Разве в вашей группе не было Турциануса Опимуса? По нашим данным, он говорит, что это «его последний шанс увидеть мир».

Тишина длилась.

«Тебе никто не сказал?» — Хельвия выглядела неуверенной.

Двое мужчин переглянулись. Это было довольно зловеще. Индус надул щеки, неловко выдохнул и промолчал. Хельвия к этому времени уже теребила в руках прозрачный палантин, явно расстроенная. Мы

посмотрел на Марина, которому всегда было что сказать, и выдавил из него роковые слова. Турцианус умер.

XXVII

Елена выпрямилась, затем медленно выдохнула. «Надеюсь, — тихо сказала она, — вы не собираетесь сказать нам, что в его смерти было что-то неестественное?»

«О нет», — заверила её Хельвия, слегка ошеломлённая. «Мы просто… ну, я понимаю, что эта новость была бы для вас шоком, учитывая, что вы приехали сюда, чтобы разузнать о Валерии. Просто для всех нас… ну, конечно, мы почти не знали этого человека».

«Он был болен», — заявил я.

Хельвия успокоилась. «Ну да, он был. Очень серьёзно, как оказалось. Но никто из нас этого не заметил».

Елена всё ещё была настороже, думая, что это может обернуться очередной нелепой смертью. «Тогда это была правда, когда он говорил, что путешествует, пока может, – он знал, что у него осталось совсем мало времени?»

«Похоже, так», — ответил Маринус. «Без цинизма…» — каким, как мы поняли, он всегда был. «Сомневаюсь, что Финей принял бы Опимуса в путешествие, если бы знал истинное положение дел».

«Столько хлопот...» — ответила Хелена. «Приходится возвращать прах на родину.

«Это было бы так плохо для его репутации — отправлять клиентов домой в погребальных урнах».

«С такими темпами идет этот тур», — съязвил Маринус, — «Финеусу придется забрать больше урн, чем людей!»

«О Марин!» — упрекнула его Гельвия. Она повернулась к Елене и поведала ей историю. «Опим казался таким славным человеком. Но, как мы узнали, он был очень болен и очень хотел отправиться в Эпидавр — где, знаете ли, находится храм Эскулапа».

«Я не знал, что Эпидавр есть в вашем маршруте», — сказал я.

«Нет, изначально не было. Но мы же всё-таки занимаемся «Пути и храмы», а в Эпидавре есть очень известный храм с захватывающей историей. Там даже есть стадион».

«А хороший театр?»

«Потрясающее зрелище. Когда мы узнали, как страдает Опимус, мы все проголосовали. Большинство из нас были рады отправиться в медицинский центр и дать ему шанс на исцеление».

«Как Финей воспринял это решение об объезде?» — спросил я. Маринус и Инд от души рассмеялись. «Понятно! Всё же вы — клиенты, так что вы его убедили».

«Это не было потерей для чёртового Финея!» — резко сказал Маринус. «Мы заплатим за это, если нам нужен новый маршрут».

«И это было после Олимпии?»

«Да», — сказала Хельвия. «Мы все были потрясены смертью Валерии и, возможно, стали немного добрее к нашим собратьям. Когда Опимус рассказал, насколько он болен, мы все глубоко это пережили. Знаете, я думаю, шок от случившегося с Валерией способствовал его упадку; пока мы были в Олимпии, его состояние стремительно ухудшалось».

«Вы были с ним в хороших отношениях?»

Хельвия скромно покраснела. Я представила себе её разочарование, если бы она рассматривала Опимуса как потенциального мужа, а потом потеряла его, потратив столько усилий на то, чтобы завести друзей.

Елена обратилась к своему обычному запасу знаний. Может быть, в Эпидавре люди спят в келье возле храма и надеются увидеть ночью сон, который принесёт исцеление?

«Да. Это чудесное место», — сказала Хельвия. «Оно расположено в чудесной роще, очень просторное, со множеством удобств, некоторые из которых медицинские, а другие — где люди получают помощь для души и тела исключительно через отдых и расслабление. Для больных в центре находится храм Эскулапа, а неподалёку — огромное здание, называемое дортуаром. Там можно провести ночь среди ручных змей и собак, священных для Эскулапа. Они бродят вокруг, и некоторым людям снится, что эти существа их облизывают, что приводит к исцелению».

Тогда священные псы, должно быть, пахнут сильнее, чем Нукс. (Нукс в тот день оставили у Альбии.) «И что же случилось?» — спросил я.

«У одного или двух из нас были небольшие недомогания, которые мы не прочь были бы облегчить, поэтому мы поехали с Опимусом и переночевали в общей спальне». Хельвия посмотрела на него с лёгким неодобрением — классическое лицо туристки, которая знает, что её обманули, но заплатила хорошие деньги за этот опыт и всё ещё хочет верить. «Это не помогло моему ревматизму. Боюсь, никому из нас с тех пор не стало лучше…»

«Кто-то должен выздороветь. Повсюду развешаны таблички, восхваляющие исцеление во сне», — скептически сказал нам Марин. «Лепиду приснилось, что змея лизнула его зад, и с помощью бога он проснулся полностью исцеленным от геморроя... Конечно, они не говорят, что Лепид действительно отправился туда с зобом на шее! Тогда люди делают керамические подношения в виде конечности или органа, который вылечил Эскулап, — множество маленьких маток и...»

«Ноги?» — ловко спросила Елена.

«Ноги, руки и уши», — с улыбкой заверил ее Индус.

Маринус наклонился вперёд. «Мне очень повезло. Мне оказали особую честь. Меня укусила священная собака!» Он оттянул повязку на ноге, которую ранее наложил на сиденье, чтобы облегчить боль. Мы осмотрели место укуса.

«Наверняка они сказали тебе, что он просто проявил дружелюбие, и ничего подобного в приюте раньше не случалось?» Маринус подозрительно посмотрел на меня, словно подумал, что я владелец собаки. «Кажется, поправляется, Маринус». Я усмехнулся.

«Да, я говорю себе, что потом, должно быть, пришла дружелюбная змея и вылизала его лучше».

«Тебе приснился сон?» — спросила Елена с притворной серьезностью.

«Ничего. Я никогда этого не делаю. Что касается Турциана Опимуса, то, что бы ему ни снилось, обернулось для него кошмаром, бедняга».

«Ну?» — спросила Елена. Маринус покачал головой, помрачнев, а Индус вздохнул и погрузился в себя.

Вдова была крепка как скала. Ей и пришлось рассказать нам. Он мирно скончался ночью. «О, не волнуйтесь!» — быстро успокоила нас Хельвия. «Ему оказали лучшую медицинскую помощь в мире. В конце концов,

Целители Эпидавра напрямую связаны с учением Эскулапа, основоположника медицины. Единственное, в чём можно быть уверенным, — это то, что Турциан Опимус умер бы, где бы он ни был. Это было неизбежно и совершенно естественно.

Да ну? Двенадцать лет работы подорвали мою способность доверять.

Простые заявления о «неизбежных» событиях теперь звучали ненадежно.

Любое упоминание о «естественной» смерти сразу же вызывало подозрения.

XXVIII

Хелена выглядела готовой к дальнейшим вопросам, но я уже начал терять терпение. Поскольку мы уже разобрались со всеми, кто приходил во двор на обед, мы собрались и вернулись в свои апартаменты.

С рекомендацией квестора можно было бы предположить, что этот приют для путешественников будет считаться одним из лучших в Коринфе. Любой знатный гость, прибывающий в провинциальную столицу, сразу же отправляется во дворец наместника в надежде получить там роскошные номера. Простым смертным, скорее всего, скажут, что только что неожиданно прибыл большой кортеж бывших консулов, хотя в таком случае их следовало бы разместить в гостиницах, где хотя бы клопы побывали в школе очарования, а хозяин говорит на латыни.

Ну, это идеал. Молодому квестору приходится разбивать жильё; он живёт в резиденции, поэтому никогда не ночевал ни в одном из этих захудалых приютов, куда посылает людей. Он знает о них только потому, что их льстивые хозяева одаривали его подарками, вероятно, чем-то в амфорах; он настолько неопытен, что даже не может определить, хорошее ли это бесплатное вино. Квестору всего двадцать пять, он на своей первой должности и до этого путешествовал только с отцом, властным сенатором, который всё организовывал. Он ничего не смыслит в бронировании комнат.