Этот бригадир, самый ужасный человек, которого я когда-либо встречал, чьей самой безобидной шуткой было изнасиловать тебя, а величайшим триумфом было увидеть, как раб умирает у него на глазах.

На этот раз я был свободным человеком. Я был им и тогда, хотя и выдавал себя за раба по собственной воле и ради благородного дела, хотя в веренице заключённых серебряного рудника нет ни капли унижения. На этот раз я спешился с прекрасного коня и представился уверенным в себе человеком, имеющим своё место в мире. У меня был чин. Я был с официальным поручением и имел императорский пропуск, подтверждающий это. У меня была замечательная жена, которая любила меня и собиралась стать отцом молодого гражданина. Я был кем-то. Периметр рудника охранялся, но когда я представился, меня назвали «легатом» и дали полезного проводника. Но когда запах ударил мне в живот, я словно внезапно отбросил на три года назад. Если бы я не сдержался, мои нервы были бы окончательно расшатаны.

Меня провели через шумный район зданий в тени шлаковых отвалов. Когда мы проходили мимо купеляционных печей, дым и непрекращающийся стук молотов чуть не свели меня с ума. Я почти чувствовал, как земля дрожит под моими ногами. Проводник рассказал мне, что шахты там достигают глубины более 600 футов. Туннели вели вдоль подземных серебряных жил на глубине от 90 до 120 метров.

Внизу рабы трудились не покладая рук, потому что наверху был день. В шахтах есть правила, и ночью работать нельзя. Нужно быть цивилизованным.

Под полом находились огромные отполированные зеркала, отражавшие яркий солнечный свет; туда, куда он не доходил, рабы несли глиняные лампы с вертикальными ручками. Их смена длилась до тех пор, пока лампа не гасла, что никогда не случалось слишком рано. Лампы поглощали воздух и наполняли туннели дымом. В этом дыму рабы работали, извлекая руду, а затем переносили её на плечах в мешках из травы эспарто, нагруженных непосильной тяжестью, образуя цепь.

Люди. Они карабкались по галереям по лестницам, толкались и пихались, как муравьи, кашляли и потели в темноте, справляли нужду прямо в галереях, когда им было нужно… Почти голые люди, которые могли неделями не видеть солнечного света. Другие своими бесконечными шагами по катящимся коврам приводили в движение огромные водяные колеса, осушающие самые глубокие шахты. Некоторые трудились, укрепляя галереи. И все они с каждым днём приближались к неминуемой смерти.

«Впечатляет, не правда ли?» — заметил мой гид. Абсолютно верно.

Я был впечатлен.

Мы приехали в прокуратуру. Там работала целая команда надзирателей. Мужчины в плотных телах и одежде на плечах. Светлокожие, чисто выбритые мужчины, рассказывающие анекдоты за своими столами. Люди, которые получали зарплату и наслаждались жизнью.

Мастера ругались и ворчали, наслаждаясь свободным временем за пределами карьеров. Руководящие инженеры, молчаливые люди, чертившие изобретательные схемы, придумывали новые и удивительные идеи, чтобы воплотить их в жизнь там, внизу. Геодезисты, ответственные за обнаружение и оценку серебряных жил, заполняли записи и списки, задрав ноги и рассказывая самые непристойные истории.

Контора представляла собой комнату, где постоянно циркулировал поток людей; никто, казалось, не замечал нового гостя. Я подслушивал таинственные разговоры, которые порой становились всё жарче, хотя почти всегда сохраняли деловой тон. Через эту контору организовывались огромные перевозки руды и бесконечные поставки слитков. Здесь управлялась небольшая армия подрядчиков, вносивших существенный вклад в государственную казну. Здесь царила атмосфера сурового, суетливого трудолюбия. Если коррупция и существовала, она могла достичь скандальных масштабов, что я и взял на себя смелость продемонстрировать в другой провинции. Однако у нас уже два года был новый император, и по какой-то причине я сомневался, что здесь происходит что-то большее, чем определённое количество совершенно безобидных растрат. Прибыли было достаточно, чтобы унять любую зависть. Значимость местоположения гарантировала, что весь управленческий персонал одобрен дворцом. В воздухе витала безошибочная атмосфера слежки со стороны Рима.

Что, по-видимому, не включало осмотр квестором.

– Ах, да! Куадрадо был здесь, и мы предложили ему полную экскурсию.

– Что ты сделал? Сказал ему: «Это слиток, а это архимедов винт», а потом отправил его в самую глубокую шахту по шатающейся лестнице и внезапно выключил все лампы, чтобы он обосрался от страха?

«Вижу, вы знаете номер!» — восхищённо улыбнулся прокурор. «Затем мы заполнили его голову несколькими графиками и цифрами и отправили его в Кастуло».

–Когда это было?

-Вчера.

– Тогда мне нужно его догнать.

–Не хотите ли взглянуть на нашу систему галерей перед тем, как уйти?

–Я бы с удовольствием… но мне нужно двигаться дальше.

Мне удалось сделать так, чтобы отказ казался вежливым. Видел одного, видел всех.

Кастуло находился в дне езды. Сам Куадрадо рассказывал мне, что у его отца там были доли в небольшой горнодобывающей компании, владевшей правами на добычу руды в радиусе двадцати миль и более. Шахты в Кастуло были меньше, чем там, но район имел важное значение. Состояния многих богатейших людей Испании были связаны с Кастуло.

Я выбрался из большой шахты почти без происшествий. Я только что вышел из офиса и искал своего проводника, который, похоже, действовал по принципу: если ему удалось провести тебя в определённое место, ты должен найти дорогу обратно сам, пока он задерживался, чтобы поболтать с каким-нибудь другом.

Затем ко мне подошёл мужчина. Я сразу узнал его, хотя он меня не узнал. Огромный, уродливый головорез, столь же безжалостный, сколь и хитрый. Он казался ещё более внушительным, и я наблюдал, как он приближается, и его неуклюжая походка становилась ещё более угрожающей. Это был Корникс, надсмотрщик над рабами, который когда-то привык подвергать меня пыткам. В конце концов, он чуть не прикончил меня. Из всех продажных и невежественных головорезов Империи он был последним, кого я хотел бы видеть.

Я могла бы встать прямо перед ним; он бы ни за что не понял, что мы уже знакомы. Но я невольно подпрыгнула, когда узнала его, и было уже слишком поздно.

«О! О! Разве это не Алегри?» От этого прозвища меня пробрал холод до костей. И

Корникс не собирался оказывать мне никаких одолжений, когда с мрачной улыбкой сказал:

Я не забыл, что нам нужно свести счёты!

LXIII

У него было достаточно времени, чтобы в мгновение ока превратить меня в желе, но он упустил свой шанс. Потом настала моя очередь.

Когда-то я совершил роковую ошибку с Корниксом: вырвался из его лап и публично унизил его. Сам факт того, что я всё ещё жив, объясняется тем, что, будучи рабом, я всегда был умнее его. Неплохое достижение, учитывая, что тогда я жил в цепях, голодал, отчаялся и был на грани смерти.

«Я тебе голову размозжу», — пригрозил он с тем же отвратительным рычанием. «Тогда мы наконец-то повеселимся!»

– Ты всё тот же пушистый великан! Молодец, молодец, Корникс… Кто тебя из клетки выпустил?

«Ты умрёшь», — пробормотал он, и его глаза горели ненавистью. «Если только тебя не спасёт другая девушка!»

Такое промедление, сопряженное с неизбежным риском, было последним, что я мог себе позволить. Девушка, которая когда-то спасла меня, теперь направлялась к побережью, отчаянно нуждаясь во мне.

«Нет, Корникс. Я один и безоружен в незнакомом месте. У тебя явно есть все преимущества».

Моё отношение было слишком покорным для него. Он хотел угроз.

Я хотел, чтобы он бросил мне вызов и заставил меня сразиться с ним. За этим уже наблюдали несколько человек. Корникс жаждал грандиозного шоу, но оно должно было произойти по моей инициативе. Надсмотрщик был одним из тех головорезов, которые только и делают, что придираются к рабам… и только где-нибудь в углу, исподтишка. Его официальная роль заключалась в том, чтобы быть суровым командиром, который никогда не ошибается. В Британии, в конце концов, его начальство узнало правду. Вероятно, из-за меня, после поднятого мной переполоха, ему пришлось уехать за границу в поисках новой работы. И моя проклятая удача помогла ему найти её там.