«Куда приведет нас эта теория?»

«Интересно, – продолжала она, не обращая внимания, – ухаживания Гипподамии произвели на Валерию особое впечатление? Если она обнаружила, что несчастна со своим новым мужем, тронула ли её история о пылкой молодой женщине, которая нашла себе мужчину, действительно желавшего её?

Возможно, это беспокоило Валерию.

Я задумчиво смотрел на свою девочку. У самой Хелены был брак по договоренности со слабым мужчиной, который её подвёл. Она терпела это несколько лет, а потом развелась с ним. Я знал, что Хелена помнит, как сильно она была подавлена, как в браке, так и после его распада.

«Дорогая, ты хочешь сказать, что Валерия Вентидия боялась, что навсегда обрекает себя на второсортность, и поэтому стала безрассудной по отношению к собственной безопасности? Она хотела избавиться от Статиана и найти себе героя старого образца?»

«Нет, я просто подозреваю, что пока женщины бродили по Алтису, услышав о Пелопсе, бедная маленькая Валерия случайно попалась на глаза своему убийце».

«Значит, этот негодяй предложил ей прокатиться на своей гоночной колеснице?» — предположил я с ухмылкой. А затем добавил серьёзнее: «Нет, потому что, кем бы он ни был, я уверен, он заманил её в палестру спортивными сплетнями о прыжках в длину».

«Не мог позволить себе колесницу», — с завистью пробормотал Гай. «Дядя Марк, чтобы участвовать в гонках на колесницах, нужно иметь миллионы. Настолько, что именно владельцы, а не возницы, получают короны за победы».

«Точно. Тогда не возничий».

Хелена не унималась: «Ещё один вопрос. Кто взял женщин на экскурсию?»

Ни один из гидов не признается.

«Тем не менее, тебе удалось найти различные реликвии самостоятельно». Гай перевернулся на живот, и они с Корнелием хором воскликнули: «Елена умница!»

«А почему гиды такие насмешливые? Пелопс — основатель Игр».

«Или это Геракл!» — сказала мне Елена. «В любом случае, приверженцы культа хотят сохранить это место, посвящённое в первую очередь Зевсу. Пелопс же отодвинут на второй план, всего лишь

Символ человеческих усилий. Боги правят этой рощей.

«А Зевс — верховный бог... Ну, я бы сказал, что выходка женщин к Пелопсу не имеет никакого отношения к тому, что случилось с Валерией».

OceanofPDF.com

Корнелиус выглядел обеспокоенным. «По крайней мере, её не изрубили на куски и не съели в рагу!» Я был в шоке, узнав, что у меня есть чувствительный племянник. «Дядя Маркус, здесь безопасно? Я ведь не окажусь в горшке, где меня сожрут, правда?»

«Береги себя. Даже сам Зевс чудом избежал смерти», — поддразнила его Елена. «Кронос, его отец, который раньше был царём небес, был предупреждён, что его сын свергнет его. Каждый раз, когда рождался ребёнок, он съедал его. После того, как она родила Зевса, его матери пришлось спрятать ребёнка, замаскированного под камень, подвешенный между небом и землёй, где Кронос не нашёл бы его и не проглотил».

Корнелиус заткнул уши и с визгом убежал.

Эта жуткая история вернула моё внимание к холму Кроноса, где умерла Марцелла Цезия. Её тело лежало под звёздами, пока наконец не пришёл и не нашёл её упрямый отец. Римский отец, заботившийся о своей дочери больше, чем среднестатистический мифический грек.

Я мрачно размышлял о том, что происходит с Джулией Юниллой и Сосией Фавонией в Риме. Моя свекровь вела тишину в доме. Я был почти уверен, что благородная Джулия не станет бросать вызов богам на пикнике с едой в складчину. Её кухарка будет баловать моих дочерей угощениями – самой большой проблемой для нас будет вернуть их в нормальное состояние по возвращении домой.

XV

У нас заканчивались варианты. Еды тоже было мало. Хелена сказала швейцару, что мы не будем обедать у его сестры. Она приготовила ужин на скорую руку из продуктов, купленных у местных торговцев. Там был хлеб, несколько свёртков виноградных листьев и остатки нашей римской колбасы.

«Мне нужно мясо!» — жаловался молодой Главк, жалуясь, что Милон Кротонский, самый знаменитый олимпийский атлет всех времён, съедал двадцать фунтов мяса и двадцать фунтов хлеба в день, запивая всё это восемнадцатью пинтами вина. «Милон тренировался, нося на плечах теленка. С каждым днём и неделей он рос в крупного быка, и эффект был подобен накопительной силовой тренировке. В конце концов, он съел всего быка за один присест».

«Мы не станем таскать с собой бычка, Главк, даже если ты согласишься его нести. В любом случае, Милон из Кротона был борцом. По твоему красивому лицу видно, что ты им не являешься».

«Пятиборье, — разубедил меня Главк. — Диск, копье, прыжки в длину, бег —

и борьба».

«Так почему же твоя прекрасная физиономия никогда не была испорчена?»

«Три из пяти. Первый спортсмен, выигравший три дисциплины, побеждает в общем зачёте.

Оставшиеся испытания отменяются. Я стараюсь показать себя в первых схватках, чтобы не пришлось бороться. — Он медленно улыбнулся. — Или когда противник выглядит как сокрушитель или раздавитель, я всегда уступаю.

«Но, по правде говоря, — спросил Гай, — ты сам являешься разрушителем крэка?»

«Не совсем», — сказал Главк.

Затем он отправился бродить по многочисленным святилищам Альтиса, надеясь увидеть жертвоприношение. Даже когда на Играх забивали сотню быков, на алтарь Зевса несли только ноги, хвосты и внутренности. Разделанные туши шли на корм толпе.

Перед уходом Главк сказал: «Фалько, убийца Валерии, вероятно, спортсмен, да? Предположим, он выбрал вид спорта, который знал. Только пятиборец стал бы использовать прыжковые снаряды. Прыжки в длину проводятся только в пятиборье».

«Спасибо, Главк. Согласен, он, скорее всего, спортсмен – сейчас или был им в прошлом. Пятиборец подошёл бы идеально, но жизнь устроена иначе. Думаю, это может быть любой, кто знаком с палестрой – боксёр, борец, даже панкратионист. Это угнетает. Мне не хочется допрашивать каждого закоренелого олимпийского чемпиона, вдруг кто-то из них убьёт девушек».

«Все действующие чемпионы уже выехали на трассу», — напомнил мне Главкус.

«Сколько игр в турнире, Главк?»

Он усмехнулся. «Ну, большая четвёрка — это панэллинские игры. Олимпия, Дельфы, Немея и Истм, которые проходят не каждый год. Панафинейские игры в Афинах проводятся ежегодно. Добавьте все остальные города — итого около пятидесяти, Фалько».

О, тогда легко!

В ту ночь Елена Юстина спала спокойно. Я вспомнил, как прошлой ночью, когда она всё время выползала из-за того, что её тошнило после жаркого с орегано, я проснулся и обнаружил, что кровать неожиданно пуста. Я в тревоге сел, сердце колотилось.

В тот момент я слишком хорошо знал, что чувствовал Туллий Статиан.

если предположить, что у него были какие-то чувства к Валерии — в одиночестве на его раскладушке, когда она так и не вернулась домой.

Свёртки с виноградными листьями пролетели сквозь меня, словно крыса в канализацию. Теперь настала моя очередь стонать и обливаться потом всю ночь. И моя очередь, ворочаясь с боку на бок в ожидании следующего мучительного приступа, задаваться вопросом, зачем вообще кому-то нужно путешествовать.

Я не спал один. Звук плача привлёк меня к мальчикам.

Комната. При лунном свете, проникавшем сквозь открытую ставню, я увидел жалкое зрелище.

Корнелиус рыдал, охваченный тоской по дому. Он никогда раньше не покидал Рим и понятия не имел, как долго нам придётся ехать. Я села на кровать, чтобы утешить его, и в следующее мгновение оказалась в ловушке крепкого, заплаканного одиннадцатилетнего мальчика.

Я высвободила руку из-под него и помогла ему улечься, чтобы он не упал с узкого матраса, если забьётся. Я укрыла его тонким одеялом для комфорта, а затем снова начала мучить себя сентиментальными мыслями о Джулии и Фавонии в Риме. Кто присматривает за моими малышами, если они плачут по ночам?

Успокойся, Фалько. Они в безопасности. У них были четыре старые рабыни-няньки, которые когда-то ухаживали за их матерью, за их благородной бабушкой, за их любящим дедушкой, а если бы всё остальное не сработало, каждый из моих материально избалованных любимчиков был бы уложен спать в постель с целым рядом кукол и миниатюрных зверушек.