Пока она продолжала восхвалять добродетели Фульвии, мои мысли блуждали. Может быть, Цезарь хотел увидеть меня по той же причине, что и Цицерон, — чтобы узнать, знаю ли я что-нибудь или могу ли узнать что-нибудь об опасности, которая могла нависнуть над ним в оставшиеся дни до его отъезда из Рима?

Какие трудности могли бы возникнуть, если бы я оказалась между ними? Насколько проще была бы моя жизнь, если бы другие мужчины оставили меня в покое.

«Чего хочет Цезарь?» — спросил я Мето.

«Золотой трон», — сказал он с каменным лицом. «А, ты имеешь в виду тебя, папа? Честно говоря, я не знаю, хотя у меня есть подозрение».

«Тогда поделись».

«Я бы предпочел этого не делать, на случай, если я ошибаюсь».

«Ну же, Мето, говори».

«Папа, правда, я бы предпочёл не быть». Тень промелькнула по его улыбающемуся лицу, и я, как, возможно, и он сам, вспомнил о времени в прошлом, когда мы были так печально отчуждены. Его преданность Цезарю разделила нас — по крайней мере, так я объяснял проблему. Какова бы ни была причина, я не хотел, чтобы между нами снова разверзлась такая пропасть.

«Хорошо, тогда я пойду к диктатору и сам узнаю, чего он от меня хочет. Надеюсь, вы тоже пойдёте?»

«Конечно, папа. По дороге мы можем поговорить и обсудить семейные новости. Мне бы очень хотелось узнать, как поживают Эко и его дети с тех пор, как они переехали в Неаполь. Правда ли, что они с Мененией живут на вилле вдвое больше этого дома?»

Оплачено, подумал я, небольшой долей того же неожиданного богатства, которое привело меня в конный класс. «Их дом довольно скромен по сравнению со всеми роскошными поместьями, окружающими их на Кубке», — сказал я, используя предпочитаемое местными жителями название Неаполитанского залива. «У твоего брата дела идут отлично. Работы для Искателя, говорит, полно. Прелюбодеяние, убийства и подставы среди старых богачей, или тех, кто от них остался».

Еще хуже ведут себя нувориши, которые перебрались на виллы, оставленные сенаторами, погибшими на войне».

«И Эко взял Рупу с собой?» Немой Рупа, светловолосый сармат, был младшим из моих троих приемных сыновей и самым мускулистым.

«Ну, нам же здесь, в Риме, не нужны были два таких здоровяка, правда?» — Я кивнул в сторону зятя. «Мне едва хватает денег прокормить обоих! Рупа служит телохранителем у Эко, как Давус — у меня».

«Если бы Цезарь так же заботился о телохранителях, — сказал Метон. — А Мопс и Андрокл — они тоже в Неаполе?»

«Эти двое! Слишком шумные и шумные для дома старика с тонкими нервами, как у меня», — сказал я, хотя, честно говоря, мне часто не хватало этих двух мальчиков-рабов. «Они служат Эко посыльными и гонцами, как когда-то служили мне.

Как я уже сказал, он очень занят. Кубок практически кишит преступностью.

«Значит, это не похоже на Рим», — сказал Метон. «При Цезаре преступность стала гораздо меньше, чем раньше, не правда ли?»

Да, меньше преступлений, совершаемых одним богатым против другого. Под надзором Цезаря сильные мира сего следят за своими манерами. Но, думаю, больше мелких преступлений, преступлений бедных против бедных. Война оставила в Риме много сломленных мужчин, искалеченных физически или душевно, или и то, и другое. И сломленных женщин. Отчаявшиеся люди прибегают к крайним мерам — воровству, угрозам, насилию, убийствам.

По крайней мере, именно это я и слышу по вечерам в таверне «Salacious».

Мето нахмурился. «Мама говорит, ты там частенько бываешь в последнее время и пьёшь больше, чем раньше».

«Это скоротает время. Но диктатор ждёт. Стоит ли мне взять с собой Давуса?»

«Нет нужды. Носильщики Цезаря благополучно доставят вас домой».

«Тогда как только я смогу переодеться в тогу, пойдем».

OceanofPDF.com

VI

Я ошибочно полагал, что носильщики отвезут нас в официальную резиденцию Цезаря в городе, где он жил с Кальпурнией, называемую Регией, расположенную совсем недалеко от моего дома. Когда носильщики повернулись в противоположном направлении, я вопросительно взглянул на Метона, сидевшего на подушках напротив меня.

«Мы едем из города в садовое поместье на другом берегу Тибра, — объяснил он. — Поездка даст нам достаточно времени поговорить. Вы ведь уже бывали там раньше, не так ли?»

«На самом деле я заглянул к царице, когда она в последний раз была здесь, в Риме, и как раз тогда Цезарь праздновал свои четыре триумфа».

«Ах, да. И теперь Клеопатра снова там».

«С сыном, как я слышал. Или правильнее сказать, с их сыном?»

Мето улыбнулся. «Как ты хорошо знаешь, папа, есть реальность, а есть официальная реальность».

«А к какой категории относится отцовство Цезаря по отношению к Цезариону?»

«Этот вопрос, — осторожно сказал он, — может быть неопределенным».

«Как, должно быть, неприятно иметь дело с двумя реальностями.

Мне и так сложно ориентироваться. Я не думал, что тебя так уж сильно интересует египетская царица.

«Мои чувства к ней смягчились. Думаю, как и её чувства ко мне».

«Мальчику сейчас, наверное, года четыре. Много говорит?»

«О, да. Он унаследовал от матери дар к языкам. Она заставляет его читать детские стишки на греческом и латыни.

Вероятно, и в египетском тоже.

«А как мальчик обращается к Цезарю? Как

«Диктатор»?

«Папа, ты неисправим. В частных беседах он обращается к Цезарю так же, как я к тебе».

«Но не на публике».

«Не думаю, что Цезарь и Цезарион когда-либо появлялись вместе на публике, по крайней мере, в Риме. Возможно, когда мы посетим Египет по пути в Парфию, чтобы наладить снабжение легионов, ситуация изменится».

«Царица задумала какую-то публичную церемонию? Ходят слухи, что Цезарь намерен жениться на ней, стать царём Египта и назначить Цезариона своим наследником».

«Я не могу говорить за королеву по этому вопросу. И за Цезаря тоже».

«Но Цезарь проживает в садовом поместье вместе с Клеопатрой?»

«Конечно, нет! Это вызвало бы бесконечные пересуды.

Цезарь посещает поместье только днём. Ночи он проводит с Кальпурнией в Регии.

Я подумал, что при дневном свете можно сделать много дел, которые могут стать поводом для сплетен.

Я посмотрел на Мето и понял, как рад этому неожиданному короткому путешествию, которое позволило мне провести драгоценное, редкое время наедине с ним. Скоро он снова покинет Рим, отправившись на войну. Как же он меня беспокоил, мой сын-воин! Сколько ещё мне доведется его увидеть? Я давно боялся за его жизнь, но теперь я боялся другой смерти – своей собственной. Кто бы из нас ни умер первым, с течением времени становилось всё более и более вероятным, что каждое мгновение, проведённое вместе, может оказаться для нас последним.

Мы спустились с Палатина и прошли через Римский форум, где нас прервала какая-то религиозная процессия. Затем носильщики ловко пробрались через шумный рынок на Бычьем форуме. Мы пересекли близлежащий мост и сразу же оказались в сельской местности, или, по крайней мере, в её ухоженном варианте. Мы прошли мимо Рощи Эриний, а затем мимо общественных лугов вдоль реки, где горстка гуляющих наслаждалась тёплым Марсовым солнцем.

Чуть дальше дорога отходила от реки и шла параллельно ей, открывая доступ к роскошным частным поместьям, расположенным на самом престижном участке Тибра. Здесь богатые римляне строили свои вторые дома за городом, где они могли отдыхать в роскошных садах, заниматься модными хобби, такими как пчеловодство, а летом кататься на лодках и купаться в реке. С дороги эти поместья почти не были видны. Они были скрыты за высокими стенами, которые, в свою очередь, скрывались за пышными виноградниками и другой зеленью.

Мы подошли к воротам в одной из стен. Они открылись, чтобы пропустить носилки. Я так и не увидел стражу, хотя, должно быть, несколько. Клеопатра, если не Цезарь, настаивала бы на строжайших мерах безопасности. Царице удалось уничтожить большинство, но не всех, своих близких родственников. Пока кто-то из них был жив, всегда существовала вероятность покушения на неё или Цезариона.