Карманник заставляет людей прятаться за колоннами, чтобы избежать потертостей лучших сапог или порванных тог в толпе. Посетители иностранных святынь не уйдут с дороги.

Я понял, что мы мало знаем об этом человеке. Я предполагал, что он избалованный, праздный сын богатых родителей. Его свадебное путешествие в Грецию было компенсацией за то, что он не был избран в Сенат. Избегание политики могло означать, что ему не хватало интеллекта (или, наоборот, избытка здравого смысла). Большего мы так и не узнали. Теперь я узнал, что Статиан следил за собой. Он должен был ходить в спортзал – и относился к этому серьёзно. Жених мог бегать. Нам нужен был суперподготовленный Главк. Иначе мы потеряем этого подозреваемого.

Сразу под храмом Аполлона по Священной дороге извивались люди – печальные кучки посетителей, некоторые стояли группами, слушая своих назойливых проводников. Толпа заставила Статиана свернуть в сторону. Он бросился прочь от портика храма. Высокие колонны несли статуи разных греческих царей. Они были отличными поворотами, чтобы объезжать их. Статиан, должно быть, был знаком с планировкой. Он пробирался между памятниками, расталкивая паломников, которые послушно смотрели в небо, слушая, как их проводники описывают каменных сановников. Через несколько секунд я врезался в этих людей как раз в тот момент, когда они возмутились, когда Статиан их набросился.

Мы спустились на уровень ниже, к удивительному треножнику Платеи, три высокие переплетенные бронзовые змеи которого поддерживают огромный золотой котел.

Рядом был огромный постамент с золотой колесницей солнца. Статиан попытался спрятаться за ним. Когда я продолжал приближаться, он снова взбежал на холм, проскочил между двумя колоннами с царями наверху и направился к чему-то, похожему на причудливый портик. Его колонны были заполнены стенами; столкнувшись с сплошной преградой, он свернул налево. Я чуть не настиг его у гробницы Неоптолема. Он был сыном Ахилла. Это было мое ближайшее столкновение с героями Гомера, и я упустил из виду его значение. Неважно; Неоптолем был мертв, убит жрецом Аполлона (жрецы которого любят музыку и искусство, но являются крепкими ублюдками) – и я слишком задыхался, чтобы беспокоиться.

Три женщины, обсуждавшие маршрут путешествия, загородили свободное пространство цветочной колонной, на которой стояло трио танцоров; я обошел их всех.

Храмовые служители толпились у источника Кассотис на моём пути; я врезался в их гущу и протиснулся локтями. Какой-то туповатый человек попросил меня показать колонну царя Прусия; он стоял прямо рядом с ней. Статиан

Он пробирался сквозь все это, но, пробегая мимо источника, к нему подошла Елена. Она ждала у храма, увидела, как мы к ней подбегаем, и теперь вышла, чтобы увещевать нашу добычу. Статиан оттолкнул её. Она потеряла равновесие. Люди бросились ей на помощь, мешая мне, а Статиан побежал вдоль задней стены храма.

С Еленой все в порядке.

«Оставайтесь там.

«Нет, я иду.

Я побежал следом за ним. Он уже набрал обороты. Я был старше его больше чем на десять лет, но уже прошёл через силовые тренировки. У меня было крепкое телосложение, и я никогда не страдал от недостатка выносливости. Я надеялся, что он устанет первым.

Храм Аполлона – величественное сооружение, представляющее собой эффектную беговую дорожку. Над нами находился театр, эффектно высеченный в скале. К нему вела очень крутая лестница; к моему облегчению, Статиан не обратил на неё внимания. В дальнем конце храма мы прошли мимо ещё более совершенного произведения искусства – бронзовой скульптуры, изображавшей Александра Македонского, борющегося с величественным львом среди разъярённой стаи гончих, в то время как один из его полководцев бросился на помощь. Я бы мог использовать этого полководца, чтобы помочь мне.

Моя добыча свернула вниз. Напротив западного конца храма были ворота в крутой ступенчатой стене святилища. Вокруг сновала обычная толпа проводников и продавцов статуэток. Уставший Статиан потерял уверенность в своих силах. Он врезался в уличного торговца, рассыпал поднос с вотивными глиняными миниатюрами и был остановлен яростным спором. Видя, что я его догоняю, он толкнул торговца в меня. Я схватил мужчину, отшвырнул его с дороги и почувствовал, как моя лодыжка подогнулась, когда я повернул её к одной из разбросанных статуэток. Выругавшись, я отвёл взгляд от Статиана и потерял его.

Должно быть, он прошёл через ворота. Я последовал за ним, хотя сомнения терзали меня. Тропа снаружи вела к легендарному Касталийскому источнику. Его воды использовались в Дельфийских ритуалах, поэтому паломников, сопровождавших экскурсию, приводили сюда, чтобы взять образец. Ошеломлённые смесью изнеможения и мистического благоговения, они спотыкались повсюду, совершенно не замечая, что кто-то хочет пройти мимо них. Это меня очень затормозило. Пожилая женщина, сидящая на камне у…

придорожный настойчиво спрашивал меня, как далеко находится родник, пытаясь объясниться по меньшей мере на трех ломаных языках, когда я не смог ответить.

Источник берёт начало в диком овраге. Когда-то это, должно быть, было мирное каменистое убежище, полное ящериц и дикого тимьяна. Теперь же раздавались грубые голоса, когда посетители омывали ноги в священных потоках, жалуясь друзьям, как холодно. Ступени вели вниз к «прямоугольному бассейну, где стояли семь бронзовых львов».

Из голов, вмурованных в аккуратно отёсанные каменные плиты, хлестала вода, которую зазывалы собирали маленькими чашечками, все жаждали чаевых, предполагая, что у посетителей остались деньги после покупки фигурок человечков, безвкусной безделушки и крошащихся лепёшек. Держу пари, когда паломники уходили, паразиты храма просто собирали угощения из удобно расположенных ниш и перепродавали их.

Я оглядел людей, высматривая Статиана. К этому времени я и сам чувствовал себя ячменной лепешкой, которую слишком долго пролежали на выступе под солнцем. Разносчик чашек дёрнул меня за рукав. Я отпрянул.

Я стоял на дороге, думая, что потерял его. Тяжело дыша, я напугал нескольких паломников, глядя на горы и ругаясь на открывшийся вид.

Затем я увидел второй фонтан. Старый и почти заброшенный, этот фонтан имел небольшой мощёный дворик со скамейками по трёх сторонам. Здесь всего четыре довольно дружелюбных на вид старых бронзовых льва изрыгали воду прерывистыми струйками, а одинокий служитель маячил, без особой надежды. Я купил полный стакан, опрокинул воду и дал ему чаевые.

«Видели запыхавшегося человека?

К моему удивлению, он помахал рукой. Я поблагодарил его и снова двинулся дальше по тропинке. Почти сразу же я услышал позади себя зов Елены. Я замедлил шаг. Она догнала меня, и мы продолжили бежать вместе, бегая трусцой по тенистым оливковым рощам, пока не прошли мимо Дельфийского гимназия. За ним находилось небольшое огороженное святилище, от которого веяло древностью.

Мы резко замедлили шаг. Переглянулись и вошли в святилище. Алтари с надписями у подпорной стены подсказали нам, что мы пришли к издавна почитаемому святилищу Афины Пронайи. Помимо нескольких алтарей, здесь было всего пять или шесть основных зданий, расположенных в ряд, включая большой заброшенный храм, разрушенный землетрясением. Его заменил новый, меньший по размеру храм. Там было несколько

Сокровищницы, перед которыми возвышался большой пьедестал с трофеем. В центре возвышалось прекрасное круглое здание, окружённое дорическими колоннами, с изысканным декором в верхней части, относящееся к типу толосов. Мы видели такое здание в Олимпии, где Филипп Македонский и Александр Великий собирали статуи себя и своих предков. Оно стояло на круглом основании из нескольких ступеней. На нём, пытаясь восстановить дыхание, лежал молодой человек в белой тунике.

Мы подошли к нему.

«Туллий Статиан!» — голос матери Елены был хриплым, но звучал строго и решительно, не желая терпеть глупости. «Я полагаю, ты знаешь моего брата Элиана».

Он поднял на нас тусклые глаза, не желая или не имея возможности больше убегать от нас.