«Двух имен достаточно для меня и Марка Антония».

«Слушай, большая шишка, когда ты закончишь водиться со знаменитостями, отправляйся в Новио и позаботься о том, чтобы твоя очаровательная Вирджиния не поддалась подкупу и не забыла о твоем романтическом алиби».

Лариус выглядел смущённым. «Она запомнит. Я сказал, что она разочаровала. Я не упомянул о своём собственном выступлении».

Я сдержала свою реакцию и тихо ответила: «Попроси кого-нибудь умного объяснить, что такое взаимное удовольствие. Кстати, как поживает дорогая Оля?» Оля была его женой.

«Все было хорошо, когда мы расстались», — коротко сказал Лариус.

«Вы расстались? Это навсегда? Привёл ли союз двух молодых подающих надежды людей к появлению потомства?»

«Насколько мне известно, нет».

«И все же мне не нравится видеть, как угасает молодая любовь».

«Пропусти семейные разговоры», — упрекнул он меня. Он не спросил о Елене, хотя они встречались. Пока они с Оллией уверяли мир в вечной преданности, мир предрекал подросткам погибель, а затем постановил, что я — блудница и мерзавец, обречённый бросить свою женщину. Если, конечно, я успею это сделать до того, как Елена меня бросит… Ларий прервал мои блуждающие мысли. «Нам нужно знать, почему люди хотят свалить на меня вину за Помпония».

«Они не подставляют тебя, — сказал я ему. — Они обвиняют меня».

Он оживился. «Ну как?»

«Я привёл своего племянника на место, а он убил главного? Это наверняка умалит мой статус как императорского управителя!»

«Статус — чушь!» С тех пор, как я видел его в четырнадцать, Ларий огрубел. Это не имеет никакого отношения к твоей работе. Бландус привёл меня сюда. Я пришёл делать миниатюры — и не хочу быть втянутым в твои скользкие политические разборки.

«Ты уже по горло в соусе из маринованной рыбы. Ты уже говорил людям, что ты мой племянник?»

"Почему нет?"

«Ты должен был сказать мне первым!»

«Тебя там не было, чтобы рассказать».

«Ладно. Лариус, как ещё кто-то мог получить эту кисть?»

«Из хижины, пока меня не было, наверное. Я всё оставляю здесь».

«Есть ли вероятность, что сам Помпоний мог его позаимствовать?»

«Что, пощекотать ему яйца в банях?» — издевался Ларий. «Или почистить ему уши. Говорят, это новая мода среди артистической братии — лучше, чем простонародный черпак».

«Ответьте на вопрос».

«Что касается щипка веток, то я не думаю, что этот надменный нищий когда-либо знал, где находятся наши хижины на стройплощадке».

«Что произошло, когда вы захотели показать ему предлагаемый дизайн?»

«Мы отнесли эскизы в зал для аудиенций великого человека и простояли в очереди два часа».

«Тебе не понравился Помпоний?»

«Архитекторы? Я никогда ими не занимаюсь», — небрежно усмехнулся Лариус. «Ненавидеть самовлюблённых людей — дурная привычка, которую я перенял от тебя».

«И чего ты так охотно лезешь в драку, счастливый племянник? Кого ты расстроил?»

«Что, я?»

«Камилл Юстин — единственный человек, которого вы избили в последнее время?»

"О, да."

«Ты спал с кем-нибудь, кроме Вирджинии?»

«Конечно, нет!» Он был настоящим негодяем. Отъявленным лицемером.

«Есть ли у Вирджинии другой любовник?»

«Знаменитый этим, я бы сказал».

«Значит, она привязывается к тому, кто затаил обиду?»

«Она из тех, кто привязывается. Она ни к кому не привязана, если это как-то помогает».

«А что насчёт тебя, Ларий? Тебя все знают? Все знают, какой ты теперь?»

«Что ты имеешь в виду, говоря «какой я»?»

«Начните с бездельника, — жестоко предложил я. — Попробуй слово, которое можно назвать словом, обозначающим неприятности: пьющим вино, блудливым и сварливым».

«Ты думаешь о моем дяде», — сказал Ларий, как всегда удивляя меня внезапным едким ответом.

"Истинный."

«Я умею ходить», — признался юноша. Я помнил его застенчивым мечтателем, любителем поэзии, целеустремлённым романтиком, который когда-то отверг мою грязную профессию ради высоких идеалов и искусства. Теперь он научился держаться в суровой компании и презирать меня.

«Лучше вам пройти ко мне в покои», — тихо сказал я. «Поразмыслив, я беру вас под стражу, пока всё не уладится. Давайте проясним: в моей компании есть маленькие дети и вежливые кормящие матери, не говоря уже о благородном Элиане, который чахнет от укуса собаки, так что никаких пьянств и беспорядков».

«Вижу, ты остепенился», — усмехнулся Ларий.

«Ещё одно», — приказал я ему. «Не трогай, чёрт возьми, няню моих детей!»

«Кто это?» — спросил он, полный невежества. Он понял, о ком я говорю. Он меня не обманул. Он родился на Авентине, в беспечной семье Диди.

Честно говоря, его отношение вызвало у меня ностальгическую боль.

XLI

Я был хуже некуда. Я страдал, как любой домохозяин, чья домашняя жизнь наполнена плачущими младенцами, помешанными на сексе племянниками, непослушными вольноотпущенницами, незаконченными делами и ревнивыми соперниками, жаждущими его увольнения или смерти. Я был похож на измученного глупого отца из греческой пьесы. Это не место для городского стукача. Следующим шагом было купить порнографические масляные лампы, чтобы поглазеть на них в офисе, и пускать газы, беспокоясь о налоге на наследство.

Елена бросила на меня странный взгляд, когда я передал Лария ей на попечение. Он, казалось, был в шоке, увидев её. Когда-то он её обожал. Это было неловко для нового человека, который поспорил с женщинами, а потом исчез, бессердечный и равнодушный.

Елена встретила его нежным поцелуем в щеку – изысканный жест, который ещё больше вывел его из равновесия. «Как чудесно! Познакомься со своими маленькими кузенами, Ларий…»

Ларий в ужасе бросил на меня злобный взгляд. Я ответил ему раздражённой ухмылкой и отправился выяснять, кто на самом деле убил Помпония.

Магнус всё ещё руководил своими помощниками возле старого дворца. Они продлили линии фундамента там, где два огромных новых крыла должны были соприкоснуться с существующими зданиями. Когда вырытые траншеи иссякли, веревки на колышках теперь указывали на запланированные места соединения. Сам Магнус набрасывал расчёты уровней, его сумка с инструментами лежала открытой на земле.

«Это твоё?» — небрежно спросил я, протягивая ему что-то, словно нашёл это где-то на стройплощадке. Поглощённый работой, он был обманут моим равнодушным тоном.

«Я искал это!» Его взгляд оторвался от длинной веревки, которую я протягивал, и я увидел, как он замер.

Я специально задал этот вопрос, чтобы его услышали его ученики-помощники. Наличие свидетелей оказало давление. «Это пять-четыре-три», — любезно сообщил мне один из них. Магнус промолчал. «Это используется для построения треугольника с гипотенузой, когда мы строим прямой угол».

«Правда? Геометрия — удивительная наука! А я-то думал, это просто кусок бечёвки. Можно поговорить с тобой наедине, Магнус? И принесите, пожалуйста, инструменты».

Магнус пришёл ко мне в кабинет без всяких возражений. Он понял, что именно его нить для расстановки цепей задушила Помпония. Теперь мне предстояло решить,

Он знал об этом до того, как я это сделал, или он просто догадался, почему сегодня этот завязанный узелками шпагат оказался у меня?

Мы прошли немного до моего кабинета. Гай, клерк, уже собирался уходить, но я дал ему знак остаться в качестве свидетеля. Он откинулся на спинку стула, не зная, будет ли это рутинный допрос или что-то более серьёзное.

«Ты объявил о своих передвижениях прошлой ночью, Магнус». На секунду инспектор взглянул на Гая. В этом не было никаких сомнений. Взгляда, невольного и короткого, было достаточно, чтобы заставить меня задуматься, не мой ли клерк — его красавчик. Неужели у всех на этом участке вкусы, не свойственные грекам?

«Один из моих сотрудников работает над показаниями свидетелей, поэтому я их ещё не видел. Напомните мне, пожалуйста».

«Какая команда, Фалько?»

«Неважно, какая, чёрт возьми, команда!» — прорычал я. «Отвечай на вопрос, Магнус».