— Ты не причинишь мне вреда.

— Ты не знаешь…

— Знаю. Знаю, что ты — самый добрый человек из всех, кого я когда-либо встречала. Знаю, что в тебе живет ярость, но она уравновешена твоей нежностью. И знаю, что ты никогда, ни при каких обстоятельствах, не причинишь мне зла.

Будто всё, что держало Кая, — сопротивление, напряжение, злость, — растворилось в одно мгновение. Он просто рухнул на пол, и я вместе с ним.

Я не отпустила. Продолжала держать его. А потом и он обнял меня в ответ. Мы будто сомкнулись друг вокруг друга, и всё его тело начало дрожать. Я держала его, когда пришли слезы, не пытаясь собрать его по частям — просто показывая, что я рядом. Всегда рядом.

— Я не был с ними, когда им было нужно, — выдохнул он, с трудом сдерживая рыдания.

Я прижалась лицом к его шее, где запах дубового мха и янтаря был особенно густым.

— Ты не знал.

Постепенно всхлипы стихли, но боль, глубокая и неподвижная, осталась.

— Это не меняет того, что они были одни.

Я отстранилась и убрала с его лица выбившуюся прядь, чувствуя его страдание.

— Теперь не будут.

Кай долго смотрел мне в глаза.

— Я хочу забрать их к себе. Хочу дать им дом. Хочу, чтобы им больше никогда не было страшно. Хочу, чтобы они знали: их хотят. Что их выбрали.

У меня перехватило дыхание. Я знала, что Кай захочет участвовать в жизни девочек, даже думала, не предложить ли маме стать для них чем-то вроде родственницы-опекуна, хоть это и было маловероятно. Но чтобы Кай сам взял их под опеку? Он ведь жил в однокомнатной квартире над тату-салоном. Работал до ночи. Терпеть не мог вставать рано.

И все же я знала: если он решится, никто на свете не отдаст больше, чем он, чтобы стать для этих девочек всем.

Его янтарные глаза потемнели, в них закружились мрачные вихри.

— Ты поможешь мне подать на опеку, Воробышек?

7 Фэллон

Тема из «Сверхъестественного» заиграла из динамиков моего телефона, и я простонала, перевернувшись на бок и глубоко вдохнув. Ароматы дубового мха и янтаря наполнили нос, когда я уткнулась лицом в подушку. Обнимая её, я медленно открыла глаза и увидела всё, что было Каем.

Постель в серых тонах. Стены с фактурой цемента. Индустриальные книжные полки с книгами о тату-искусстве, смешанных единоборствах и парой-тройкой фантастических романов. Безделушки, напоминавшие о разных этапах его жизни, — вроде снежного шара, точь-в-точь как тот, что он подарил мне из Нью-Йорка. Фотографии семьи. Снимки Кая с подростками из его спортивной программы на турнире по ММА.

Я сильнее сжала подушку и вдохнула его запах ещё раз. Когда закрыла глаза, прошлый вечер вспыхнул в памяти короткими всполохами: девочки, Кай, потерявший самообладание, и его слова.

«Я хочу забрать их. Хочу дать им дом. Хочу, чтобы им больше никогда не было страшно. Хочу, чтобы они знали — их хотят. Что их выбрали».

Эти слова будут преследовать меня всю жизнь. Особенно боль, заключённая в них — боль, живущая в Кае.

Телефон пискнул, и я заставила себя отпустить подушку, пахнущую им, и сесть. Сняла телефон с тумбочки и выдернула шнур из его зарядки.

На экране вспыхнула групповая переписка — та самая, что я создала вчера, попросив Серену и Эвана разобраться с бардаком в спортзале до открытия.

Серена: Что, чёрт возьми, произошло?

Она, очевидно, пришла пораньше. Я прикусила губу — это было не моё дело рассказывать.

Я: Долгая история. Но с Каем всё в порядке.

Возможно, это было враньё, и сплетни всё равно скоро дойдут до всех, но я не собиралась их подогревать.

Эван: Уже в строительном магазине, Сер. Беру всё, чтобы заделать стену, и краску.

Я: Спасибо, ребята.

Серена: Дай знать, если ему что-то нужно. Я рядом.

Эван: Я тоже.

Через всё, что прошёл Кай, он всё же сумел найти потрясающее сообщество. Построил его сам — из людей, у каждого из которых своя история. Я знала, что Серена пришла в ММА, спасаясь от абьюзивных отношений, а Эван сбежал из дома в шестнадцать. Кай собрал вокруг себя тех, кто знал боль, похожую на его, и помог им исцелиться. Я только надеялась, что смогу сделать для него то же самое.

Я: Ещё раз спасибо, ребята. Вы лучшие.

Встав, я потянулась, и огромная футболка Кая задралась мне до бёдер. Всё тело ныло — вероятно, от того, что вчера я бросилась на гору в сто девяносто пять сантиметров ростом. Но я сделала бы это снова, если бы это хоть немного облегчило его боль.

Послышались звуки на кухне, и я направилась туда. Переступив порог, увидела Кая — в потёртой футболке Haven и свободных серых джоггерах, спущенных низко на бёдра. Майка была настолько старой, что местами протёрлась и обтягивала грудь так, что я невольно задержала на ней взгляд, сжав пальцы в кулаки.

— Утро, — сказал Кай, хрипловатым от сна голосом ставя две кружки на столешницу.

Я резко подняла взгляд. Для меня не было редкостью провести у него ночь — иногда мы просто засиделись за кино до поздней ночи или пересматривали «Сверхъестественное». Он всегда уступал мне кровать, а сам спал на диване.

Но сегодня всё было иначе. Я всмотрелась в его лицо, в тени под глазами.

— Ты вообще спал?

Он провёл рукой по волосам и покачал головой.

— Может, пару часов.

Я шагнула к нему — будто что-то невидимое потянуло. Как будто его боль отзывалась во мне. Обняла за талию и уткнулась лицом в его грудь. Не сказала ни слова. Любые слова сейчас были бы пустыми. Просто держала его. Как всегда.

Кай опустил подбородок мне на макушку, обнял в ответ.

— Можно я увижу их сегодня? Мне нужно, чтобы они знали… знали, что я рядом.

Я непроизвольно напряглась и заставила себя отступить.

— Поскольку у тебя с ними нет установленных отношений и не пройдена проверка, правила пока не позволяют свиданий.

На его челюсти вздрогнула мышца.

— Им нужно знать.

— Узнают. Когда придёт время — узнают. А пока я буду рядом с ними.

Кай обнял меня крепче, его татуированные пальцы сжались, будто подчёркивая сказанное.

— Я всё равно хочу подать документы.

Я ждала этого решения.

— Ты уверен?

Его янтарные глаза впились в мои.

— Ты думаешь, я не справлюсь?

Я сжала ткань его футболки.

— Я знаю, что справишься. Знаю, что этим девочкам невероятно повезёт, если ты появишься в их жизни. Но я хочу, чтобы ты был уверен, что это действительно то, чего ты хочешь.

Кай положил ладонь мне на шею, мягко сжал.

— Это именно то, чего я хочу. Скажи, с чего начать.

Я смотрела на его лицо, пытаясь уловить хоть тень сомнения. Её не было. Боже, какой же он хороший. Только прятал это за слоями мрака и сарказма, будто не хотел, чтобы кто-то увидел, какой он на самом деле.

— Ладно, — я выдохнула и взяла кружку, отпив кофе. — Для начала: в этой квартире тебя не одобрят. Проверка жилищных условий обязательна, а тут нет места для трёх девочек.

Кай взял свою кружку, обхватив её огромной рукой, и уставился в чёрную поверхность напитка.

— У меня есть другое жильё. Там места достаточно.

Я несколько раз моргнула.

— У тебя… есть другое жильё?

Странное чувство кольнуло грудь. Что-то вроде предательства. Как будто у Кая была тайная жизнь, о которой он мне не сказал.

Он поднял взгляд.

— Это не то, что ты подумала. Я построил его несколько лет назад. Просто… никогда не казалось, что пора переезжать.

— Ты построил дом и не сказал мне? Шеп помогал?

— Я никому не говорил, — подчеркнул Кай.

Чувство предательства сменилось болью.

— Я ведь не «никто».

— Воробышек, — прошептал он.

От этого стало только хуже.

Кай сократил расстояние между нами, поставил кружку на стол и зацепил мизинцем мой.

— Ты — мой человек. Всегда.

Боль и нежность столкнулись во мне, и я почувствовала, как подступают слезы.