Должно быть, он отдохнул лучше меня, но, возможно, не так здоров. Я надеялся, что рабы из дома помогут ему отрезать путь, но меня ждало разочарование: все они, должно быть, пробрались домой завтракать, игнорируя мой приказ сидеть смирно. Никто не откликнулся на мой крик, и пока мы пробирались сквозь лес, никто не встал на нашем пути, чтобы перехватить его.

Всё стихло. Я где-то его потерял.

«Туриус! Игра окончена. Покажись и положи этому конец!»

Нет ответа. Я не мог его винить. Я был чужаком, а он знал каждый дюйм земли. Он должен быть уверен, что сможет уйти.

Он опередил меня, направляясь к тропе, ведущей от поместья. Мне показалось, я услышал стук копыт. Меня поразило видение Фурия, мчащегося верхом до самого Сублаквеума…

В доме не было никакой надежды найти убежище. Он понимал, что его собратья-рабы захотят доказать свою невиновность и отомстить ему за то, что он их обманывал. Те, кто годами не обращал внимания на его странное поведение, теперь поспешили бы его осудить – и если бы они прибегли к насилию, это был бы не первый случай, когда недавно обнаруженного убийцу забили бы до смерти те, среди кого он жил.

Я пробирался сквозь кусты, высматривая след. Я наблюдал за грудой длинных брёвен, за которыми мог спрятаться лежащий человек. Когда я приблизился, Туриус выскочил из подлеска почти прямо надо мной.

Я вскочил, нанеся ему мощный удар. Он только что рванулся на свободу, не подозревая, что я подкрался так близко. Прежде чем я успел броситься на него, я понял, что это слишком опасно: теперь он нёс длинный топор.

На мгновение он выглядел таким же удивленным, как и я, но затем он оправился от гнева.

Резко остановившись, он зарычал и взмахнул оружием.

«Сдавайся, Туриус…»

Лезвие скользнуло низко, угрожая моим коленям. Я двинулся к дереву, надеясь заманить его в ловушку, чтобы он вонзил лезвие топора в ствол. Он фыркнул и…

Ещё один широкий, контролируемый взмах, на этот раз на уровне головы. Маленький нож, который я носил в ботинке, не справился бы с этим. Я даже не потянулся за ним.

Он выглядел именно так, как я и помнил: ничего особенного. Неопрятный, плохо одетый, с выбитыми зубами: типичный сельский раб. Не более безумный, чем большинство прохожих на улицах Рима. Вы бы избегали случайно столкнуться с ним, но и не стали бы смотреть на него дважды. Если бы я был поздно ночью на улице, и он бы предложил мне это как ни в чём не бывало, я бы, возможно, даже согласился подвезти его.

«Я не один. Городские Когорты неотступно следуют за мной. Сдавайтесь».

Его единственным ответом был ещё один агрессивный взмах топора, срубивший тонкие ветки над моей головой. Тут же он нанёс ещё один, более низкий, удар в другую сторону. В армии меня учили сражаться с кельтами, орудуя длинными палашами, именно так, но, будучи солдатом, я был закован в броню и вооружён собственным оружием, не говоря уже о рядах рычащих сослуживцев, образующих непробиваемые блоки по обе стороны.

Я шагнул к нему. Вспыхнул свет; он снова взмахнул топором. Я подпрыгнул, как критская танцовщица, пятки к ягодицам, спасая ноги. Ухватившись за ветку, я благополучно приземлился, а затем нас разделило дерево. Мне удалось частично отломить ветку, но длинный зелёный слой коры отслоился и зацепился. Бесполезно.

Боже мой, это был кошмар городского мальчишки: я хотел ходить по приличным тротуарам, где преступники соблюдают правила поведения, и где я мог бы заскочить в винный бар, когда становилось жарко. Вот я, лицом к лицу с отчаянным грабителем в туманном лесу, голодный, измученный, брошенный своими единственными помощниками, и теперь рискующий ампутировать нижние конечности. Как способ заработать на жизнь, это было ужасно.

Я потянул ветку, и на этот раз она вырвалась. Ствол был достаточно толстым, чтобы топор мог впиться в него, если бы он ударил. Более того, дальний конец разделился на кучу хилых ветвей, всё ещё покрытых листвой. Когда Туриус сделал следующий взмах, я увернулся от сверкающего лезвия. Затем я прыгнул на него, вонзив огромный пучок длинных веток ему прямо в лицо. Он отшатнулся, споткнулся, потерял равновесие. Я нажал на него, снова ударив веткой ему в глаза. Он повернулся и побежал. Я последовал за ним, но ветка зацепилась за подлесок, и я выронил её. Я отпустил её и продолжил бежать.

Туриус изо всех сил гнал копыт, всё ещё направляясь к тропе. Я свернул в сторону, встав между ним и возможностью сбежать из поместья. Сломав кусты, мы с трудом продвигались вперёд. Лиса внезапно выскочила из укрытия и бросилась бежать. Сойка тяжело побежала, странно с трудом взмахнув лапой и издав резкий крик. Мне снова почудилось, что я слышу стук копыт, на этот раз гораздо ближе. Дышать было больно. Пот лил с меня градом. Мои ноющие ноги едва могли идти. Тем не менее, когда Туриус добрался до тропы, я уже настигал её; затем моя нога поскользнулась на скоплении грибов и

Свалился в яму, и я с криком боли резко поднялся. Мне удалось удержаться на ногах, но мой ботинок перевернулся. Я выпрыгнул из раздавленных и скользких стеблей поганки, снова поскользнулся и, морщась, пошёл вслед за Туриусом. Он остановился, оглянулся и пошёл по тропинке.

Не обращая внимания на боль в лодыжке, я побежал, словно в последний раз. Вывихнутая лодыжка сама собой вправляется, хотя ей нужно время, чтобы зажить. Времени у меня не было. Силы могли иссякнуть в любой момент. Но я бы догнал его первым, если бы мог.

Я услышал ржание лошади. Сердце у меня замерло, когда я представил, что где-то у него привязанный конь. Затем Туриус раскинул руки. Конь и всадник выскочили из леса на другой стороне и неслись прямо на него.

Он не мог остановиться. Он споткнулся и выронил топор. Лошадь встала на дыбы, но его осадили. Туриус пошатнулся, всё ещё держась прямо, всё ещё полный решимости сбежать. Он сделал ложный выпад рукой, уклонился от копыт и снова бросился на тропу. Я продолжал бежать. Я промчался мимо лошади, мельком увидев знакомого всадника, который оттащил её в сторону, чтобы дать мне место. Затем я догнал её и бросился на Туриуса.

Я бросил его лицом в перегной. Я был так зол, что, как только я коснулся его, у него не осталось ни единого шанса. Я упал ему на спину, стараясь приземлиться тяжело. Я схватил его за руки и вцепился в них, приказывая сдаться. Он дернулся вбок, продолжая биться. Я поднял его и снова ударил лицом вниз. К тому времени всадник уже спешился и подбежал.

В следующую минуту мой разъяренный помощник начал пинать Туриуса под ребра, словно намереваясь прикончить его.

«Стой!» — крикнул я, уклоняясь от летящих ботинок. Это остановило их обоих. Туриус в конце концов упал, упав лицом в колею.

Всё ещё сидя верхом на своём пленнике, я начал контролировать дыхание. «Отличный поступок», — выдохнул я, глядя на другого мужчину.

«Базовая подготовка», — ответил он.

«О, ты никогда его не теряешь», — мне удалось ухмыльнуться, хотя дополнительные усилия были тем еще испытанием.

«Не думаю, что вы согласитесь отказаться от поста губернатора Британии и вступить со мной в официальное партнерство?»

Юлий Фронтин – солдат, судья, администратор, писатель и будущий эксперт по водоснабжению – скромно улыбнулся. Выражение искренней тоски мелькнуло на его лице. «Это, возможно, один из величайших вопросов истории, Фалько».

Затем я принял протянутую руку, в то время как бывший консул удерживал нашего пленника, уперев одну ногу в шею негодяя.

Всё было хорошо. Мы чувствовали себя героями. Но теперь нам предстояло найти Клаудию.

LXIII

Туриус отказывался говорить. У меня было предчувствие, что он всегда будет так делать. Некоторые хотят похвастаться, некоторые идут навстречу своей судьбе, всё отрицая. Туриус был явно молчаливым.

Не желая упускать его из виду, я связал ему руки за спиной ремнём, прежде чем мы перекинули его через лошадь Консула. Я рассказал ему о том, как нашёл хижину у реки. Мы взяли Туриуса с собой, когда отправились обратно. На этот раз я думал, что знаю, что нас ждёт.