бог (ведь в Египте сам Нил является богом). Ранее вину возлагали на гражданскую рознь между Птолемеем и его сестрой Клеопатрой, поскольку они тоже были божествами, а борьба между богом и богиней вызывала отголоски как в естественном, так и в сверхъестественном мире. Но теперь стало ясно, что Нил сдерживал свои разливы в ожидании ещё более катастрофического события – убийства Великого, единственного человека, носившего такой титул после самого Александра. Раздоры гражданской войны охватили всю землю, принося одну катастрофу за другой, и люди опасались, что ещё более ужасное событие ещё впереди.
Итак, мы прошли из Пелусия в Танис, оттуда в Фмуис, а оттуда в Бусирис, в самый центр Дельты. С каждым днём летнее солнце становилось всё жарче, а воздух – всё более душным и влажным. Резкий запах мутного Нила проникал в мои поры. По пути, следуя указаниям Бетесды, мы совершили множество вылазок вверх и вниз по течению, которые ни к чему не привели; она прибывала в какое-нибудь место и объявляла его подходящим, обещая искупаться там на следующий день, но с наступлением следующего дня меняла своё решение. За Бусирисом мы добрались до особенно убогой деревушки Саис; Бетесда, сославшись на слишком яркое солнце, осталась в нашей отдельной комнате в обшарпанной городской гостинице, отказавшись выходить. Мне, Рупе и Андроклусу, Мопсу и мне было почти нечего делать в Саисе, и я провел несколько праздных дней, попивая египетское пиво, измученный жарой, скукой и растущим чувством дурного предчувствия.
Наконец мы двинулись дальше из Саиса и прибыли в Навкратис, деревню на самом западном рукаве Нила. Мы пересекли всю дельту, но Бетесда так и не нашла места, подходящего для обряда очищения.
С каждым днём, по мере продолжения нашего путешествия, Бетесда давала мне всё больше поводов для беспокойства. Она почти ничего не ела. Когда я спросил её об этом, она ответила, что пост – часть ритуала очищения. Она часами неподвижно сидела в повозке, а когда её уговаривали пошевелиться, делала это очень медленно и осознанно. Казалось, она всё меньше и меньше занимает своё место в этом мире и всё больше пребывала в каком-то ином, невидимом для нас царстве.
Бывали моменты, когда я смотрел на неё, и на какое-то пугающее мгновение мне казалось, что я смотрю сквозь неё, словно она стала прозрачной. Потом я моргал, и иллюзия исчезала, и я говорил себе, что это всего лишь игра жары и влажного воздуха.
ГЛАВА VI
За Навкратисом дорога повернула на север. Нил и его дельта были справа от нас. Дорога шла параллельно реке, но в конце концов повернула на запад, оставив дельту позади.
«Скоро?» — спросил я Бетесду.
Она смотрела на реку, отблеск на поверхности освещал её лицо, её черты были настолько бесстрастны, что я подумал, будто она меня не слышит. Но в конце концов она ответила. «Скоро», — сказала она и закрыла глаза, словно это простое высказывание её истощило.
К середине утра мы подошли к участку реки, где в изобилии росли пальмы и финиковые деревья. Река сужалась и быстро текла между илистыми берегами, чьи точные границы скрывал высокий тростник. Подземные источники впадали в реку, делая растительность особенно пышной. Низкорослые деревья росли близко друг к другу, обильно увитые лианами. Тростник окружал миниатюрные лагуны, где лотосы и кувшинки ковром расстилались по воде. Порхали стрекозы, а над водой кружили рои мошек. Это место кипело жизнью; оно казалось каким-то вневременным и древним, местом, отделенным от остального мира.
«Вот», — сказала Бетесда, и в ее голосе не было ни радости, ни грусти.
Я остановил мулов. Мопс и Андрокл соскочили с повозки, желая размять ноги. «Ты — Циклоп, а я — Улисс! Догони меня, если сможешь!» — крикнул Андрокл, ударив брата по лбу и помчавшись прочь.
Мопсус взвизгнул и помчался за ним. Следующим выскочил Рупа, обогнул повозку и протянул руку Бетесде. С моей помощью сверху и с его помощью снизу она спустилась с повозки.
Неподалёку Андрокл вскрикнул, когда брат догнал его и схватил на поросшем мхом берегу реки. Я бы крикнул им, чтобы они вели себя хорошо, но мой взгляд был прикован к Бетесде, которая медленно, но уверенно шла вниз по реке к особенно густому участку камыша, низких деревьев и лиан. Я попытался спрыгнуть с повозки и последовать за ней, но Рупа схватил меня за лодыжку. Я попытался высвободиться, но он лишь усилил хватку. Он указал на сундук в повозке. По его жалобному выражению лица я понял, чего он хочет.
Ключ висел на цепочке у меня на шее. Я накинул цепочку через голову и попытался открыть сундук, но пальцы соскользнули. Я снова попытался открыть замок, но не смог. Ключ, казалось, твёрдо решил мне помешать. Наконец я открыл замок и откинул крышку. Пришлось немного покопаться, чтобы добраться до урны, которая добралась до самого дна сундука.
Бронза казалась прохладной на ощупь. Я не брал её в руки с тех пор, как упаковал. Я забыл, какой она тяжёлый. Внутри неё осталось только пепел Кассандры, кусочки костей и зубов, спасённые из её погребального костра. Я долго смотрел на урну, отвлечённый воспоминаниями, а потом понял, что Рупа обошёл повозку и стоит прямо подо мной, протягивая обе руки. Неохотно я наклонился и передал ему урну, а затем спрыгнул с повозки.
«Значит, это то самое место?» — спросил я его.
Он кивнул.
«Можно мне пойти с тобой?»
Он нахмурился. Вполне разумно, что он хотел остаться наедине с останками сестры, пока развеивал их по Нилу. С самого рождения они редко разлучались и любили друг друга больше всего на свете. Как бы ни была сильна моя страсть к ней, я знал Кассандру всего несколько месяцев до её смерти; время, проведённое мной с ней, каким бы особенным оно ни было, ограничивалось всего лишь часами. Было справедливо, что Рупа, а не я, должен был отправить её прах в последнее путешествие к морю, и если он хотел сделать это втайне, я не имел права возражать.
Я положил руку ему на плечо, показывая, что понимаю. Он прижал бронзовую урну к груди, склонил над ней голову, глаза его были полны слез, затем повернулся и пошёл вверх по реке. Боясь, что они могут погнаться за ним и потревожить его, я позвал Андрокла и Мопса, чтобы они присоединились ко мне.
Тем временем Бетесда добралась до зарослей деревьев ниже по течению и искала способ проникнуть внутрь. Пока я наблюдал, она наконец нашла тропинку. Не оглядываясь, она шагнула в листву и скрылась из виду.
«Пойдемте, мальчики!» — сказал я и последовал за ней.
Я добрался до рощи и в недоумении остановился перед тем местом, где видел её в последний раз. Неужели тропинка открылась и тут же закрылась за ней?
Куда бы я ни посмотрел, из грязной земли рос тростник, а к нему, не имея заметного разрыва, спускались переплетения лиан.
Я позвал её по имени. Она не ответила.
Я искал на мягкой земле её следы. Наконец, я их нашёл, поражённый тем, насколько лёгкими были её следы по сравнению не только с моими, но и с шагами мальчиков. Действительно, за последние несколько дней она исхудала и померкла, так что теперь ступала по земле легко, как ребёнок.
«Должно быть, она пошла сюда», — сказал Мопсус, глядя в землю.
«Нет, сюда!» — настаивал Андрокл.
«Вы оба, отойдите назад, пока не запутались ещё больше», — сказал я и последовал за ней взад и вперёд, повторяя её тщетные попытки найти путь в рощу. Наконец я нашёл его: сплетение лиан висело именно так, полностью скрывая вход, если только не подойти к нему с правильного ракурса.
«Бетесда!» — позвал я, входя в рощу.
Мальчики последовали за мной и возобновили препирательства. «Я же говорил тебе, что так и будет», — сказал Мопсус.
«Нет, не говорил! Ты сказал…» Андрокл замолчал, когда вокруг нас резко сомкнулись пёстрые тени. Мальчики почувствовали то же, что и я: мы попали в место, не похожее на другие. Неподалёку доносилось журчание реки, тихое жужжание насекомых и крики птиц в верхушках деревьев.
Впереди, сквозь свисающие лианы, я увидел солнечный свет на камне. Мы вышли на поляну, окруженную растительностью, но открытую небу. Маленький храм посреди неё был освещён лучом солнца; луч был настолько затянут пылинками, что казался твёрдым, и я бы не удивился, увидев стрекоз, неподвижно зависших в его свете, словно насекомые в янтаре. Но стрекозы беспрепятственно парили и порхали, уступая место Бетесде, которая подошла к храму, поднялась по короткой лестнице к колоннаде и скрылась внутри.
