Обо всем этом я успел подумать за те пятнадцать минут, пока губернатор находился рядом. Был он мрачен и молчалив. Дождавшись, когда ему предоставят слово, выдавил несколько дежурных фраз, вымученно улыбнувшись, вручил мне Почетную грамоту, которой обладминистрация наградила газету. Все, на этом его миссия закончилась: не успели смолкнуть аплодисменты, как губернатор сказал мне, что ему пора: ждут неотложные дела. Я пошел его проводить. У дверей он молча протянул мне на прощание руку и в сопровождении помощника удалился, не оставив ни успокаивающей улыбки, ни дежурных ободряющих слов: "Держитесь, мол, ребята, с кем не бывает".

?то ж, поздравил, и на том спасибо, мог бы вообще не приехать. Из приглашенных VIP-персон треть не явилась. Нет ни одного "силовика" - ни обл-прокурора, ни начальника УВД со своими заместителями, хотя на прошлый юбилей, пять лет назад, все явились при полном своем генеральском параде.

Я хотел выйти на улицу глотнуть свежего воздуха, но в кармане зазвонил мобильник. Младший братишка сообщил, что доехали благополучно, маму уже оформили в отделение и завтра утром прооперируют.

Настроение несколько улучшилось, я пошел к гостям.

31 января.

Дозвонился наконец до хирурга. "Не волнуйтесь, - сказал он, - прооперировали". Я залез в Интернет, нашел, что при таких операциях кости скрепляют металлической пластиной. Случаются отторжения. Господи, помоги!

* * *

К шести вечера я подъехал к старинному особняку на тихой улочке, спускающейся к реке. Меня уже ждали, быстро оформили пропуск, и молчаливый лейтенант повел меня на второй этаж по извилистым, с высокими потолками и обшарпанными стенами, коридорам. Они были мне уже знакомы - ничего, кажется, не изменилось с тех пор, когда я здесь дважды побывал.

Давным-давно уже, в разгар горбачевской перестройки, это ведомство тоже решило поиграть в демократию, приподнять чуточку занавес. Нас, редакторов областных газет, а также телевизионных начальников пригласили в это здание как бы на экскурсию. Конечно же, никакой экскурсией даже близко не пахло - ни по каким кабинетам нас не водили, в мрачные подвалы, о которых до сих пор ходят "страшилки", мы не спускались. Собрали нас в конференц-зале, перед нами выступил самый главный здешний начальник - невысокий худенький генерал. Затем - начальники отделов,

упитанные бодрячки'. Все они потом, при новой власти, стали большими начальниками - кто налоговой полиции, кто таможни. Говорили они о том, что наш миллионный город, известный своей "оборонкой", по-прежнему остается притягательным для иностранных разведок, промышленного шпионажа и разных там идеологических диверсий. Для убедительности показали видеофильм о том, как выследили израильского шпиона - мужик в шляпе шел, оглядываясь, по железнодорожному перрону, и его фиксировали то крупным, то дальним планом.

А под занавес нас повели в буфет. Угостили чаем с засохшими крендельками. Ни вина, ни водки не дали, хотя эра фуршетов в нашем городе была уже в самом разгаре.

Второе посещение случилось после развала СССР. КГБ уже переименовали в ФСК. Генерала, еще совсем не старого, отправили на пенсию - за то, что в одной из зон отбывал в годы застоя срок один из самых именитых диссидентов - чуть ли не Сергей Ковалев. Из Москвы прислали нового начальника - вот он и пожелал познакомиться с редактором ведущей газеты, а заодно дать и первое свое интервью на здешней земле.

Брать самому интервью мне почему-то не хотелось, поэтому приехал на встречу с одним из своих журналистов. Молодой франтоватый полковник в штатском, смахивающий аккуратными усиками и черными масляными глазами на приказчика с дореволюционных открыток, радушно встретил нас посреди своего огромного кабинета. Пригласил пройти в комнату отдыха. На столе - коньяк, чай, печенье. Полковник рассказал о себе, о своем послужном списке. Не без гордости подчеркнул, что последние три года служил в центральном аппарате КГБ.

- А где встретили август 91-го? - спросили мы его.

- В своем служебном кабинете. Мы ждали приказа. Самое противное в этой истории - неопределенность. А потом, когда на площади перед "конторой" бесновалась уже толпа, мы стали уничтожать бумаги. Не скрою, было страшно. И гадко на душе.

Все, больше ничего интересного не запомнилось. Так, общие слова о долге перед Родиной и офицерской чести. А свелось все, как, видимо, в этих стенах водится, к одному - надо быть бдительными, враг не дремлет! Потом еще не раз я встречал его, такого же смазливого и самовлюбленного, на различных светских тусовках. По слухам, он быстро сблизился с местными олигархами, отделал себе квартиру по последнему писку евромоды, а через пару лет в звании генерала вернулся в центральный аппарат. Еще через несколько лет его фамилия промелькнула в газетной хронике - окопался в каком-то министерстве, то ли в рыбном, то ли еще другом ведомстве, связанном с природными ресурсами.

И вот снова этот кабинет. Главный чекист, только что переведенный сюда из крупного соседнего города, тоже молод. Черты лица правильные, если не сказать красивые, мог бы сделать карьеру в Голливуде в роли сурового и уставшего от суеты супермена.

В отличие от коллеги, нынешний хозяин кабинета приглашать в комнату отдыха не стал. Сам он расположился за огромным письменным столом, мы с полковником устроились напротив друг друга за приставным столиком.

- Как вам наш город? - поинтересовался я больше из вежливости.

- Пока не очень, - скривился генерал. - Нет пространственной перспективы.

- Не понял? Что-то сложновато для меня.

- Вернемся к нашим баранам, - увильнул он. - Не нравится, что вы полощете нас на каждом углу.

- Поконкретней нельзя?

- Пожалуйста. Интервью радио "Свобода". Публикации в федеральных и зарубежных СМИ.

- Это не ко мне. Они сами, как считают нужным, освещают происходящие здесь события.

- А это что? - он помахал в воздухе позавчерашней газетой.

- Здесь что-то не так? Опять разглашена гостайна? Или сильно наврали? Кого-то оклеветали?

2 "Наш современник" N 7

- Да нет, - замялся генерал, - я бы так не сказал. Но поймите, я только-только приступил к работе, а тут такое…

- Понимаю, предшественник ваш заварил кашу, а вам расхлебывать.

- Мы все равно, - посуровел генерал, - доведем следствие до конца.

- И вы туда же? Дело ведь выеденного яйца не стоит.

- Вы уверены?

- Есть же здравый смысл, законы физики, наконец. Как может существовать то, чего нет в природе? Вот если не стоит стул посреди этого кабинета, только сумасшедший может утверждать, что он там стоит.

- Вы о чем? - начальник управления посмотрел на меня с подозрением.

- Все о том же. Ну не могли мы нарушить государственную тайну, не являясь ее носителями.

- Вы сорвали нам операцию.

- Этот негодяй, наркоторговец, был вашим человеком? Операция "Грязные руки"? Разве можно действовать таким методом? - взвинтился я.

- Можно. - Генерал был тверд и спокоен. - И даже нужно. Это азы оперативной работы. А к вам у меня предложение - давайте установим, пока идет следствие, мораторий на публикацию в вашей газете негативной информации о нашем ведомстве.

- И что-то взамен предлагается?

- Так точно. Обещаю, что в таком случае обвинение вашим журналистам не будет предъявлено. Игра стоит свеч, не так ли?

- Не знаю, не знаю…

- Поймите, по большому счету они нам и не нужны. Нам нужен тот, кто "слил" им информацию. И мы обязательно найдем и накажем этого негодяя.

Я пожал плечами. Генерал встал, давая понять, что разговор подошел к концу.

- Полковник, проводите нашего гостя, - попросил он Осиповича. - А вам, - обратился он вновь ко мне, - я советую подумать еще вот над чем. Вся эта шумиха в российской и зарубежной прессе негативно скажется на инвестиционной привлекательности области. Вам это надо? Или вы не патриот своего края?

Инвестиционная привлекательность. Где-то я эти речи уже слышал.

20 января.