Свинцовая тяжесть опустилась в живот. Потому что она была права. Хотя бы в этом. Я встретила её взгляд и ответила без уклонов:

— Я сделаю всё, что в моих силах. Абсолютно всё.

Пока я поднималась по ступеням к управлению опеки, казалось, что моя сумка весит тонну. Но я знала одно: я продам душу, лишь бы девочки остались вместе. Одного завтрака с ними хватило, чтобы понять — каждая несёт в себе следы прожитого. Грейси — тихая и неуверенная. Клем прячет свой блестящий ум, будто боится, что за него её снова накажут. А Хейден… Хейден стала яростным защитником, отказавшись от собственных мечтаний ради того, чтобы сёстры были в безопасности.

Мэри Лу помахала мне, не отрываясь от телефона. Я кое-как выдавила в ответ вялый взмах рукой.

Ноа поднял глаза, когда я вошла в кабинет.

— Всё так плохо?

— Это были долгие двадцать четыре часа, — выдохнула я.

Он скривился.

— Только что говорил с прокурором. Он согласен поддержать ходатайство о лишении родительских прав — с учётом прежних обвинений.

Это была хорошая новость. Я понимала это. Но всё равно — тяжело.

— Хорошо. Очень хорошо.

— Нашла какие-нибудь варианты родственной опеки? — спросил Ноа, пока я ставила сумку рядом со столом и снимала пальто.

Он даже не рассматривал Кая как возможного опекуна, и от этого у меня закипала злость. Пришлось проглотить.

— Работаю над этим.

Мила оторвалась от отчёта.

— В холодильнике есть лишний зелёный смузи. Тебе сейчас явно не помешает заряд бодрости.

— Ценю тебя и твою сияющую кожу, но меня сейчас спасёт только чистейший сахар, — ответила я и схватила наполовину опустошённый пакет клубничных мармеладок, который Кай когда-то оставил мне, после чего направилась к кабинету Роуз.

Постучала тихо.

— Входи, — позвала она.

Я проскользнула внутрь и закрыла за собой дверь. Роуз подняла взгляд от компьютера. В её кабинете было уютно: в углу стоял диван, а мелочи в интерьере рассказывали о ней больше, чем любые слова. Вязаная корзина, сделанная её сестрой, была полна игрушек для малышей. На стене — картина в духе Поллока, всплеск цвета на белом. А на столе — целая коллекция фигурок, подаренных детьми, и трофей с надписью «Лучшая мама на свете».

Устроившись на стуле напротив, я наконец встретилась с её взглядом. Роуз молчала. Она всегда умела ждать — одна из причин, почему дети тянулись к ней.

— Кай не знал о своих сёстрах, — начала я.

Роуз откинулась на спинку кресла, в глазах появилось сочувствие.

— Ноа сказал.

— Он хочет подать заявление на опеку.

В её взгляде мелькнуло удивление.

— Ты связывалась с биологическим отцом, Лесом Дженсеном?

Родителю всегда давали первое право забрать детей.

— Оставила три сообщения. Пока тишина. Если не свяжусь лично, начну оформлять повестку.

Роуз кивнула.

— Кай готов к такой ответственности?

— А кто вообще готов? — спросила я в ответ.

Роуз усмехнулась.

— Когда у меня родилась Люси, я не знала, где вверх, а где низ. Без сестры я бы пропала.

— У него есть мы. Все мы. Моя мама, Лолли, вся семья Колсон, — сказала я. А это значило намного больше людей, чем просто тех, кто носил фамилию Колсон.

Роуз постучала пальцами по краю стола.

— Я обожаю этого парня, ты же знаешь. У меня слабость к тем, кто смог вытащить себя из тьмы.

— Но? — мягко подтолкнула я.

— Ты знаешь, что я скажу. Его судимость, пусть и подростковая, всё равно минус. Он будет один. И, насколько я понимаю, у него непостоянный график. К тому же, — Роуз поморщилась, — некоторые судьи застряли в прошлом. Увидят татуировки, услышат, что он владелец тату-салона и всё ещё связан с ММА, и насторожатся.

Меня скрутило изнутри.

— Но ведь он ведёт бесплатную программу для подростков в округе. У него два успешных бизнеса. И поддержка целой семьи.

Выражение Роуз стало ещё мягче.

— Я всё это знаю. Но судья может посчитать рискованным отдавать трёх маленьких девочек одинокому мужчине, которого они даже не знают.

— Тогда пусть узнают. Пусть начнут строить связь сейчас.

— Я уже отправила запрос на проверку Кая. Это первый шаг, — заверила меня Роуз.

— Извини, — пробормотала я. — Просто это ужасно несправедливо. Он — лучший человек из всех, кого я встречала.

— Несправедливо, — согласилась Роуз и постучала пальцами по бедру. — У него вообще кто-нибудь есть? Я никогда не видела его с женщиной. Но наличие партнёра, особенно если это надёжный человек, могло бы помочь.

Желудок болезненно сжался. Последнее, о чём я хотела думать, — это женщины, которые могли появляться и исчезать в жизни Кая.

— Речь, конечно, о серьёзных отношениях, — продолжила Роуз. — Если бы они были зарегистрированы как партнёры или собирались пожениться, это усилило бы его позицию.

Она подняла бровь, а у меня в голове начали складываться очертания безумной идеи. Опасной. Такую идею можно было назвать и глупостью, и авантюрой. За неё я могла лишиться работы. Или даже получить обвинение в мошенничестве, если правда всплывёт.

Я резко отодвинула стул и встала.

— Мне нужно кое-что проверить. Вернусь через пару часов.

Я уже почти добралась до двери, когда услышала её голос:

— Фэллон?

Я обернулась.

Тёплые, внимательные глаза Роуз встретились с моими.

— Убедись, что готова идти по пути, о котором думаешь.

Она знала меня слишком хорошо. Но я понимала: это не просто предупреждение, а тонкий намёк. Мои глаза защипало.

— Я прошла бы сквозь огонь ради него.

Роуз улыбнулась с нежностью.

— Ему повезло, что у него есть ты.

Я покачала головой.

— Это мне повезло.

8 Кай

Я потянулся за цветным карандашом и задел кружку с кофе, стоявшую на краю полки. Прорычав проклятие, поднялся и пошёл искать бумажные полотенца.

Джерико уже схватил рулон и направился к лужице, вытирая её.

— Всё в порядке? — спросил он вполголоса.

— Нормально, — буркнул я, собирая осколки кружки.

— Убедительно, — хмыкнул Джерико. Его взгляд скользнул ко мне, пока он промакивал пол. — Это из-за того, что Орен вчера объявился?

В любой другой день тот факт, что Орен опять пытался втянуть нас в какие-то подпольные бои, стал бы моей главной проблемой. Но сейчас это даже близко не стояло в списке приоритетов. Всё утро я провёл за звонками — заказал клининговую компанию, чтобы привести дом в порядок к проверке, собрал финансовые документы, если Фэллон они понадобятся для дела, и позвонил юристке, чтобы та подкорректировала завещание.

— Не из-за Орена, — наконец выдавил я.

В лице Джерико мелькнуло удивление, а затем тревога. Я почувствовал себя полным мудаком.

— Ты сам как? — спросил я.

Он пожал плечами, бросил смятые полотенца в мусорку и оторвал новые.

— Мне нельзя рисковать и снова иметь с ним хоть какие-то дела. Даже видимость этого. Я не так быстро выбрался из дерьма, как ты.

У Джерико были косяки в досье — мелкие правонарушения после восемнадцати, но теперь он держался: трезвый, в программе, на правильном пути.

— Ты уже много лет всё делаешь правильно. Никто не подумает ничего, кроме того, что Орен — мудак.

Но, произнеся это, я понял, какой риск на себя беру. Если до тех, кто решает судьбу Хейден, Клементины и Грейси, дойдёт слух, что ко мне в студию захаживает парень из мотоклуба, последствия могут быть серьёзными. Чёрт. Похоже, придётся поговорить с Трейсом.

— Надеюсь, ты прав, — пробормотал Джерико.

— Что вы там делаете на коленях, мальчики? Меня ждёте? — раздался голос Пенелопы.

Беар фыркнул.

— Маленькая, ты одно сплошное искушение.

Она сложила руки под подбородком и захлопала ресницами с нарочитой невинностью.