«Какой невыносимый человек! Он так самовлюблён, что это становится просто невыносимо. Пожалуй, я попрошу тебя помочь мне разобраться с ним, Фалько...»

Он мог спрашивать меня, когда хотел. Поддерживать мир между членами гастрономических сообществ не входило в мои обязанности.

Но мой хозяин еще не закончил ругать нуворишей и светских выскочек.

– Анакрит! И кто же из нашего избранного собрания заслуживает вашего внимания на этот раз?

«В самом деле; для меня это деловой ужин…» — У Анакрита был лёгкий, изысканный голос, почти такой же ненадёжный, как тарелка перезрелых инжиров. Едва он открыл рот, я почувствовал ярость. «Я пришёл понаблюдать за тобой, Лаэта!»

Справедливости ради надо признать, что он не стеснялся выводить секретарш из себя. Он также точно знал, когда нужно нанести удар.

Вражда между ними была совершенно открытой: законный администратор, мастер манипуляций и обмана, и тиран сил

Служба безопасности, прибегавшая к шантажу, угрозам и сокрытию фактов. Ими двигала одна и та же сила: оба хотели быть владыками навозной кучи. До сих пор не было большой разницы между силой аргументированного обвинительного доклада Лаэты на высококачественном папирусе и силой ложного обвинения, нашептанного главным шпионом на ухо императору. Но однажды в этом конфликте победитель будет найден.

«Я аж дрожу!» — оскорбила Лаэта Анакрита, прибегнув к самому страшному оружию: сарказму. — «Ты знаешь Дидия Фалько?»

-Конечно.

«Конечно!» — проворчал я. Теперь пришла моя очередь нападать на шпиона. «Анакрит, может, и неорганизованный человек, но даже он редко забывает о случаях, когда засылает агентов на вражескую территорию, а затем намеренно пишет местному правителю, чтобы тот мог их преследовать. Я многим обязан этому человеку, Лаэта. Благодаря моей наивности меня могли бы привязать к скале в Набатейской пустыне, чтобы все вороны Петры обклевали мои кости».

Я не думаю, что жестокие набатеи, встретив нежелательных гостей, без колебаний убили бы и их.

«Фалько преувеличивает, — иронично заметил Анакрит. — Всё это была прискорбная случайность».

– Или тактический ход, – холодно ответил я.

–Если я допустил ошибку, прошу прощения.

«Не беспокойся, — сказал я ему. — С одной стороны, ты лжёшь, а с другой — тебе приятно продолжать ненавидеть себя».

«Фалько — замечательный агент, — заверил Анакритес Лаэту. — Он знает почти всё, что нужно знать о деликатных заданиях за рубежом... и всему этому он научился у меня».

«Верно», – без энтузиазма согласился я. «В Кампании, два года назад. Ты показал мне все ошибки и неразберихи, которые можно совершить. Все способы вызвать раздражение у местных жителей, уничтожить важные улики и вернуться домой ни с чем. Ты научил меня всему этому… и всё же я пошёл и успешно выполнил задание. Император до сих пор благодарит меня за то, что я предупредил его о твоих ошибках тем летом, чтобы он мог их исправить!»

Лаэта обернулась:

«Я уверен, что мы все выиграем от ваших прошлых отношений». Этими словами он дал понять Анакриту, что теперь я

«Я работала на него». «Да начнётся же веселье!» Она улыбнулась мне. Общий шум в комнате стих, услышав намёки на скорое выступление танцовщицы. Лаэта похлопала меня по плечу – жест, который я нашёл довольно раздражающим, хотя я и постарался, чтобы Анакрит не заметил моей реакции. «Оставайся и наслаждайся, Фалько; когда придёт время, я хотела бы услышать твоё мнение…» Было ясно, что она имела в виду не музыкантов. Она хотела, чтобы Анакрит подумал, что что-то не так. Что ж, это меня тоже устраивало.

Только два дивана оставались пустыми по обе стороны боковых рядов. Я уже выбрал один, но в этот самый момент кто-то появился первым. Это был мужчина, которого я с трудом мог вспомнить: человек в выцветшем халате цвета овсянки, примерно моего возраста. Он плюхнулся на диван, словно уже был здесь раньше, и вскоре приподнялся на локтях, наблюдая за танцовщицей, вытянув мускулистые ноги за спину. У него был старый шрам на предплечье и косточки на ногах, проделавшие долгий путь по дорогам Империи. Мужчина ни с кем не разговаривал, но был весьма общителен, отправляя в рот виноград и улыбаясь девушке, готовой к выступлению.

Я снова наполнил стакан, чтобы набраться храбрости, и устроился на последнем диване... том, который уже был частично занят моей амфорой с маринованной рыбой, рядом с Анакритом.

IV

Там было двое музыкантов, оба с типичным для Северной Африки насыщенным чёрным цветом кожи. Один играл на цитре, довольно плохо. Другой, помоложе, с раскосыми, более грозными глазами, бил по тамбурину, изящно перебирая пальцами, пока девушка из Испалиса готовилась очаровать нас традиционным цыганским номером. Пока мы ждали момента, чтобы полюбоваться гибкостью её бёдер, я самодовольно улыбнулся Анакриту, что, несомненно, его разозлит.

–Эта Диана выглядит потрясающе. Ты когда-нибудь её видел?

– Не думаю… Так чем же занимался наш Фалько в последнее время?

Я терпеть не могу людей, которые обращаются ко мне таким нелепым тоном.

«Государственная тайна», — ответил я. Я только что провёл всю зиму, разнося судебные повестки для жалкого адвоката и подрабатывая бесплатным носильщиком в аукционном доме отца. Тем не менее, мне было забавно притворяться, будто во дворце располагается конкурирующая шпионская сеть, которой руководит Клавдий Лаэта, и которую Анакрит не контролировал.

– Если ты работаешь на Лаэту, Фалько, советую тебе быть осторожнее.

Я позволил ей увидеть свой насмешливый смех, а затем снова обратил внимание на танцовщицу. Она приняла несколько соблазнительных поз с луком и стрелами: стоя на цыпочках на одной ноге, отставив другую назад, она делала вид, что стреляет дротиками в посетителей, так что, когда она отводила руку назад, обнажалась её полуобнажённая грудь. Поскольку мы были в Риме, подобная демонстрация не должна была вызвать скандала…

Если, конечно, какой-нибудь почтенный представитель всаднического сословия, вернувшись домой, не опишет своей ревнивой жене крохотный греческий костюм в чрезмерно наглядной манере.

«Я разговаривал с молодым Камило…» Анакрит наклонился ко мне и прошептал на ухо. Я тут же поднёс руку к уху и энергично почесал его, словно мне показалось, что туда заползло насекомое. Этим жестом я чуть не ткнул его в глаз, и Анакрит отвернулся и снова лёг на кушетку.

«Элиан? Должно быть, это стало испытанием твоего терпения, не так ли?» — заметил я. По другую сторону триклиния Анакрита холерик Елены старался избегать моего взгляда.

«Он кажется перспективным молодым человеком. Очевидно, он невысокого мнения о тебе, Фалько».

«Он вырастет». К этому моменту глава шпионской сети должен был уже понять, что его попытки спровоцировать меня бесполезны.

– Разве он не твой зять или что-то в этом роде?

Вопрос был задан в непринужденном, оскорбительном тоне.

«Или что-то в этом роде», — невозмутимо кивнул я. «Что он здесь делает? Не говорите мне, что он узнал о приезде высокопоставленных чиновников и ищет способ устроиться на синекуру...»

–Ну, Элиано только что вернулся из Бетики...

Анакрит любил разыгрывать таинственную карту. Меня очень смущала мысль о том, что младший брат Елены, который и так был против наших отношений, будет иметь дело с главой шпионов в таком месте. Возможно, я был слишком подозрительным, но это место буквально смердело заговорами против меня.

Девушка из Гиспалиса уже была в середине своего выступления, поэтому разговоры прекратились. Она была неплоха, но и ничем особенным не выделялась. Танцовщицы – очень востребованный экспорт из Южной Испании, хотя, похоже, все они происходят из одной школы искусства Терпсихоры; школы, которая должна была бы предоставить своему преподавателю движения пенсию. Девушка умела полуприкрывать веки и покачивать другими частями тела. В какой-то момент она бросилась на пол, словно хотела отполировать мозаику неистовыми движениями распущенных волос. Но когда некоторое время наблюдаешь за вихрем женщин, стоящих на коленях на полу и откидывающихся назад, пока их голова не касается пола, и лихорадочно стучащих кастаньетами, твое внимание начинает рассеиваться.