Женщины надевали костюмы из оленьих шкур, расшитые золотыми бусинами, и повязки на голову, украшенные драгоценными камнями.

Зажгли кадильницы с миррой, и сад наполнился благоуханием.

Мирра, подумал я, – остатки слёз Змирны!) Принесли чаши с водой, и состоялась церемония, связанная с омовением деревянного жезла, который несла каждая женщина, и обёртыванием его плющом. Сам идол был тщательно вымыт с пением молитв. Фульвия объяснила, что сначала нужно исполнить перед статуей этот танец, затем тот, потом ещё один, и ещё один.

Все песни были о Вакхе, особенно о его смерти в младенчестве и последующем возрождении. Существует множество версий этой истории. В той, которую пели женщины в моём саду, младенец Вакх был ребёнком Юпитера и Прозерпины, супруги Плутона. В типичном порыве ревности жена Юпитера, Юнона, послала отряд титанов уничтожить незаконнорождённого младенца, которого они заманили игрушками, а затем злобно разорвали на куски и пожрали. Юпитер поразил титанов молниями, обратив их в прах; всё, что осталось…

Вакх не съел своего крошечного сердца. Но Юпитеру этого было достаточно, чтобы оживить младенца-полубогова. Юпитер поместил сердце в чрево Семелы, которая родила Вакха во второй раз. Поэтому дважды рождённого бога также называют Биматер, дитя двух матерей.

Я забыл ту часть, где титаны разрывают маленького Вакха на куски. Я вспомнил новую поэму Цинны и понял, что спустя долгое время после смерти Вакха обезумевшие последовательницы Вакха должны были подвергнуть той же участи Орфея, а затем и нечестивого Пенфея, разорвав их на части, хотя ни одна из этих жертв не возродится. Наверняка есть какая-то связь между тем, как был убит младенец Вакх, и тем, как его последователи позже убили Пенфея, какая-то нить разума, связывающая эти странные, кровавые смерти.

Я вдруг понял, как появились определенные слухи о тайном женском поклонении Вакху, а именно, что в своих ритуалах эти современные менады не только приносили в жертву животное (некоторые говорили, что младенца), разрывая его на части руками, но и пожирали жертву, поедая сырую плоть в оргии кровопролития и расчлененки.

Возможно, вакханки древности и практиковали подобные обряды, но в моем саду ничего даже отдаленно похожего не происходило.

Вместо этого я видел множество подпрыгиваний, поклонов и пируэтов. И поскольку это была репетиция, различные элементы церемонии повторялись снова, снова и снова – а я был заперт на крыше, боясь сбежать, чтобы грохот отвалившейся черепицы не выдал меня. Не разорвут ли меня вакханки внизу в клочья? Я сомневался, но Бетесда будет унижена, возможно, даже исключена из группы. Я не смел пошевелиться, и поэтому все эти бесконечные повторения репетиции внизу стали для меня наказанием.

Несмотря на мой падающий интерес, я был рад заметить, что поведение моей жены и дочери было выше

упрек. Они держались с достоинством и изяществом, и другие женщины, казалось, принимали их как равных.

Фульвия, которую я давно знала как прирождённого лидера, проявила себя таковой и на этот раз. По всем вопросам остальные женщины обращались именно к Фульвии. Они подчинялись ей без колебаний.

Время от времени я замечал кошку Баст, сидящую на краю крыши напротив меня и поглядывающую вниз. Будучи самкой, её не изгнали из дома, но она держалась на расстоянии от молящихся внизу.

Банальным я назвал этот ритуал, а потому разочаровывающим для запретного наблюдателя, ожидавшего чего-то опасного. И всё же… два-три раза за эти часы, и всего на мгновение, словно фигуры, увиденные вспышками молний во тьме, женщины в оленьих шкурах внизу казались уже не женщинами, а чем-то иным, не совсем человеческим, невыразимо древним, первобытным, зловещим. В то же мгновение деревянный идол Вакха, казалось, вращался не благодаря механизму, а двигался по собственной воле.

Но, как я уже говорил, это странное искажение моего восприятия случалось всего несколько раз и очень ненадолго; оно появлялось и исчезало в мгновение ока. Я приписывал эти галлюцинаторные вспышки сильнейшему стрессу предыдущего дня, недосыпанию и врождённому религиозному стыду за то, что я делал. Они не имели никакого отношения к Дионису — по крайней мере, так я себе говорил.

OceanofPDF.com

XXXIX

В первый день после смерти Цезаря Рим был подобен человеку в лихорадке, он метался, ворочался и бормотал в бреду.

В бесчисленных домах по всему городу бесчисленные мужчины (и, несомненно, многие женщины) спрашивали себя и друг друга: что случилось, как, кто это сделал, почему и что теперь делать? И бесчисленные ответы давались, обдумывались, отвергались или принимались лишь временно, пока не возникала какая-нибудь новая идея, вопрос или страх, и лихорадочный бред не закручивался всё глубже. Сколько ложных слухов было распространено, сколько преступлений, больших и малых, совершено, сколько заговоров и контрзаговоров зародилось в тот день?

Пока я наблюдал за Фульвией и репетицией Либералий в моём саду, Лепид проводил народное собрание на Форуме, используя свои войска для поддержания порядка. Это собрание сильно отличалось от предыдущего.

Ораторы осудили убийц. Некоторые требовали отмщения за Цезаря и говорили, что Лепид должен приказать своим солдатам штурмовать крепость убийц. Лепид, прекрасно осознавая незаконность присутствия своего легиона в городе, отказался усугубить преступление массовым убийством на священном холме Капитолия. Этот холм предоставлял прекрасные обзорные площадки для наблюдения за собравшимися на Форуме. Что думали Брут, Кассий и остальные, наблюдая, как один оратор за другим…

другой превозносил добродетели Цезаря и осуждал его убийц?

В конце концов Лепид разогнал собрание. Он расставил свои войска в различных ключевых точках города, а затем отправился к дому Антония, вероятно, прибыв примерно в то же время, когда Фульвия вернулась домой с репетиции в моём саду.

После долгих обсуждений Антоний, Лепид и другие собравшиеся решили не предпринимать никаких действий против убийц Цезаря, по крайней мере, пока. Сначала следовало добиться законного решения.

Антоний отправил в Капитолий послание с предложением созвать экстренное заседание Сената на следующий день. Хотя Брут и другие убийцы отказались спуститься с Капитолия, они согласились прислать своих представителей.

Посланники с обеих сторон прочесывали город, предупреждая своих друзей в Сенате о встрече на следующий день; каждая сторона надеялась собрать как можно больше сторонников.

В какой-то момент того вечера Антоний и Фульвия отправились в Регию. Они выразили соболезнования Кальпурнии, а затем перешли к более практическим вопросам. Полагаю, Фульвия руководила беседой, что, должно быть, требовало исключительного такта.

Став консулом, Антоний хотел, чтобы Кальпурния передала ему контроль над государственными документами Цезаря. Она согласилась. Затем, каким-то образом, Кальпурнию удалось убедить передать Антонию контроль над огромным личным состоянием Цезаря, составлявшим четверть миллиона фунтов серебра.

Подобно тому, как лихорадка иногда временно утихает, так и в ту ночь в Риме воцарился тревожный мир, позволивший его жителям на время погрузиться в забытье сна.

OceanofPDF.com

ДНИ ВОСЬМОЙ, ДЕВЯТЫЙ И ДЕСЯТЫЙ:

17, 18 и 19 МАРТА

OceanofPDF.com

XL

Заседание сената на второй день после смерти Цезаря состоялось в храме Теллуса, недалеко от дома Антония.

Мето настоятельно рекомендовал мне присутствовать: «Тебе не придётся говорить, папа.

Но ты должен явиться. Ты должен заявить о своей прерогативе полноправного сенатора. Покажи, что ты имеешь право присутствовать там так же, как и любой другой». После паузы он добавил: «Этого бы хотел Цезарь».

Диана также высказалась: «И представь, папа, вместо того, чтобы наблюдать со стороны, как ты делал всю свою жизнь, ты можешь на самом деле увидеть, каково это — быть внутри Сената.

О, как я тебе завидую! Ты будешь делать то, чего я никогда не смогу сделать.