Радость Сийма потускнела, словно затянулась дымкой. Но Хоботок ничуть не смутился. Он был в восторге:

— Мы сейчас улетим на Лимпопо! И я тоже! Лимпопо! И я тоже!

Мышка всплеснула руками и воскликнула:

— Разве вы не собираетесь домой?

— Нет, — решительно ответил Сийм. — Мы в самом деле едем на Лимпопо.

— А что будет с мамой, когда она вернется домой? — заволновалась Мышка.

— Скажи маме… что я улетел на вертолете, — попытался Сийм успокоить Мышку.

— Мама очень расстроится, когда узнает, что ты уехал, — печально сказала Мышка.

У Сийма сжалось сердце, но он пересилил себя и бодро сказал:

— Скажи, чтобы мама не беспокоилась, скажи… что я еще вернусь.

— Когда мама состарится! — сказала Мышка и украдкой смахнула слезу. — Мама будет горько плакать.

Сийм и сам готов был расплакаться, но все-таки сдержал слезы.

— Скажи маме… что я сразу вернусь!

— Это невозможно, — покачала головой Мышка.

Сийм умоляюще взглянул на Королеву, которая внимательно прислушивалась к его разговору с Мышкой. Королева тоже покачала головой и сказала: — Это невозможно. Лимпопо очень далеко. Дальше, чем Черное море.

Хотя Мышка и Королева утверждали одно и то же, Сийм ни за что не хотел с ними согласиться. Ему хотелось доказать, что это они ошибаются, а не он, но мысли путались, он не находил нужных слов. Да и времени уже не было. Мышка и Королева сначала медленно, затем все быстрее и быстрее стали удаляться от Сийма, одна налево, другая направо, причем каждая манила мальчика за собой.

— У берегов Лимпопо на деревьях растет очень крупная земляника, каждая ягода величиной с теннисный мяч, — сказала Королева.

— У мамы сегодня есть время поиграть с тобой и спеть песенку про дядюшку Крота, — сказала Мышка.

— На Лимпопо живут ручные бегемоты. Они мчатся, как моторные лодки, а когда встречаются с кораблями, перепрыгивают через них.

— Скоро придет домой папа. Я открою тебе секрет: он принесет шахматы и будет учить тебя играть.

Королева уже дошла до папоротников. Она нетерпеливо сказала:

— Вертолет сейчас взлетит. Слышишь, мотор уже работает.

Сийм ясно слышал шум мотора.

Мышка умоляюще воскликнула:

— Иди же, Сийм. Слышишь, мама уже отпирает дверь.

Сийм услышал, как в замке поворачивается ключ. Он вертел головой то вправо, то влево. У него было такое чувство, что он вот-вот разорвется пополам.

— Я пойду с вами обеими! — в отчаянии закричал Сийм.

— Это невозможно, — покачала головой Мышка, — нельзя идти одновременно и направо и налево.

— Тебе всегда придется выбирать, каким путем идти, — кивнула Королева.

Сийма охватило слепое упрямство. Он закричал:

— Не хочу выбирать! Все будет возможно, если я поем горячего мороженого!

Королева сочувственно улыбнулась:

— Где ты его возьмешь?

— Только в Роще-Перевертыше красное бывает зеленым, а горячее — холодным, — укоризненно покачала головой Мышка.

И в эту минуту за спиной Сийма раздался победный клич: — Вот оно! Вот оно!

Топча папоротники, на полянку выбежал дядюшка Крот со стаканчиком мороженого в руке.

Окрыленный надеждой, Сийм бросился ему навстречу, протянул руку, схватил стаканчик, поднес ко рту, попробовал. Губы у него задрожали. И он пробормотал, глотая слезы: — Эго не мороженое… это… какое-то пойло!

Королева и Мышка исчезли.

Хоботок тоже попробовал угоститься и похвалил:

— Прекрасное, сладкое мороженое пойло!

Дядюшка Крот сказал упавшим голосом:

— Сийм, нас преследуют неудачи. Именно тогда, когда я с величайшим трудом раздобыл горячее мороженое, — Злой Волк хотел было без очереди зацапать его, — именно тогда вы с Хоботком умудрились исчезнуть. Я подумал, вдруг вы решили поиграть в белок, и облазил все деревья — заметь, в моем возрасте это не так-то легко. Потом обшарил и обследовал все морское дно — а вдруг вы играете в дельфинов — и тем временем… тем временем мороженое, как видно, растаяло. Честное слово, сначала оно было твердое, как льдинка, и до того горячее, что в руках не удержать. Знаешь ли…

— Ничего не хочу знать! — сердито закричал Сийм.

Дядюшка Крот даже вздрогнул и робко спросил:

— Почему же?

— Потому что вся твоя болтовня сплошное вранье!

Дядюшка Крот хотел было возразить, но потом сказал задумчиво:

— Как это ни странно, но я и сам иногда сомневаюсь в своих словах, не во всех, конечно, не во всех. Например, «да», «но», «когда», «тогда», «ли», «тоже» — эти слова, по-моему, всегда правдивы.

— Я не верю ни одному твоему слову.

— Это уж слишком! — сказал дядюшка Крот и грустно опустился на землю. — То, чему не веришь, и в самом деле существует только понарошке…

— Затем же ты мне то и дело врешь?

Дядюшка Крот уселся под цветущий шиповник, предложил Сийму сесть рядом и сказал:

— Дорогой мой, причем тут мое вранье. Вся беда в твоем неверии. Когда ты всему по-настоящему верил, все и было по-настоящему, а теперь — и это самое грустное во всей нашей истории — я тоже существую только понарошке, потому что ты в меня больше не веришь…

— Да, не верю! — сказал Сийм, хотя ему было очень трудно это сказать.

Дядюшка Крот тяжело вздохнул и стал смотреть на цветы, которые, как сигнальные огоньки, посверкивали вокруг. Им было безразлично, что дядюшка Крот существовал теперь только понарошке.

Хоботок тоже ничуть не огорчился. Ему стало просто скучно, и от нечего делать он поинтересовался: — А Мати-Засыпайка бывает взаправду?

— Раньше был, а с тех пор, как лопнул, больше уже не существует, — уныло ответил дядюшка Крот.

— А Дед Мороз?

— Чистейшая выдумка. Он даже и не лопался.

— А папа с мамой?

— Мама — да, по-настоящему… и папа тоже.

— А горячее мороженое?

— В этом я не совсем уверен, — ответил дядюшка Крот и с трудом поднялся.

— Дядюшка Крот, ты уходишь от нас? — встревожился Хоботок.

— Вот именно, — ответил дядюшка Крот. — Только Злой Волк лезет туда, где в него не верят.

Он искоса взглянул на Сийма, надеясь, что тот постарается его удержать. Но этого не случилось, и он сказал притворно бодрым голосом: — К тому же мне надо спешить, у меня столько хлопот, ведь завтра день моего рождения.

Он помахал рукой и пошел прочь.

Сийм словно очнулся и торопливо спросил:

— Дядюшка Крот, а кто еще есть по правде, кроме мамы и папы?

Дядюшка Крот остановился, думая, что ответить.

— Солнце… море… вот этот куст…

Вдруг он оживился, поднял руки над головой, сжал их и помахал на прощание:

— Главное — выше голову, ребята!

И исчез.

Добрый совет дядюшки Крота вскоре пришелся Сийму и Хоботку как нельзя кстати. Не успели они еще подняться с места, как послышалось кряхтенье и сопение.

— Дядюшка Крот возвращается, — обрадовался Хоботок.

Но он глубоко ошибался. Это оказался совсем не дядюшка Крот, а Злой Волк. Наморщив морду, Волк рыскал в кустах и бормотал про себя:

— Выходит, они решили меня оставить с носом. Ну, погодите!

— Это вовсе не дядюшка Крот, а Злой Волк, — обиженно, словно его обманули, пробормотал Хоботок.

Злой Волк услышал его голос, тут же примчался, остановился перед Сиймом как вкопанный, облизнулся и сказал коварным голосом: — Какая приятная встреча, ребятки! Наконец-то представился случай без помехи поучить вас уму-разуму.

Сийм, хотя и испугался, но ничем не выдал себя и вежливо поздоровался с Волком. И даже попытался завести разговор.

— Видишь ли, Злой Волк, — сказал он, — нас, пожалуй, больше не стоит учить. Дядюшка Крот уже поучил нас.

— Этот задавака, посмевший скормить вам мое горячее мороженое! — презрительно сказал Злой Волк. — Его поучения гроша ломаного не стоят!

Сийму не понравилось, что Злой Волк бранит дядюшку Крота за глаза.

— Дядюшка Крот сказал, что он стоял в очереди впереди тебя, — объяснил он. — К тому же это оказалось просто растаявшее эскимо, а вовсе не горячее мороженое.