Глупо, глупо, глупо.

Я попыталась вытолкнуть из головы образ Кая, включая поворотник, чтобы свернуть на гравийную дорогу, ведущую к ранчо Колсонов. Домой. Но слова все равно отдавались в висках. И я не могла не цепляться хотя бы за одно из них.

Воробышек.

Он говорил, что прозвал меня так, потому что нашел меня поющей. Хотя, скорее, кричащей. Выплескивающей все, что я слишком долго держала внутри. Но со временем это прозвище стало значить для меня гораздо больше.

Стоило просто подумать о нем и я уже ловила воздух ртом. В последние годы Кай редко так меня называл. Но когда называл, это резало по сердцу ножом и одновременно было самым драгоценным подарком. Да, больно. Но я держалась за него изо всех сил.

Воробышек.

Я прижала ладонь к груди, растирая ямку между грудями — ту самую, что начинала ныть, когда я скучала по Каю, особенно по тому, каким он был «тогда».

Чем ближе было ранчо, тем настойчивее я запихивала эти мысли обратно — в потайной отсек в сердце, где им самое место. Так всем будет лучше — всем, кроме меня. Но ради этого я могла потерпеть.

Когда показался дом, меня окутало тепло — то самое, из бесчисленных светлых воспоминаний. Оно чуть притупило жжение моей жертвы. И напомнило, что семье нужно отдавать приоритет, даже когда на работе завал.

Белый фермерский дом стоял уже несколько поколений, но мама с Лолли следили за ним, как за сокровищем. Раз в несколько лет перекрашивали, весной и осенью проходились маслом по креслам-качалкам и качелям на крыльце, в саду не пропускали ни одной мелочи, даже если в личном огороде Лолли водились «травки», мягко говоря, не строго лекарственные.

Я проехала мимо служебного внедорожника шерифа Трейса — там, я знала, стояло детское кресло для Кили и, скорее всего, валялась пара банок краски для новой работы Элли по интерьеру. Улыбнулась, заметив черный пикап Энсона с новым цветочным стикером на бампере: «Остановись и понюхай розы». Ему это не понравится. И мне нужно выяснить, кто виноват — моя лучшая подруга и сестра Ро или Шеп, у которого Энсон работает.

Я увидела Рендж Ровер, который наверняка принадлежал жениху Арден, Линку, и пикап Шепа с логотипом Colson Construction на борту. Не хватало только вычурного внедорожника Коупа — он с Саттон и ее сыном Лукой в Сиэтле, начался хоккейный сезон.

Я изо всех сил старалась не смотреть на второй черный пикап в ряду. С матовыми акцентами, которые Кай сам придумал и перенес на свою «детку». У Кая все было… в его стиле.

Моя малолитражка слегка закашлялась, когда я вкатилась на последнее импровизированное место. Я снова ласково хлопнула ее по панели.

— Еще одну зиму, родная.

Я копила, как могла, но моя зарплата не делала из меня миллионера. Приходилось крутиться: меньше доставок, больше готовки на неделю, отказ от кабельного, хотя я обожаю кино. Хорошо хоть пароль от Netflix Кая у меня оставался. Мелких уступок себе — пруд пруди, но всё уладится.

Вылезая из машины, я порадовалась, что переоделась в джинсы, ботинки и фланель. Ноябрь к вечеру стал еще злее — уже по-настоящему холодно. Схватив сумку, я направилась к ступенькам и застыла перед высоченным, татуированным, как скала, мужчиной, который загораживал проход и хмурился.

Я тихо пискнула от неожиданности.

— Ты что тут делаешь? — Я еще не успела поднять щиты и выстроить стены. Потому невольно уставилась на татуировки на его шее: воробей, притаившийся за ухом, и якорь с изящной вязью вокруг. У каждой татуировки — своя история, и я никак не могла не думать, что этот воробей — про меня. Хотя… мы живем в Спэрроу-Фоллс. Может, это просто отсылка к городу.

— Ты опоздала, — проворчал Кай.

Я глянула на часы.

— На пятнадцать минут. Хотела переодеться.

Хмурь на его лице только углубилась.

— Что у тебя с машиной?

Я закатила глаза и попыталась проскользнуть мимо.

— Она старше мамонтов.

— Фэллон, — прорычал Кай, встав на пути.

— Все будет нормально. Еще одну зиму и я возьму новую. — Или «новую для меня». Совершенно новую машину у меня не было никогда. Но я бы не отказалась от такой, что не звучит, как заядлая курильщица на пятой пачке за день.

— Я посмотрю ее в выходные.

Я бросила на Кая взгляд, от которого он по идее должен был отступить.

— Мне не нужен твой осмотр.

В его янтарных глазах мелькнуло что-то, чего я не смогла разобрать.

— Не хочу, чтобы ты застряла где-нибудь. Или заглохла на обочине. Это небезопасно. Особенно с учетом тех мест, куда ты ездишь.

Последнее прозвучало так, будто он прогрызает слова сквозь зубы и ворох раздражения.

— Кай…

— Пожалуйста.

Черт бы побрал всю эту полезную еду. Единственное, перед чем я бессильна, — когда Кай просит. И хуже всего — видеть тревогу в его янтарных глазах.

— Ладно. Но за новые детали плачу я.

У Кая дрогнули губы — в том месте, что всегда отзывалось у меня теплым толчком в груди, в точке, которая принадлежит только ему.

— Спасибо, — сказал он, обнял меня за плечи и повел к дому. — Тот криповый тип больше тебя сегодня не доставал?

— Криповый? — переспросила я, наморщив лоб.

— Ноа, — прорычал Кай.

Я вздохнула.

— Кажется, остаток дня он меня слегка побаивался, так что спасибо тебе за это. — Каждый раз, когда Ноа хотел что-то спросить, он смотрел поверх моей головы, а не на меня.

— Отлично.

— Ты травмировал бедного человека, — парировала я.

Кай фыркнул:

— Если его это травмировало, ему стоит чуть больше повидать жизни.

— Да ладно тебе, — пробормотала я.

Мы поднялись на ступеньки и дверь распахнулась, на пороге появилась мама.

— Вот и моя девочка.

Рука Кая соскользнула с моих плеч, и я сразу шагнула к маме. Она крепко обняла меня — вокруг закружили корица и яблоки.

— Яблочный пирог? — промямлила я у нее в шее.

— Шестым чувством почуяла, что моей девочке нужна еда для души.

— Ты у меня лучшая мама на свете. Знаешь об этом?

Она засмеялась:

— Никогда не вредно это иногда слышать.

— А мне яблочного пирога перепадет? — с надеждой спросил Кай.

Мама выгнула бровь:

— Смотря, не начнете ли вы с Лолли устраивать беспорядки?

Улыбка у Кая стала шире:

— Разумеется.

Мама всплеснула руками и ушла в дом:

— Сдаюсь.

— Мы просто держим тебя в тонусе, — сказал Кай.

— Вы просто делаете мои волосы седыми, — огрызнулась мама. Серебра в ее светло-русых прядях стало больше. Красиво, но напоминало, что она стареет, — мысль, от которой я отмахивалась.

Из гостиной долетали голоса и уютный хаос. Мы направились туда, минуя по пути десятки родных мелочей. Семейные фото. Ваза, склеенная после того, как Коуп и Кай разбили ее, играя в «домашний» футбол. Картина нашего дома и земли, которую Арден написала для мамы. Рамка, которую Трейс и Шеп подарили ей на Рождество — с сумасшедшим семейным снимком. Комнатный цветок, который Ро вырастила с семечки специально для мамы. Часы, переходившие в семье Колсонов из поколения в поколение.

Мне нравилось, что дом — как лоскутное одеяло из воспоминаний, ровно как и наша семья: собранная неожиданными путями, но с сердцем. Знакомый гомон усилился, когда мы подошли к гостиной.

— Дождались, — победно объявила Роудс, когда я вошла. Ее новенькое помолвочное кольцо вспыхнуло в свете.

— Тетя Фэл! — закричала Кили, вскакивая с места, где она раскрашивала вместе с Элли и Арден. Она метнулась ко мне, и я поймала ее на лету, сделав пару шагов назад, пока Кай не удержал меня за плечи. Кили обняла меня так крепко, что я едва могла дышать. — Я скучала по тебе!

Я покачала ее, и с удивлением поняла, что за неделю она будто выросла.

— И я скучала, малышка. А какие у тебя теперь косички! Просто чудо!

Кили засияла, когда я поставила ее на пол.

— Элли учит папу новые плести! Это — бесконечная коса. Круто, да? — Она завертелась на месте, и волосы закружились вокруг нее золотым водопадом.