XLII

Мы отвели его в гимнасий. Он находился неподалёку, в привычном месте, где Статиан мог отдохнуть; и там наверняка найдутся торговцы едой. Елена нашла местечко в тени снаружи (поскольку ей, как женщине, туда вход запрещён), а я угостил нас пирожными, фаршированными виноградными листьями и оливками. Статиан съел большую часть.

Он казался ужасно голодным; я подумал, не закончились ли у него деньги.

Я имею в виду, тратить наличные. У него должны быть деньги, но здесь он может оказаться в затруднительном положении. Людям его ранга нужен только банкир за границей, который знает своего банкира в Риме, но без такого контакта они так же беспомощны, как и все мы. В Дельфах были бы менялы, но после упадка святилища мало кто из международных финансистов принимал аккредитивы.

Говорили, что Статиан был плохим управляющим и, как только он использовал все, что было в его сумке, он мог оказаться в затруднительном положении.

Теперь мы как следует его осмотрели. Он, вероятно, был чист, но ему не помешало бы побриться. Под щетиной его лицо было совершенно лишено индивидуальности. Диапазон его выражений был ограничен. Он мог смотреть вверх, вниз, влево и вправо.

Его губы не двигались, а глаза были безжизненны. Добрый человек сказал бы, что горе его уничтожило. Я никогда не был таким добрым.

Мы с Еленой закончили есть первыми. Пока Статиан с жадностью продолжал есть, Елена начала смягчаться, спросив сначала об Элиане.

Между глотками Статиан рассказал нам, как они стали друзьями в

Олимпия. Авл, казалось, был экспертом в трагических ситуациях и убедил Статиана довериться ему. Он сочувствовал тому, как квестор преследовал Статиана во время расследования смерти Валерии. Когда группу доставили в Коринф и поместили под домашний арест, Статиан не мог снова встретиться с Аквилием; он отчаялся и решил в крайнем случае сбежать в Дельфы. Авл последовал за ним.

«Так куда же он делся? Почему он тебя бросил?»

Я его не виню. Он считает, что это пустая трата времени. Здесь нечего делать, кроме как ждать, месяц за месяцем, пока организаторы в храме раздают вопросы, всегда другим людям. Авл сказал, что мои связи недостаточно хороши, чтобы получить шанс обратиться к оракулу. Но я могу подождать. Я немного занимаюсь здесь, в спортзале. Иногда бегаю.

«Да, мы знаем, что ты умеешь бегать!» — криво прорычал я. «Ты пользуешься тренировочными дорожками здесь, в спортзале?» Спортивные сооружения располагались на двух уровнях, между которыми находилась прачечная. Нижнее здание, похоже, представляло собой палестру с обычным большим двором и боковыми комнатами для тренировок по боксу. Покупая еду, я заметил, что в верхнем здании есть крытая беговая дорожка для занятий в жаркую или ненастную погоду, с открытой колоннадой позади; обе дорожки тянулись на целый стадион. «Авл довольно атлетичен. Он тренировался с тобой?»

«Да, но ему было скучно здесь сидеть. Он пытался убедить меня отказаться от оракула, но я непреклонен. Мне нужна помощь богов, чтобы узнать, что случилось с моей женой».

В его голосе прозвучала хриплая нотка. Мы оставили его в покое на несколько минут.

В конце концов Елена вернула его к началу их брака, спросив, как Валерия стала его невестой. Статиан подтвердил, что до свадьбы пара почти не была знакома. Мать Валерии была подругой его матери много лет назад.

«Она была порядочной, но досталась дёшево?» Моя откровенность задела. Статиан успокоился, словно понимая, что ему предстоит допрос с куда более свирепым следователем, чем тот, с которым он сталкивался до сих пор. Аквилий Мацер упрямо считал его виновным, но не проявил напористости; даже Авл был мягок с собратом-аристократом — он редко прибегал к обаянию, но с людьми своего круга вёл себя снобистски вежливо.

Нетерпеливая к моей грубости, Елена наклонилась к Статиану: «Мы встретили твою мать в Риме. Она думает о тебе, скучает по тебе. Она хочет, чтобы ты вернулся домой и чтобы о тебе позаботились».

Он тихонько хмыкнул. Полагаю, он понял, что Туллия Лонгина считает, что ему следует жить дальше, а это означало скорейшую повторную женитьбу.

Я позволил Елене продолжить беседу. Проявив больше сочувствия, чем я, она вытянула из Статиана его версию случившегося с его женой в Олимпии. Она в основном совпадала с тем, что мы слышали. Валерия хотела встретиться с Милоном из Додоны, чтобы послушать его декламацию. Они поссорились из-за этого; муж признался, что они часто ссорились.

«Вы были влюблены в свою жену?»

«Я был хорошим мужем».

«Никто из нас не может просить большего», — серьезно заверила его Елена.

У неё было больше. Гораздо больше, и она это знала. Она коротко сжала мою руку, словно думая, что я сейчас взорвусь от негодования.

Они обсуждали роковой вечер. Статиан обедал с мужчинами; вернувшись, он обнаружил исчезновение Валерии и снова отправился на её поиски.

Никто не проявил интереса; он искал один. Он не смог её найти. «Ты ходила в палестру той ночью?» — спросила Елена.

«Нет. Я тысячу раз проклинал себя за это, но это был частный клуб. У дверей стояли люди, которые не пускали нечленов. Если бы я пошёл, возможно, я бы её спас». Если бы он случайно попал в момент убийства, его тоже могли бы забить насмерть. Когда я пришёл туда на следующее утро.

Он не мог продолжать. Елена, которая была крепче, чем казалась, спокойно описала ему, как он нашёл тело: как враждебно настроенный надзиратель приказал ему убрать его, как он нес свою мёртвую жену обратно в палатку группы, как кричал о помощи. Он, казалось, был удивлён, что мы узнали, что именно Клеонима первой вышла к нему. «Хорошая женщина», — коротко сказал он. Мы чувствовали, как стоически она, должно быть, отреагировала на эту ужасную сцену.

«Туллий Статиан, ты убил свою жену?» — спросила Елена.

"Нет.'

Хелена выдержала его взгляд. Он ответил лишь усталым, но вызывающим взглядом. Ему слишком часто задавали один и тот же вопрос. Он не собирался впадать в ярость. Он знал, что является главным подозреваемым. Вероятно, к этому моменту он также понял, что прямых улик для его ареста нет.

«Должно быть, тебе все это очень тяжело», — посочувствовала Елена.

«По крайней мере, я жив», — резко ответил он.

Я снова задала ему вопросы, снова затронув тему его отношений с Валерией. Он понял, что я пытаюсь выяснить мотив. Как и все отношения, их отношения были сложными, но, судя по всему, они реалистично оценивали свою судьбу. Хотя они постоянно ссорились, у них было кое-что общее: оба были вынуждены вступить в брак ради удобства других.

«Вы бы развелись? Неужели всё было настолько плохо?»

«Нет. В любом случае, мои родители были бы против развода. Её родственники тоже были бы разочарованы».

«Итак, вы пришли к соглашению?» — предположила Хелена. Он кивнул. Казалось, пара смирилась. В их кругу общения, если бы они отказались от этого брака, их бы просто подтолкнули к новым, что могло бы закончиться ещё хуже.

Позже мы с Еленой обсуждали, ненавидел ли Статиан ситуацию больше, чем он сейчас говорит. Заставила ли его перспектива ворчать у родителей решить, что убийство Валерии — единственный выход? Я считал, что остаться с ней — самый простой вариант, а ему нравились лёгкие варианты. Познакомившись с его матерью, Елена почувствовала, что если бы он действительно захотел уйти, то в конце концов смог бы обойти сопротивление. Поэтому она верила, что брак продлился бы «по крайней мере, пока кто-то из них не нашёл бы кого-то, кто был бы более любящим».

«Или лучше займись любовью!»

«Ага, это определенно считается», — согласилась Хелена, улыбаясь.

Пока мы были с ним в гимназии, я испытывал Статиана как можно строже. «То есть ты можешь сказать, что научился терпеть свою жену, и она чувствовала то же самое?»

«Я бы никогда не причинил ей вреда». Это не было ответом на мой вопрос, и, увидев моё недовольство, он резко бросил: «Это не имеет к тебе никакого отношения!» Я понимаю, как такое отношение расстроило бы Аквиллия.