Сколько других людей в туннеле в тот момент утешали себя столь же оптимистичными сценариями грядущих событий?

Бум! Бум! Бум! Тяжёлый ком земли упал мне на голову, отбросив меня вперёд, на молодого солдата. Давус схватил меня за плечо, чтобы удержать равновесие.

Затем впереди нас раздался другой звук. Он был совсем не похож на грохот тарана. Это было непрерывное, нескончаемое крещендо. Рёв.

У меня зазвенело в ушах. Мне показалось, что я слышу крики, но их заглушил непрерывный грохот и внезапный рёв.

Порыв прохладного ветра ударил мне в лицо. Ветер задул свечу в моей руке и все свечи передо мной. Мы погрузились во тьму. Ветер продолжал дуть, разнося запах воды.

Крики теперь невозможно было спутать ни с чем: туннель причудливо искажал их, и они сливались в чудовищный стон, словно рёв зрителей в цирке. Я слышал треск и грохот разлетающихся в щепки стропил.

Моя кожа вспыхнула. Сердце заколотилось. Я инстинктивно собрался с духом. Где-то в глубине души я понимал, что это ни к чему хорошему не приведёт.

Ударила стена воды.

В

В одно мгновение, быстрее мысли, молодого солдата отбросило в мою сторону, словно камень из катапульты, и у меня перехватило дыхание.

Затем всё погрузилось в грохот хаоса и неразберихи. Мне показалось, что я стою на люке, который внезапно открылся, но вместо того, чтобы упасть вниз, я полетел вверх.

Сзади что-то обхватило мою грудь и подняло меня. Каким-то образом я оказался прижатым к потолку туннеля, в какой-то полости, над бурлящим потоком, лицом вниз. Тьма была не совсем кромешной: где-то всё ещё мерцал одинокий огонёк.

Прямо подо мной я смотрел в тёмные, блестящие глаза испуганного молодого солдата. Он вцепился в меня, пока вода обрушивалась на него и на него. Я попытался схватить его в ответ, но поток воды, тел и обломков был слишком силён. Что-то ударило его по голове с такой силой, что всё его тело содрогнулось. Его глаза закатились. Он выскользнул из моих рук и исчез, затерявшись в пенящейся воде.

Невероятно, но я словно парил над поверхностью потока, словно стрекоза. В его глубине я видел руки, ноги, лица, сверкающие мечи, доспехи и кольчуги, проносились куски дерева, мелькавшие на мгновение и тут же исчезавшие.

Потоп продолжался и продолжался. Наконец рёв стих. Течение воды замедлилось и наконец стихло. Я слышал булькающие звуки, плеск маленьких волн, необъяснимые скрипы и хлопки, дрожь и стоны.

Странно изменившийся звук — более глухой и глубокий — я услышал отдалённый грохот!

тарана у стен Массилии.

И я услышал другой звук, такой близкий, что он казался частью меня. Это был Давус позади меня, надо мной, он дышал мне в ухо, словно бегун, у которого вот-вот разорвётся сердце.

По мере развития событий всё вокруг было хаотичным и необъяснимым. И самым необъяснимым из всего этого было то, что я всё ещё жив. Постепенно я начал понимать, что произошло.

За мгновение до того, как потоп достиг нас, Давус обнял меня сзади. Когда потоп ударил, наши ноги сбились с ног, но Давус ухватился за стропило над нами, и мы взмыли вверх. Вибрации тарана выбили столько земли, что…

В крыше образовалась полость. Давус уперся ногами и локтями в края полости, не отпуская меня и каким-то образом одновременно удерживая свою бешено мерцающую свечу.

Давус и раньше демонстрировал огромную силу и необычайную реакцию.

И всё же, действовать так быстро и уверенно перед лицом столь внезапной, ошеломляющей катастрофы казалось чем-то сверхчеловеческим. Какой бог счёл нужным спасти меня на этот раз?

Когда Давус смог перевести дух, он прошептал: «Мы живы. Я не могу в это поверить».

«Но надолго ли?» — подумал я, глядя на тёмную, мутную воду под нами.

«Давус, я думаю, теперь ты можешь меня отпустить».

Он отпустил хватку. Я мягко соскользнул в воду. Мои ноги нащупали дно. Стоя на цыпочках и вытягивая шею, я смог удержать подбородок чуть выше уровня воды. Полость в крыше была единственным спасением от воды. Обретая равновесие, поток оставил нам этот изолированный карман воздуха.

Что-то твёрдое, но податливое уперлось мне в лодыжку. Я вздрогнул, поняв, что это человеческая плоть.

Давус медленно и осторожно выбрался из полости. Вся сложность заключалась в том, чтобы его свеча оставалась зажжённой и не поднималась выше ватерлинии. Его ноги упали с плеском, от которого вода попала мне в ноздри. Я закашлялся и заморгал. Мгновение спустя Давус стоял рядом со мной, держа свечу над головой. Его шлем задел верхнюю часть полости.

По мере того, как шок от катастрофы начал утихать, а вместе с ним и радость от того, что мы выжили, я начал осознавать, в какой ужасный конец мы попали. Мы избежали одной смерти, но столкнулись с другой, ещё более ужасной. Те, кого унесло течением и они утонули, по крайней мере, умерли внезапно и без страха.

Я проклинал себя. Зачем я пришёл? Я понял, что это безумие, как только увидел перед собой вход в туннель. Зачем я позволил Давусу пойти со мной? Я сделал вдовой свою единственную дочь. Массилия уже забрала Мето. Теперь она заберёт и нас двоих.

«Низ этой свечи мокрый, — сказал Давус. — Она долго не продержится».

Это было бы еще ужаснее: оказаться в полной темноте, погребенной заживо, как осужденная весталка, без всякой надежды на спасение.

Я вдруг понял, что грохот тарана прекратился.

Весть о наводнении, должно быть, достигла Требония. Вторжение через туннель провалилось. Операция была отменена. Осадную башню с тараном откатили от стен. В мире над нами битва закончилась.

«Что случилось, тесть? Наводнение, я имею в виду».

«Не знаю. Массилийцы, должно быть, знали о туннеле, или

догадался. Возможно, они вырыли внутри стены водохранилище, внутренний ров. Им пришлось бы качать воду из гавани, чтобы наполнить его, но для этого у них есть инженеры, не уступающие по умению Витрувию. Когда сапёры наконец прорвались, вода хлынула внутрь. Вероятно, она убила всех, кто был в туннеле.

«Кроме тебя и меня».

«Да», — мрачно ответил я.

«Что же нам делать, тесть?»

«Умри», – подумал я. Затем я взглянул ему в глаза и почувствовал дрожь. Давус задал этот вопрос не просто так. Он ждал от меня ответа. Он был напуган, но не отчаялся. Он искренне рассчитывал выжить, потому что, как всегда, его мудрый старый тесть что-нибудь придумает. Сила и реакция Давуса только что спасли нам жизнь. Теперь настала моя очередь отплатить ему той же монетой.

«Как долго ты можешь задерживать дыхание?» — спросил я.

"Я не знаю."

«Достаточно ли долго, чтобы доплыть отсюда до конца туннеля?»

«Мы собираемся выплыть?»

«Мы едва можем ходить».

«Тем же путем, которым мы пришли?»

Я покачал головой. «Слишком далеко. Вход в Массилию должен быть ближе».

«А что, если он заблокирован? Я слышал, как ломаются балки. Если земля разверзнется,

—”

«Если возникнет препятствие, нам просто придется его обойти, не так ли?»

Давус задумался и кивнул. В свете дрожащего пламени я рассматривал его идеально точёный нос, яркие глаза и волевой подбородок. Моя дочь находила его красивым, несмотря на простоту, и без моего согласия он стал отцом моего внука. Любопытно, подумал я, что из всех лиц в мире именно его лицо должно было стать последним, которое я когда-либо увижу. Ещё более странно, что мне предстоит утонуть в яме под землёй. Утопление было смертью, которой я всегда больше всего боялся, и той, которую я меньше всего ожидал встретить в этот день, в этом месте.

Я был плохим пловцом. У Давуса, может, и были лёгкие и силы, чтобы доплыть до безопасного места, но были ли они у меня?

«Когда мы попробуем?» — спросил он.

Было бы трудно покинуть безопасное пространство, пока свеча светила. Но если бы мы ждали, пока свеча догорит и мы погрузимся в кромешную тьму, я бы, наверное, потерял самообладание и чувство направления. «Это как выдернуть занозу…» — процитировал я.