— Ключи только у них? — деловито расспрашивал я ее, глядя в мертвецки побелевшее от ужаса личико.
— Угу! — пискнула Настя и тут же вскрикнула: — И у Дениски. Ой!
— Ба-бах!
Теперь из комнаты вылетел конек. Он срикошетил, отскочил от стены коридора и упал почти к нашим с Настей ногам.
— Ужас какой! — вскрикнула девушка и отскочила, подобрав полы пальто.
— Тс-с! — я прижал ладонь к губам Насти и скомандовал: — Шепотом говори!
Девчонка послушно кивнула.
— Это чья комната? — уточнил я на всякий случай. Хотя, в общем-то, и сам уже догадался.
— Дениски! — пробормотала девушка. — А вдруг его... там...?
И замолкла, не в силах даже выговорить свое самое страшное предположение.
Я нагнулся и поднял конек.
Конек как конек. Чехословацкий "ботас". Размер... Тридцать восьмой, не больше... Почти девчачий. Хотя нет. На девчоночий этот конек не походил.
Я понял, кто хозяин этого конька. И кто только что устроил погром в своей комнате.
Нет тут никаких воров. Просто юный фигурист Деня Корольков только что узнал, что его первая в жизни поездка "за бугор" жестоко обломалась. Взяли вместо него какого-то родственника кого-то "сверху". Вот и сдали нервы у мальчишки.
В детстве легко любую проблему раздуть до вселенских масштабов. Вот и Денька раздул. Советскому пареньку и в голову не приходило, что несостоявшаяся поездка за границу — это еще не конец света. В его глазах мир рухнул. Вот и решил Денька внезапно устроить "кардинальное расхламление". Так сказать, избавиться от всего, что еще совсем недавно напоминало о предстоящей поездке.
Ну хорошо хоть вещи расшвырял, а не сам с балкона шагнул...
Сегодня — тот самый роковой день в жизни Дени Королькова, о котором он мне сам потом нехотя расскажет. Много лет спустя. В девяностых. В душной, насквозь прокуренной комнате, в которую он войдет с "браслетами" на руках.
А может, есть еще шанс все исправить?
Что ж, пора действовать! Видать, знакомству с Настиными родственниками суждено случиться гораздо раньше, чем я рассчитывал.
— Подожди тут! — шепотом попросил я испуганную Настю. — А то, если что-нибудь еще вылетит, не ровен час, в голову попадет.
Настя кивнула и нехотя выпустила мою руку из еще недавно теплых, а теперь похолодевших от страха пальчиков. Я обнял ее и прижал к себе. Уткнулся носом в ее волосы и прошептал:
— Все будет хорошо, слышишь? Я мигом!
Девушка послушно кивнула. А я, аккуратно двигаясь вдоль стены, добрался до комнаты и заглянул внутрь.
***
На кровати, съежившись калачиком и повернувшись к стене, лежал тот самый пацаненок, которого я несколько недель назад встретил на катке в парке Горького. Настин младший брат. Это после его визита моя новая знакомая вдруг заторопилась домой — встречать хмурых и немногословных сотрудников из службы быта, чтобы те починили кран.
Худенькие плечики паренька, свернувшегося в позе эмбриона, вздрагивали.
Я осторожно подошел и кашлянул. И тут же в мою ладонь легла чья-то уже снова потеплевшая рука.
Настя... Не стала дожидаться меня в прихожей. Пришла поддержать.
Смелая мне досталась девушка!
Паренек нехотя перевернулся, разлепил опухшие от слез глаза и, увидев сестру в компании незнакомого парня в форме суворовца, мигом подскочил на кровати, точно пружинка.
— Это кто еще? — спросил он у сестры тоненьким прерывистым голоском. Утер глаза рукавом и, нахохлившись, повторил со злобой: — Че тебе надо? Отвяжись!
Я опасливо покосился на второй конек, лежащий на кровати. А ну как схватит и запустит? Только уже в нас?
Однако мальчишка не собирался швырять вещи. Просто сидел на краешке кровати, свесив тощие ноги в чешках, и глядел с неприязнью на сестру и ее невесть откуда нарисовавшегося кавалера.
— Деня! — осторожно сказала Настя. — А что тут происходит? Ты же на тренировке должен быть!
— Не твое дело! — рявкнул брат. — Иди отсюда! И жениха своего забери!
— Да что случилось?
— Рубашка в жопу засучилась! — схамил пионер. — Не еду я никуда! То и случилось! Все! Отстаньте от меня все!
— Как не едешь? — оторопело переспросила сестра. Даже на "жопу" не обиделась. До нее, кажется, начал доходить весь масштаб трагедии. — Как же так? Ведь Дмитрий Федорович обещал...
— Да пошел он... этот Дмитрий Федорович! — выкрикнул Деня, и на его подбородок скатились две злые слезинки. — Он племянника своего, Гришку Силантьева, в списки внес. А меня... А меня в Торжок отправляют! На какие-то вонючие соревнования!
В этот момент он снова мне сильно напомнил себя взрослого, налысо бритого дядьку — взрослого "авторитета" "Фигуриста", который сидел вместе с уже тоже взрослой и уставшей от проблем Настей в комнате для свиданий.
Пора вмешаться.
— Э, притормози! — осадил я мальчишку. Подошел ближе и твердо сказал: — Хорош, хорош! Ты с девушкой разговариваешь! И не просто с девушкой, а со своей сестрой!
Пионер ощерился. Маленькие глазки сузились еще больше.
— А ты вообще кто такой?
— Андрей Рогозин! — сухо сказал я. — Вице-сержант. Суворовец. А ты Денис?
Деня глянул на меня исподлобья. Понял, видно, что я не лыком шит. Да и постарше буду. Мрачно пожевал губами, а потом сбавил обороты и уже спокойнее, хотя все так же нехотя сказал:
— Неважно, кто я. Я хочу побыть один! Дверь закройте. С той стороны.
"Э, нет, дружок!" — подумал я. — "Один ты уже побыл. В той, другой жизни. А потом убег на улицу к пацанам-зацеперам. И домой вернулся только через месяц. Инвалидом на костылях. А что было дальше, я знаю. Сам с твоим делом знакомился. Не пройдет. Не старайся!".
Мы с Настей переглянулись. Она едва слышно попросила:
— Поговори с ним!
Ну что ж, если девушка просит... Да еще такая красивая...
— Знаешь что, Денис? — я потер озябшие ладони и бодро предложил: — А давай сделаем так: мы с тобой сейчас разберем бедлам, который тут устроил. Чтобы к маминому приходу все было тип-топ, как раньше. И никто ничего не узнает. А Настя нам чайку сделает? Идет?
Маленький "волчонок" еще немного помолчал, а потом выдавил:
— Не хочу!
И отвернулся.
Я пододвинул к себе стул и сел.
— Значит, так! — начал я безапелляционно, глядя прямо в глаза будущему криминальному "авторитету". — Сейчас мы наведем порядок в квартире. А потом поговорим. Хочешь — с глазу на глаз. Хочешь — втроем с Настей. А потом я уйду, и ты поступишь так, как считаешь нужным.
Деня обреченно вздохнул.
— Да делайте, что хотите...
— Отлично! — я бодро потер руки, нарочито не замечая его плохого настроения. Снял наконец шинель и встал с кровати. — Тогда начнем с прихожей. Чемодан — на место. И коньки — тоже. Лады?
Денька хмуро сполз с кровати, протопал в коридор и молча собрал следы своего погрома.
— Нормалёк! — похвалил я мальчишку, когда в коридоре уже почти ничего не напоминало о недавнем погроме. — А теперь будем стул чинить. Инструменты у вас где?
— В папином ящике... — нехотя ответил Деня.
— Тащи давай! — скомандовал я. И, обернувшись к его старшей сестре, которая наблюдала за нашим диалогом, попросил: — Можешь нам всем чаю сделать?
— Конечно! — заулыбалась девушка.
Ну вот! Снова ожила! Даже веснушки на самом милом на свете носике снова проявились! Будто и не была несколько минут назад бледной, как мел.
— Вот! — Денька приволок в комнату какой-то деревянный ящик. — Тут все должно быть!
Он хотел было снова залезть на кровать, но я его одернул.
— Э, куда? А кто помогать будет?
Денька вздохнул и принялся разбирать ящик с инструментами.
***
— Ну что, Деня? — осторожно спросила брата Настя два часа спустя. — Все нормально?
— Почти, — смущенно ответил Денька. Ему было стыдно за недавний перформанс.
Он уже помаленьку пришел в себя. Сидел с нами на кухне и уминал блинчики со сгущенкой.
