Грейси улыбнулась.

— Я скоро вернусь, — пообещал я.

— Мы тут справимся. Надо обсудить, кто где будет спать, — улыбнулась Фэллон.

Я оставил их с Роуз и младшими девочками и быстро направился по коридору. Заглянул в комнату Хейден — пусто. И я понимал почему. Этот дом пока не был для неё домом. Ещё нет. И это дало мне идею.

Спустившись по лестнице, я прошел через гостиную к стеклянным дверям. Она стояла на конце причала, сжимая руками худые плечи. Тёмные волосы развевались на ветру.

Я захватил по пути два пледа и вышел наружу. Пусть даже она швырнет их в воду — переживу. А вот того, что она сейчас одна, — нет.

Шагая по террасе и по доскам причала, я специально шумел. Мне самому не нравилось, когда кто-то подкрадывался, и я был уверен — у Хейден те же рефлексы.

Она не подняла головы, продолжая смотреть вдаль. Мне хотелось накинуть плед на её плечи, но я не знал, как она отреагирует, поэтому просто протянул его. Она взяла — не бросила в воду, но и слова не сказала.

Я закутался в свой и встал рядом. Молчал. Это было то, что Фэллон когда-то дала мне — тишину, в которой можно дышать. И теперь я хотел подарить то же Хейден.

Мы стояли долго, прежде чем я заговорил, не отрывая взгляда от горизонта:

— Наверное, я перестарался с комнатами.

Её янтарные глаза метнулись ко мне:

— Клем и Грейси в восторге.

Я заметил, как она нарочно исключила себя.

— А ты боишься, что я пытаюсь купить их расположение?

— Я знаю, как это работает, — тихо ответила она. — Лес всегда так делал, когда бил Рене. Приносил ей цветы, нам — глупые игрушки. А нам не нужны были цветы и игрушки. Нам нужны были родители, которые не полное дерьмо.

Я стиснул челюсти.

— Ты заслуживаешь именно таких родителей.

— А ты думаешь, сможешь им быть? — голос её дрогнул.

— Я постараюсь быть хорошим братом. Сделать этот дом безопасным и окружить вас людьми, которым можно доверять.

Хейден коротко усмехнулась.

— Не обязательно сразу верить, что им можно доверять. Это приходит с делом, не со словами. Но они доказали мне поступками. — Они и правда доказали — не раз. Мои братья и сестры и их жены и мужья прошли проверку, чтобы иметь право сидеть с девочками. Лолли и Нора — тоже. Нора даже снова получила лицензию на временную опеку, чтобы мы могли оставить девочек у неё на выходные, если понадобится.

Хейден взглянула на меня:

— Колсоны?

— Да. Они спасли меня. Дали дом и семью, когда я был на дне. И даже когда я всё портил, они меня не бросили. Остались.

— Вот почему тебя не было. Потому что ты их любил.

Черт. Эти слова больнее ножа в сердце.

— Нет. Меня не было потому, что я не хотел иметь ничего общего с Рене. Потому что она меня ранила. И позволила ранить ещё сильнее.

Глаза Хейден вспыхнули. Она оглядела меня, будто ища следы боли.

Я потянул ворот футболки, оттянув его, чтобы она увидела шрам. Теперь он был вплетён в татуировку — я сделал его частью себя. Но сам след остался. След Рекса. След того, как мой отец пытался убить меня, а мать стояла и смотрела.

— Мой отец хотел меня убить. А Рене просто стояла рядом. Я не собирался больше иметь с ними дела. Никогда. Но если бы я знал о тебе... о Грейси и Клем... всё было бы иначе. Клянусь, иначе.

На щеке Хейден дернулся мускул. Глаза заблестели, но она изо всех сил сдерживала слёзы.

— Все врут. Почему я должна верить тебе?

— Ты права, — я отпустил ворот. — Все врут. Поэтому я прошу только об одном.

Она чуть приподняла бровь: мол, о чем именно?

— Дай мне шанс. Дай доказать, что я здесь ради тебя. Что буду рядом — как смогу, как ты позволишь.

Хейден молчала, пристально изучая мое лицо, словно ища хоть намек на ложь. Но его не было.

— Всё равно нам больше некуда идти, — пробормотала она наконец.

Это была не совсем вера, но для меня — будто я выиграл целую войну. И всё же я не собирался останавливаться. Никогда. Не за одну из моих сестер.

25 Фэллон

— Я помогу тебе, малышка Джи, — сказала Хейден, подтягивая к себе тарелку Грейси и разрезая курицу с овощами. — Но обещай мне съесть десять кусочков овощей.

Грейси поморщилась:

— Я не люблю зеленую фасоль.

— Знаю. Но ведь от нее растут сильные и большие, да? — мягко подбодрила Хейден.

Под столом рука Кая сжала мою так сильно, что, кажется, кровь перестала циркулировать. Но я понимала почему. Прошло всего несколько часов с тех пор, как девочки переехали, и было ясно, что для Клем и Грейси Хейден — не просто старшая сестра, а единственный родитель.

Коуп передернул плечами:

— Я тоже их не люблю. Особенно когда сморщенные. А вот горошек — другое дело.

Поскольку Грейси и Хейден уже знали все семьи, мы пригласили Трейса, Элли, Кили, Коупа, Саттон и Луку на ужин в честь первого вечера девочек в новом доме. Решили, что знакомые лица и китайская еда помогут им освоиться.

Саттон покачала головой:

— Эти зеленые фасолины вкусные. — Она демонстративно закинула одну в рот.

Коуп подался вперед и шепнул Грейси заговорщицки:

— Быстро, перекинь их ей на тарелку, а я дам тебе горошек.

Грейси захихикала:

— Я не знаю, пробовала ли я их когда-нибудь.

Мы с Каем обменялись взглядом. Горошек вряд ли можно назвать экзотикой, но я была уверена — фасоль, морковь куда доступнее и дешевле.

Коуп пододвинул одно из блюд и положил девочке порцию:

— Жду отчет.

— Осторожно, — предупредил Лука. — Мой папа заставил меня есть кучу всякой зеленой гадости.

У меня сжалось сердце, когда он назвал Коупа «папой». Хоть я давно к этому привыкла, всё равно каждый раз это напоминало — даже ребенок, который долго был лишен любви, может в итоге получить то, что заслуживает.

Коуп изобразил обиду:

— «Заставил»? Ты же обожаешь мое песто и брокколи рабе.

Лука скривился:

— Только не обычную брокколи. Вот это кошмар.

— Клянусь, семья Колсонов ведет священную войну против овощей, — вздохнула Элли.

Кили хихикнула:

— Потому что ты у нас королева овощей.

Элли защекотала её:

— В следующем году на Хэллоуин пойду в костюме кейла.

— А единорог был бы веселее, — возразила Кили.

— Тут ты права, — согласилась Элли.

Клементина допила молоко:

— Можно мне…

Но Хейден уже встала:

— Хочешь еще молока или воды?

Клем взглянула на бутылки с газировкой:

— Можно колу?

Хейден покачала головой:

— Уже поздно, тебе пора спать.

Кай отодвинул стул и поднялся:

— У нас есть газированная вода без кофеина — с клубникой, ежевикой или лаймом.

Губы Хейден сжались в тонкую линию:

— Ей и это нельзя. Желудок потом болит ночью.

Он замер, не зная, что делать.

Клем металась взглядом между ними:

— Я просто попью воды.

Хейден взяла её стакан, сполоснула и наполнила водой.

— У нас в холодильнике есть фильтр, — заметил Кай.

— И эта подойдет, — ответила Хейден и вернулась к разговору о вулканах, которые Кили и Грейси делали на уроках.

Я встала, подошла к Каю и зацепила его мизинец своим. Вывела его из кухни в еще пустую библиотеку и прошептала:

— Ты в порядке?

Он смотрел поверх моей головы, будто видел сквозь стену своих сестер:

— Она делает для них всё.

Я сжала его палец крепче, заставляя перевести взгляд на меня:

— Делает. И пока нужно позволить ей это.

Кай нахмурился, встретившись со мной глазами:

— Знаю, ей важно чувствовать контроль. Но ведь теперь у нее есть помощь. Есть ты и я.

Я просто молчала, давая ему время понять. Ему не нужны были нотации, только осознание: девочки привыкли к своей системе.

— Черт, — выдохнул он. — Они мне не доверяют.

— Они просто не привыкли видеть в тебе опору, — объяснила я. — Но со временем, когда появится больше личного общения, всё изменится. Если начнешь давить — они просто закроются.