Раздался стук в дверь. «Мерианис», — подумал я, и в глубине души обрадовался.

Но когда я открыл дверь, то увидел не жрицу Исиды, а широко раскрытые глаза Рупы, выражение которых выражало его изумление от пребывания в царском дворце. Я опустил глаза и увидел ещё два изумлённых лица, устремлённых на меня.

«Андрокл! Мопс! Ты понятия не имеешь...»

«Как мы рады тебя видеть!» — хором воскликнули мальчики, обнимая меня. Рупа выглядел так, словно с радостью обнял бы меня, если бы в узком дверном проёме хватило места.

«Но где ты был все это время?» — спросил Андрокл.

«И это действительно тебя мы мельком увидели на королевской барже?»

сказал Мопсус.

«А вы посмотрите!» — воскликнул Андрокл, подбегая к окну. «Это же маяк, больше горы! И столько лодок в гавани! Римские галеры, сказал кто-то, и на одной из них — сам Цезарь».

Рабы внесли мой сундук в комнату, а за ними ещё несколько рабов принесли подносы с дымящейся едой. Пока запах не достиг моего носа, я понятия не имел, насколько я голоден.

Мопс сказал: «Когда ты был с царем, показал ли он тебе Помпея?

—”

«Ешь сейчас, а потом говори!» — сказал я, и у меня заурчало в животе. Нам придётся быть осторожнее, когда мы будем говорить, ведь в таком месте у полов есть уши, чтобы слышать.

И у стен были глаза, за которыми можно было наблюдать. Но после того, как мы поели – огромные дымящиеся миски ячменного супа, голубиное мясо, зажаренное на вертеле, острые чечевичные вафли и кружки пива, чтобы всё это запить – разговоров не было, только сон, я упал на подушку и предоставил Рупе и мальчикам самим искать себе кровати.

ГЛАВА XI

«Тридцать три, тридцать четыре, тридцать пять. Да! Тридцать пять римских галер в гавани», — объявил Мопс, только что пересчитавший их во второй раз.

Утренний свет блестел на воде и освещал фасад Фароса. В комнате пахло свежеиспечённым хлебом, который рабы принесли нам на завтрак.

Я откинулся на подушки кровати, грызя кусок твёрдой корки, а мальчики стояли у окна. Рупа сидел на сундуке, качая головой, и ему было смешно смотреть на мальчиков и их вечные ссоры.

«Тридцать пять? Ты пропустил один. Я насчитал тридцать шесть!» — настаивал Андрокл.

«Значит, ты просчитался», — сказал Мопс.

"Я не!"

«Ты никогда не сможешь посчитать больше, чем сумму пальцев на руках и ногах», — сказал Мопс.

«Чепуха! Ты явно пропустил один. А тот, с головой горгоны на носу, ты считал? Никогда не видел такого устрашающего таранного клюва на корабле!»

"Где?"

«Его почти не видно, потому что он почти полностью загорожен зданиями на том острове. Как называется тот остров в гавани, Мастер?»

«Он называется Антиррод и принадлежит царю. Эти здания — его личное поместье, с собственной небольшой гаванью внутри гавани».

«Должно быть, это потрясающее место для посещения».

«Можем ли мы пойти туда, Мастер?» — спросил Мопсус.

«Я подозреваю, что нужно быть гораздо более важным, чем мы, чтобы получить приглашение на Антиррод».

«И вот мы здесь, у нас есть собственная комната во дворце», — заметил Андрокл.

«Представьте себе!»

«Может быть, Цезарь захватит Антирод и сделает его своей штаб-квартирой, а затем...»

«Мопс, тише! Ты не должен ни слова говорить о Цезаре, пока мы здесь, во дворце. Даже имени его не упоминай. Понятно?»

Он нахмурился, но потом увидел серьёзность моего выражения лица и кивнул.

За последние несколько лет, проведённых в Риме, мальчики кое-что узнали о секретности и шпионаже. Он снова обратил внимание на гавань.

«Некоторые из них — кавалерийские транспорты, — отметил он. — У кораблей, находящихся ближе всего к маяку, на палубе есть лошади».

«Представьте себе, что лошадей привезли из самой Греции, — сказал Андрокл. — Не думаете ли вы, что это те самые лошади, которых… вы знаете кто… использовал в битве при Фарсале, чтобы растоптать… как его там?»

«Что у него за голова, ты имеешь в виду!» — рассмеялся Мопсус.

«Но посмотрите! Всё больше римских солдат высаживаются с того большого корабля на тот, что поменьше, который постоянно отплывает от дворца, чтобы доставить их вон на ту посадочную площадку».

« Ещё солдаты? Зона высадки?» — спросил я. «Как долго это продолжается?»

«О, пока», – сказал Андрокл. «Площадка высадки – своего рода большая площадь на набережной – довольно многолюдна из-за всех этих римских и египетских солдат, и этой толпы людей в нарядных одеждах, со всеми этими знамёнами и вымпелами. Как думаешь, состоится какая-то официальная встреча между царём и… ну… сами знаете кем? Это может быть он сейчас, стоит среди солдат на той римской галере». Он прищурился. «На нём очень нарядные доспехи и большой красный плащ – как на сами знаете ком».

« И он лысый, как ты знаешь кто. Солнечный свет от его головы ослепляет меня!» — рассмеялся Мопсус.

«О чем вы двое говорите?» Я встал с кровати, чтобы посмотреть, но прежде чем я добрался до окна, раздался громкий стук в дверь.

Я кивнул Рупе, которая вскочила и распахнула дверь. В коридоре стояла Мерианис.

Рупа широко раскрыл глаза, затем выпрямился и расправил внушительные плечи. Мальчики просто изумлённо смотрели на него.

На Мерианис было необычное платье из прозрачной зелёной ткани, расшитое серебряными нитями и стянутое под грудью серебряным шнуром. Зелёный цвет гармонировал с цветом её глаз. Как и прежде, на ней были сандалии, инкрустированные лазуритом, и ожерелье из лазурита, но камни приобретали совершенно иной оттенок на фоне зелёного цвета платья. В сочетании с её эбеновой кожей этот эффект был поистине поразительным.

«Ты можешь быть готова через полчаса?» — спросила она.

«Готовы к чему?»

«Лорд-камергер предлагает вам надеть лучшее. Полагаю, в вашем сундуке найдётся что-нибудь подходящее?»

«Нет ничего более прекрасного, чем то, что на тебе надето».

«Но, господин, — сказал Мопс, — разве ты не помнишь? Перед тем, как мы покинули дом в Риме, в самый последний момент ты решил взять с собой свою лучшую тогу».

«Я так и сделал», — сказал я.

«Тога была бы просто великолепна!» — сказал Мерианис. «В вашем присутствии наш гость почувствует себя как дома».

«Гость?»

«Ты, конечно, наблюдал, как народ собирался на королевской площадке? Король желает, чтобы ты присутствовал при прибытии Цезаря».

«Понятно. Полагаю, у меня нет выбора?»

«Ни в коем случае. Я вернусь через полчаса, чтобы проводить вас», — улыбнулась Мерианис и исчезла.

Рупа бросила на меня взгляд, который был точной копией вопроса, заданного мальчиками в унисон:

«Кто это был? »

«Я объясню, пока одеваюсь», — сказал я. «Рупа, не принесёшь ли ты мою тогу из сундука? Она должна быть где-то там; надеюсь, она не слишком помятая».

Андрокл, Мопс, позаботьтесь обо мне. Вы знаете, как всё устроено. Мальчики помогали мне надевать тогу с тех пор, как я их приобрел. Если не считать неизбежных препирательств о том, кто должен заправлять и держать, а кто должен драпировать и складывать, они в совершенстве овладели этим искусством. Ценен раб, который научился так облачать римского гражданина в тогу, что тот выглядит не как куча смятой шерсти.

Я запретил мальчикам произносить имя человека, который собирался ступить на землю Александрии. Но был ещё один, который, вероятно, должен был появиться этим утром, и его имя мальчики уже знали, что лучше не произносить в моём присутствии. Предвкушая встречу с предполагаемым владыкой римского мира, я ощутил странное отсутствие эмоций. Но сердце моё забилось быстрее, а лоб покрылся испариной при мысли о том, что через час я могу столкнуться лицом к лицу с человеком, которого когда-то называл сыном.

Насколько же искусны были архитекторы Птолемеев, поколение за поколением! Снаружи дворцовый комплекс казался величественным, устрашающим и неприступным. Однако внутри этого грандиозного здания ощущалось не чувство холодного заточения, а простое удовольствие от прогулок по залитым солнцем переходам и уютным дворикам под пение птиц и журчание фонтанов. Мы словно прогуливались по ухоженным садам и великолепно обставленным коридорам какой-нибудь идеализированной греческой виллы, если бы вилла не тянулась бесконечно. Так текли мои мысли, отвлекая меня от того, что действительно занимало мои мысли, пока я следовал за Мерианисом.