Снаружи стояло множество алтарей, от некоторых поднимался в воздух дым от утренних жертвоприношений. Один из них был феноменальным. Великий алтарь Зевса. На древнем каменном основании возвышался любопытный прямоугольный курган, возможно, двадцати футов высотой, когда мы его увидели. Во время каждых Игр Зевсу приносили в жертву сотню быков – подарок от жителей Элиды, которые проводили праздник. На протяжении веков пепел прошлых жертвоприношений смешивался с водой из реки Альфай, превращаясь в твердую пасту, которую добавляли в курган. Были высечены ступени, ведущие к вершине алтаря, где сжигались избранные куски мяса бога.

Приближаясь к стадиону, мы увидели ряд грозных статуй Зевса, называемых Занами, воздвигнутых, чтобы навеки проклясть атлетов, допустивших мошенничество. Их имена и преступления были высечены на постаментах. За ними располагалась длинная колоннада, использовавшаяся для состязаний герольдов; она создавала семикратное эхо, которое Альбия и её товарищи испытали в полной мере. В этом углу ограждения арка отмечала туннель, по которому участники соревнований выходили на беговую дорожку. Бронзовые решётчатые ворота были закрыты, но мы нашли способ попасть на стадион, круто поднявшись по лестнице и пройдя через трибуны для зрителей.

Молодой Главк осмотрел любопытные стартовые колодки. «Ножки передней ноги сгибаются в этих канавках и ждут сигнала. Для предотвращения фальстартов предусмотрена система страховочных тросов. Если бегун стартует слишком рано, прежде чем судьи ослабят трос, он сбивает его. Его заставляют отступить, а судьи бьют его, как раба. Фальстартов, — заявил Главк, — не так уж много».

Ипподром располагался рядом со стадионом. Главк объяснил, где расположены стартовые ворота, где до сорока колесниц могли стоять клином, что давало крайним парам равные шансы с теми, кто находился в центре. Мы представляли, как они вырываются вперед под рёв сорока тысяч зрителей, которые…

Мы стояли на тщательно спроектированных эллиптических дорожках. Всем был хорошо виден весь участок, хотя мы с ухмылкой отметили, что он гораздо меньше Большого цирка.

Выйдя, мы тщетно пытались попасть в огромную виллу, которую Нерон построил для себя у ворот ипподрома. Власти заперли её в надежде, что она рухнет. Главк вернулся в гимнасий потренироваться. Остальные прошли через главное святилище, добравшись до знаменитого храма Зевса. Там действительно находилось одно из Семи Чудес Света, поэтому неудивительно, что, хотя мы до сих пор видели всего десять человек, здесь мы столкнулись лицом к лицу с официальным гидом.

«Вы говорите по-гречески? О, вы говорите по-латыни?» Он быстро перешёл на латынь, хотя мы не произнесли ни слова. «Откуда вы, ребята? Из Кротона?»

Рим? Мой брат живёт в Таренте. О нет. «Рыбный бар Ксенофонта, ты знаешь его место?»

Нашего гида звали Барзанес. Если поедете в Олимпию, постарайтесь, чтобы вас поймал другой проводник.

«Сначала я покажу вам мастерскую Фидия».

Мы уже видели это своими глазами. Его это не остановило.

Когда мы во второй раз стояли в огромном семинаре, наслаждаясь изложением фактов, Елена была единственной из нас, кто был готов быть вежливым с гидом.

Он был высок, с маленькой головой, сидящей на скошенных плечах, одно из которых было шире другого. Он носил длинную, подпоясанную, словно возничий, мантию и держал посох, которым он с энтузиазмом жестикулировал.

Да, это было чудо – оказаться на том самом месте, где один из величайших художников мира создал свой шедевр. В качестве доказательства нам показали сохранившиеся формы, бракованные отливки и крошечные кусочки мрамора, листового золота и слоновой кости. Забавно, что всё это продавалось; этот фарс для публики, должно быть, длился лет пятьсот. По голосу Барзана словно из ниоткуда появились торговцы сувенирами. Нам даже предложили почерневшую чашу с надписью «Я ПРИНАДЛЕЖУ ФИДИЮ». Цена была непомерной, но я её купил, хотя имя скульптора было написано по-римски. Это был единственный способ спастись. Я подарю её отцу на память. Неважно, подделка ли чаша; подделка – тоже.

Мы поспешно отвезли Барзанеса обратно к храму Зевса. Справедливости ради, наш гид знал целую кучу статистики. «Храм был построен на средства элийцев, и на его строительство ушло десять лет; в нём тридцать четыре колонны, увенчанные простыми квадратными фронтонами; над колоннами вы увидите расписной фриз с бесчисленными лепными украшениями насыщенных оттенков красного, синего и золотого…» Его было не остановить. «Крыша сделана из афинского пентелийского мрамора, вода из которого во время ливней стекала через более чем сотню мраморных водосточных труб в форме львиных голов. Двадцать один позолоченный щит, которые вы видите сейчас, но которые были неизвестны древним, был установлен здесь римским полководцем Муммием после разграбления Коринфа…»

О боже. Мы пытались выглядеть невинными, но чувствовали себя мерзкими завоевателями.

«Здесь, на западном фронтоне, изображена битва между кентаврами и лапифами на свадьбе Пинфоя...»

«В этом есть две морали, — сказал я Гаю и Корнелию. — Не приглашайте варваров на свою свадьбу, и — раз уж кентавры напились и набросились на женщин — не подавайте слишком много вина».

Барзан продолжал набирать силу. «На восточном фронтоне, когда атлеты приближались, чтобы принести жертву богу, они смотрели вверх и видели гонку на колесницах между Пелопсом и Эномаем за руку Гипподамии. Царь Эномай убивал неудачливых женихов и прибивал их головы над воротами своего дворца».

«Кажется, это справедливо», — сказал я. «Говорю как отец».

«Есть две истории. В Греции, похоже, не было ни одного мифа, о котором путеводитель мог бы рассказать две из них». Либо Пелопс подкупил возничего царя, чтобы тот заменил ось Пелопса восковыми, либо Посейдон дал Пелопсу непревзойденную крылатую колесницу и добился того, чтобы Эномай был сброшен в море и убит.

«Этот миф призван побудить участников соревнований прибегать к уловкам и мошенничеству?»

сухо спросила Элен.

«Истинное послание заключается в том, что они должны использовать все свои лучшие качества — как хитрый ум, так и физическую силу».

«И победа — это всё», — прорычала Элен.

«На Играх нет вторых призов», — признал Барзанес.

«Вы очень великодушно принимаете мой скептицизм».

«Раньше мне приходилось выступать в качестве гида для римских дам».

Мы с Элен переглянулись, гадая, не работал ли он в Seven Sights.

В отличие от многих храмов, посетителям разрешалось входить внутрь. Конечно, это не означало, что вход был бесплатным. Мы дали Барзанесу сумму, которую он предложил, чтобы подкупить жрецов. Затем мы выложили дополнительную плату, чтобы приобрести…

«Особое» разрешение Альбии и ребятам подняться по винтовой лестнице на верхний этаж, чтобы рассмотреть статую вблизи. В конце концов, мы дали самому Барзанесу солидные чаевые за его факты и цифры. Он остался на ступенях храма в надежде украсть ещё людей.

Я хотел допросить его об убийствах, но никакая миссия не помешала бы мне увидеть одно из Семи Чудес Света, особенно вместе с Элен. Доносчики — это уличные бродяги, торгующие грязью, но у меня была душа. Лично я считал это необходимым для работы.

IX

Мы все остановились, чтобы привыкнуть к полумраку, освещённому лампами, после полуденного сияния. Затем мы просто ахнули от благоговения. Это казалось справедливым. Великий Фидий хотел, чтобы мы…

Были и другие статуи; интерьер храма представлял собой художественную галерею. Они были совершенно измотаны. Мы могли лишь смотреть на Зевса, совершенно поражённые. С высоты четырнадцати ярдов, его голова едва касалась стропил, и он, казалось, смотрел на нас сверху вниз. У ступеней его трона простирался мерцающий бассейн – прямоугольник оливкового масла, в котором Отец Богов отражался чисто.

Влага помогала сохранить слоновую кость хризоэлефантинового колосса, хотя жрецы храма ежедневно полировали его маслом. Мы знали об их присутствии. Они незаметно передвигались, ухаживая за своим подопечным, предположительно, все являясь потомками мастеров, работавших на Фидия.