Я прочистил горло.

— Хотел узнать, сможешь ли ты сделать индивидуальный заказ. Времени, правда, мало.

Любопытство вспыхнуло в её взгляде.

— Заходи. — Она отперла дверь и придержала её. Потом щёлкнула светом, отключила сигнализацию. — Пойдём ко мне за стол, обсудим.

На дальней стене стоял старинный письменный стол — рабочее место Мелинды, откуда она наблюдала за залом. Она кивнула на стул напротив, и я осторожно опустился, боясь, что тот треснет подо мной. Обошлось.

— Итак, что тебе нужно? — спросила Мелинда, снимая пальто.

Я сглотнул.

— Кольцо.

— Хорошо. Какое именно?

Я раскрыл альбом и сдвинул к ней.

Мелинда внимательно изучила рисунок, потом подняла взгляд.

— Кай, это потрясающе. Это…

— Обручальное.

На её лице расцвела улыбка.

— Поздравляю.

— Сможешь сделать за неделю?

— За неделю? — пискнула она.

— Я оплачу срочность, что угодно. Только, пожалуйста, камень должен быть черным бриллиантом. Четыре карата. Самая высокая чистота, какая найдется. И комплект — кольцо для неё и для меня.

Мелинда на секунду опешила.

— Это будет дорого, Кай. Ты уверен?..

Я достал бумажник и положил на стол чёрную кредитку, марку которой она знала без подсказок.

— Сними любой аванс, какой потребуется, чтобы начать.

Она моргнула пару раз, потом взяла альбом и открыла ноутбук.

— Знаю одного поставщика в Лос-Анджелесе. У него недавно была партия редких черных бриллиантов. Попробую узнать, сможет ли доставить сегодня или завтра. Придётся оплатить курьера с перелётом.

— Без проблем, — ответил я сразу.

— Как только камень будет у меня, я сразу возьмусь за оправу. Позвоню, когда будет готово.

Сердце больно дернулось.

— Спасибо.

— Знаешь её размер? — спросила она.

Я сунул руку в карман и достал тонкое колечко с эмалевыми полевыми цветами.

— Она иногда носит его на безымянном. По нему сможешь определить?

Фэл оставила его у меня дома после одного из наших киномарафонов. Я не вернул. Не хотел думать, почему. Теперь хоть вышла из этого польза — пусть и сомнительная.

Мелинда приподняла брови, беря кольцо.

— Это ведь Фэллон, да?

Я кивнул.

На её лице появилась теплая улыбка.

— Ей повезло.

— Это мне повезло.

Плевать, что всё это — ради показухи. Я всё равно буду дорожить каждым мгновением рядом с ней. Потому что потом они останутся у меня навсегда — единственное, что согреет, когда придётся отпустить.

12 Фэллон

Навигатор моим усталым голосом сообщил о повороте, ведущем в обветшалый район Роксбери — городок в нескольких милях от Спэрроу-Фоллс. Я почти слышала, как Кай кричит у меня в голове, что ехать сюда одной — безумие. Но было утро, а его самого рядом не было уже несколько дней. От него пришло всего одно сообщение.

Кайлер: Прости, Фэл. Я придурок. Спасибо, что всегда прикрываешь мне спину. Я соберу рекомендации и остальные документы, если ты начнешь оформление. Привезу всё, как только будет готово.

Что, черт возьми, это значит? Он хочет «жениться» или нет? Но, как бы ни путался он в чувствах ко мне, с сестрами у него всё было предельно ясно. У меня уже лежали письменные показания от всей нашей семьи — мамы, Лолли, братьев и сестер, и даже письмо от Энсона, изобилующее заумными терминами психологии, чтобы судья почувствовал себя идиотом, если не отдаст девочек Каю. Даже Джерико написал заявление, от которого у меня сжалось горло, — о том, как Кай стал для него примером и помог выбраться из дна.

Похоже, Каю я больше не нужна. И, наверное, это к лучшему. Ведь теперь, когда я знала, что мои чувства взаимны, мне было как никогда трудно держать себя в руках. Его слова застряли в памяти, звуча снова и снова с того момента, как он ушел с той задней террасы:

«Я мечтал о тебе с шестнадцати. Ты была единственным светом в моей темноте. Единственным хорошим, что у меня было.»

В груди будто что-то ломалось — в том самом месте, где, казалось, держалось всё остальное. Там, где жил Кай. Ничто не ранит сильнее, чем осознание: человек, которого ты любила четырнадцать лет, возможно, любит тебя тоже — но эта любовь всё равно недосягаема. Как я могла попросить его рискнуть единственной семьей, что у него осталась?

Навигатор велел повернуть направо, и я сжала руль сильнее: район становился всё мрачнее. На покосившемся крыльце сидела группа парней, ждавших машину. Когда та остановилась, самый молодой, не больше шестнадцати, спустился вниз, сунул что-то водителю и получил наличные.

Я стиснула зубы. Позвоню Трейсу по дороге обратно, попрошу связаться с начальником полиции Роксбери, пусть хотя бы проедутся мимо.

— Ваша цель — слева, — объявил телефон.

Я осмотрела улицу и нашла нужный дом — облупившийся фасад, лысая трава. У ворот стоял небритый мужчина, возившийся с мотоциклом. Я остановилась у тротуара напротив, сняла телефон с держателя. Упряма — да, но не дура.

Я: Пробую последний раз связаться с Лесом Дженсеном. Район так себе. Я на 133 N Spruce St.

Телефон пискнул раньше, чем я успела потянуться за сумкой.

Ноа: Я бы поехал с тобой.

Ноа: Можешь подождать? Я подъеду.

Я взглянула на мужчину — он уже смотрел на меня, настороженно, с прищуром. Слишком поздно.

Я: Всё нормально. Он снаружи, опасности нет.

Ноа: Напиши сразу, как закончишь. Нет, позвони.

Я поморщилась. Нечестно было перекладывать на него ответственность, но я бы сделала то же самое ради него.

Схватив сумку, я вышла из машины и нажала на брелок. Мужчину я узнала сразу — по фото из досье. Лес Дженсен. За плечами у него целый букет: хранение наркотиков, угон, вооружённое нападение, избиение. Всю жизнь то садился, то выходил — почти копия бывшего Рене, отца Кая, Рекса Блэквуда.

У Рене был определённый тип — самый худший из возможных.

Лес поднялся, окинул меня взглядом с головы до ног, будто я стояла перед ним голая, хотя на мне были широкие брюки и плотный свитер. Солнце грело, но на улице не больше десяти градусов.

— Вам помочь? — спросил он хрипло.

— Лес Дженсен?

— Смотря кому надо.

— Я Фэллон Колсон. Работаю…

Его зелёные глаза сузились.

— Это ты мне названиваешь без конца.

— Виновна, — попыталась я сохранить спокойствие. — Я хотела…

— Может, я бы и ответил, знай я, что ты такая симпатичная.

Скулы свело, мышцы задергались под кожей.

— Хотела поговорить с вами о ваших дочерях — Хейден, Клементина и Грейси. Их изъяли из семьи.

Пальцы Леса, перепачканные смазкой, сильнее сжали какой-то ключ.

— Что эта сука натворила на этот раз?

Похоже, любви между ними не осталось, но я постаралась не выдать эмоций.

— Ей предъявлены обвинения в жестоком обращении с детьми, создании опасных условий, нападении и хранении наркотиков.

— Её проблемы, — буркнул он и снова наклонился к мотоциклу, будто разговор его не касался.

Я крепче сжала ручку сумки.

— Мы подаём прошение о лишении Рене родительских прав.

— Правильно делаете.

— В таких случаях мы обращаемся к ближайшим родственникам — узнаём, не хотят ли они взять опеку.

Лес взглянул на меня.

— У меня нет времени на детей. Ни денег, ни места.

Облегчение волной прокатилось по телу. Думать о нём в роли опекуна я всё равно не могла. Я достала из сумки папку.

— Вы можете подписать отказ от родительских прав. Тогда, если кто-то из родственников возьмёт девочек, с вас не будут взыскивать алименты.

Он поднялся, нахмурившись.

— С моих денег никто ничего не получит.

— Это и гарантирует документ. Но вы также теряете право подавать на опеку в будущем. Нужно будет лишь подтвердить решение в суде.

Он выхватил папку.

— Дай ручку.

Пальцы у меня дрожали, когда я протянула ему. Лес быстро расписался, сунул бумаги обратно и зыркнул зло: