Весной 1945 года церковные колокола звонили по всей Британии – война окончена! На улицах гремели парады и народные гуляния, страна встречала возвращающихся с фронта героев. В Блетчли-Парк устроили сумасшедшую вечеринку с танцами на газонах и фейерверками, спиртное лилось рекой. Все с нетерпением ждали, когда можно будет отправиться по домам. И лишь у Джози не было дома. Ей некуда было идти.

Синтия прислала приглашение на свадьбу и взяла с Джози слово, что та приедет. Адрес на приглашении гласил: «Граф и графиня Бакли, Фортингтон-хаус, Дербишир». Джози улыбнулась. Два года они с графиней жили под одной крышей на задворках железнодорожной станции, питались чем придется и работали бок о бок в деревянном бараке. Теперь мир вернулся к прежним порядкам. И она ни за что не поедет на свадьбу в Фортингтон-хаус.

Не имея конкретных планов на будущее и уж точно не имея ни малейшего желания возвращаться в Лондон, Джози отправилась обратно в Линкольншир. Армейские освободили дом мисс Харкорт, и ей наверняка потребуется помощь, чтобы привести его в порядок и в дальнейшем вести хозяйство. Когда Джози вышла из автобуса, ее охватило волнение: перед ней лежала знакомая деревенская улица, только теперь Саттон-Сент-Джайлс был празднично украшен – повсюду развевались британские флаги, самый большой гордо реял над входом в паб. Особняк мисс Харкорт стоял запертый и печальный. Джози встревожилась: а что, если пожилая женщина умерла? Последние пару месяцев она не получала от нее писем. Однако в бакалейной лавке ее заверили, что мисс Харкорт жива и здорова и по-прежнему живет у доктора Голдсмита. Джози попросила хозяйку лавки присмотреть за вещами, а сама отправилась к доктору. Пройдя пешком полмили до особняка из красного кирпича, одиноко возвышающегося среди полей, она обнаружила там мисс Харкорт и Анни. Джози встретили с распростертыми объятиями и повели в гостиную. Ей было непривычно снова сидеть в красиво обставленной комнате, окруженной заботами Анни, которая подавала чай на серебряном подносе.

– Итак, я хочу знать все-все новости, – начала Джози. – Как дела у Лотти?

Мисс Харкорт просияла.

– Доктор Голдсмит помог ей поступить в Кембридж. Учеба начнется в сентябре. Лотти будет изучать химию.

– Чудесно! А что насчет ее родителей? Удалось что-то выяснить?

Пожилая женщина вздохнула.

– Мы пытались. Доктор Голдсмит наводил справки, но судя по тому, что ему рассказывают, надежды найти их в живых мало. Миллионы евреев в Германии были уничтожены. Это так ужасно!

– А Дороти, Шейла, как они?

Последовал новый тяжелый вздох.

– Мать Шейлы ясно дала понять, что не желает возвращения дочери. У нее, видите ли, новый мужчина, новая жизнь.

– Бедная девочка, – всплеснула руками Джози. – И что теперь?

– Само собой, Шейла останется у Нэн и Альфа. С Дороти другая история. Ее отец недавно вернулся с фронта и пока не знает, что ему делать с малышкой. К тому же Дороти не хочет уезжать от Бэджеров. Так что пока она тоже будет жить у них.

– Я рада за обеих девочек, – сказала Джози. – Хорошо расти в доме, где ты окружен любовью.

– Да, – согласилась мисс Харкорт. – В моем детстве немного любви мне точно не помешало бы. Полагаю, и в вашем тоже.

Джози кивнула. Мисс Харкорт долго и внимательно смотрела на нее.

– Помню, у вас был знакомый военный? Красивый летчик, командир эскадрильи. Что с ним стало?

– Он находился в лагере для военнопленных. Но уже больше года о нем нет вестей. Так что, боюсь…

Мисс Харкорт понимающе кивнула.

– Итак, какие у вас планы? Вернетесь в Лондон?

– О боже, нет! – воскликнула Джози. – Никогда больше не смогу жить в пыльном душном городе, после стольких месяцев в деревне на свежем воздухе – ни за что! Начальник отдела, где я работала, говорил, что у меня есть способности, и советовал поступать в университет. На мой взгляд, он несколько преувеличивает, но я подумываю о педагогическом колледже, если, конечно, меня примут. Я умею ладить с детьми, хоть у меня и нет своих. Но сначала, думаю, вам потребуется помощь – нужно привести дом в порядок. Сомневаюсь, что военные оставили его в хорошем состоянии.

– Я еще не была там. Честно говоря, боюсь, – призналась мисс Харкорт. – Но, вообще-то, это больше не имеет значения. Я решила продать особняк.

– Продать?!

– В наше время слишком претенциозно одному человеку владеть таким огромным домом. К тому же все так изменилось, мне не найти столько прислуги, чтобы содержать особняк на должном уровне.

– Значит, вы останетесь у доктора?

Мисс Харкорт отрицательно покачала головой.

– Вряд ли. Доктор Голдсмит решил перебраться в Австралию. Говорят, туда сейчас направляется много эмигрантов. Врачи там очень нужны. А он очень хороший врач и добрый человек. Анни тоже едет с ним, к своей дочери. Она уже обратилась за разрешением.

– А вы? Куда же пойдете вы? – спросила Джози.

– Перееду в один из тех домов, где селятся одинокие старики. Я всегда с презрением относилась к подобным заведениям. Но теперь понимаю, что буду рада компании себе подобных. Есть один неплохой пансион в Шуберинессе^[30]. Приятное место на побережье. Прогулки по набережной, тихие вечера. Я им уже написала.

– Замечательно! – Джози старалась широко улыбаться, но на душе у нее было тяжело: все так или иначе устроили свою жизнь, и лишь у нее нет пристанища.

Вечером приехал с работы доктор Голдсмит. При виде Джози лицо его просияло.

– Глазам своим не верю, вы вернулись! Какой приятный сюрприз. Надолго к нам?

– Нет, не очень. Просто хотела убедиться, что у вас все благополучно.

После ужина доктор пригласил Джози прогуляться. Они вышли на лужайку позади дома. Посредине лужайки шумел небольшой фонтан, в ветвях старого тиса кричали грачи – мирный безмятежный пейзаж, словно и не было никакой войны.

– Не знаю, сказали вам уже? Я подал заявление на эмиграцию в Австралию. Новая быстро развивающаяся страна, с огромными территориями и массой возможностей, к тому же им очень нужны врачи. Правительство приглашает беженцев со всей Европы, и мой забавный немецкий акцент там никого не смутит. – Доктор Голдсмит сделал паузу. – Думаю, вам там тоже будет хорошо. Австралийцам нет дела до того, где вы родились – в Лондоне или в Тимбукту. Я помню, в прошлый раз вы отказали мне, однако мое предложение остается в силе. Джози, хотите поехать со мной?

– Австралия? – Джози колебалась. – Мне нужно подумать.

– Конечно! Думайте, сколько потребуется. Вряд ли они пригласят меня в ближайшие месяцы. Очень много желающих.

В ту ночь Джози лежала в постели, обдумывая предложение доктора. Австралия – это так далеко. Она мало знала об этой стране, но видела фотографии длинных песчаных пляжей, коал и кенгуру. Странные экзотические виды, чужие и непонятные. Но у жены врача жизнь наверняка будет хорошей: уважение и возможность приносить пользу людям. Да и сам доктор – человек, безусловно, порядочный и добрый. Он позаботится о Джози. Может быть, со временем и она полюбит его. Если вообще сумеет когда-либо полюбить снова.

Утром Джози предложила мисс Харкорт наведаться в особняк – проверить, в каком он состоянии. По пути на работу доктор подвез их до ворот на своей машине. Джози чувствовала, как дрожит лежащая у нее на локте рука пожилой женщины. В особняке они обнаружили именно то, чего больше всего опасалась Джози: ободранные обои, поврежденная мебель, на лаковой крышке рояля липкие разводы – следы от чашек и стаканов, – сиденье венского стула порезано, и даже висящую в гостиной картину офицеры ухитрились использовать в качестве мишени для игры в дротики. Джози боялась смотреть на искаженное болью лицо хозяйки дома. За прошедшие два года, что они не виделись, мисс Харкорт сильно сдала и превратилась в дряхлую старуху.

– О боже, мне так жаль, – вздохнула Джози. – Наверное, нам не стоило приходить сюда.

– Нет, моя дорогая, я должна была увидеть своими глазами. Мой дом – еще одна жертва войны. Но теперь и это не имеет значения. Мир изменился. Роскошные особняки и штат прислуги – все осталось в прошлом. Вероятно, его снесут и построят коттеджи.