- Убили Тунгуса. Расстреляли из автомата, когда он выходил из казино.
- Версии есть?
- Основная - передел криминального рынка, будто бы заказали казанские. Но знакомые сыщики настроены на этот счет скептически - убийство, считают они, так и останется нераскрытым.
- Собери все, что есть, и в номер на первую полосу, - распорядился я.
Когда Рома вышел, я посмотрел на стул, на котором еще недавно сидел Тунгус. Закрыл глаза и увидел его: белая рубашка без галстука, дорогой шевиотовый костюм, широкое монгольское лицо, скрытая сила в каждом движении.
10 марта.
Позвонил Петрович, дознаватель:
- Прокуратура вернула дело. Я должен снова вас допросить.
- С чего это вдруг?
- Откуда мне знать? Приезжайте в десять. Приехали вместе с адвокатом. Майор был мрачен и зол:
- Совсем они там охренели! Что, мне делать больше нечего?
- Петрович, успокойся, - сказал Семен Абрамович, - твое дело служивое: сказать "есть" и выполнять.
- Тогда так. Требуют копию приказа или распоряжения о порядке приема и хранения подарков. Нужна также справка из бухгалтерии о том, уплачены или нет налоги…
Пришла очередь возмущаться мне:
- Какие налоги? Пришли пьяненькие омоновцы, сунули в подарок финку, что мне, их вон надо было гнать?
- К тому же, - добавил адвокат, - следует иметь в виду, что это не государственное учреждение.
- Понимаю, - буркнул майор, - дело выеденного яйца не стоит.
В общем, побеседовали. Когда вышли на улицу, Семен Абрамович тронул меня за рукав:
- Не спешите, покурим на свежем воздухе.
Какой к черту свежий воздух? И не курю я вовсе - давно бросил. Но послушался адвоката, остановился, уловив в его голосе нечто такое, что не терпит посторонних ушей.
- Кому-то вы крепко дорогу перешли, - сказал Семен Абрамович, закурив. - Не припомню, чтобы по таким дурацким поводам дела возвращали.
- Думаете, на прокуроров давят?
- Не вопрос, ежу понятно.
- Кто? "Контора"?
- Пардон, это уже не моя тема. Хотя и за "конторой" может кто-то стоять. Вспомните, какие встречи, беседы, публикации предшествовали известным событиям. Проанализируйте в деталях, найдите связь. Но это уже без меня - я и так вам лишку сказал.
- Я подумаю, Семен Абрамович.
- Все, - адвокат втоптал в снег окурок, - до встречи.
Он умчался, лихо развернувшись, на красной "десятке". "Спасибо, Семен Абрамович, - пробормотал я себе под нос. - Задал мне задачку - еще одна бессонная ночь обеспечена".
* * *
Впрочем, дожидаться ночи я не стал. Приехав в редакцию, достал подшивки газет за последние полгода. Итак. С обыском пришли в январе… Что кроме заметки про наркодилера могло вызвать неприязнь, раздражение властей, буржуинов, "силовиков"? По поводу каких публикаций были скандалы, разборки? Так-так. В октябре была статья об утилизации твердотопливных ракет на одном из оборонных предприятий. Мы тогда высказали озабоченность тем, что скрывается от жителей города информация о возобновлении этой работы. Напомнили читателям, что, когда губернатор шел на выборы, то был против сжигания ракет в нашем городе. Почему, недоумевал журналист, он изменил свои взгляды?
Говорят, губернатор был взбешен: кто они такие, эти газетчики, чего суют нос, куда не просят?! Высказал он неудовольствие и мне лично при встрече:
- Цена вопроса - шесть миллиардов. Вот вам и детские пособия, и льготы старикам и инвалидам. Вы что - против детей и стариков? Нет. Тогда зачем раскачиваете лодку?
Мы тогда еще поспорили с ним на тему "Власть и пресса". Он говорил, что журналист должен лишь сообщать о происходящих событиях, и - никаких комментариев, никаких оценок. Я, естественно, возражал, считая, что СМИ являются мостиком между обществом и властью, поэтому должны сообщать не только о том, что делают власти, но и как они это делают, с какой целью. Каждый остался при своем мнении, но врагами мы не расстались. Это был лишь очередной рабочий момент, такие разговоры мы вели не впервые. Правда, с каждым разом они становились все труднее: он все больше слушал себя, внутренне раздражаясь ограниченностью собеседника, несовместимостью его суждений и поступков с теми масштабами, объемами и рисками, с тем государственной важности значением его, губернатора, деятельности. Казалось, вот-вот так и скажет: путаетесь тут под ногами, когда на меня Кремль, сам президент возложили такой груз ответственности, какой вам и не снился. Взять ту же утилизацию ракет: Кремль торопит, а его в свою очередь американцы задолбали. Такие вот пироги - это вам не строчки в газету гнать.
На разных, что называется, языках поговорили, но все равно это не повод для расправы. Какие еще публикации могли вызвать резкое неприятие власть имущих, раздражение влиятельных особ. Ага, вот моя собственная редакторская колонка. "Как случилось, - спрашивал я в ней, - что СМИ в нашей области отданы на откуп спортивному врачу?" Мне рассказывали потом, что Алик Черкашин, который в молодости действительно работал врачом одной из команд высшей лиги, был взбешен. "Ну, дождется он у меня!" - пригрозил Алик, пряча газету в особую свою папку.
Вскоре его настиг еще удар. Нет, не было никакой специальной акции против него: получилось все довольно случайно, банальное совпадение. Просто, проводя журналистское расследование, один наш дотошный репортер выяснил, что губернаторский советник стал вдруг в природоохранной зоне крупным земельным собственником. Это был скандал. Губернатор, попросив срочно приехать, разговаривал уже по-другому:
- Кадры травите?
- Какие кадры? Ах, вы о спортивном враче…
- Он действительно хороший спортивный врач. Что здесь плохого? У нас все профессии хороши…
- Ваш ближайший помощник совершил сомнительную с точки зрения закона сделку…
- Я попросил прокуратуру проверить. Вот если что найдут…
- Не волнуйтесь, не найдут. И тогда разобраться вам придется не с ним, а с газетой. Не так ли?
- Вот вы как? А я-то хотел по-хорошему, памятуя, что мы не первый год друг друга знаем.
- А разве есть другой вариант?
Вопрос мой остался без ответа - губернатор лишь посмотрел на меня печально-задумчиво и молча встал, давая понять, что аудиенция закончена.
Руку, правда, на прощание протянул - зыбкая, но надежда, что отношения окончательно не разорваны.
И все же не верю: не тот повод и не тот он человек, чтобы так мелко и низко мстить. Что же тогда? Кто? Перебирая варианты, я отгонял подозрения от Алика, но мысли упрямо возвращались к нему. Уж слишком много совпадений: его неожиданное появление после обыска, странная встреча с Тунгусом… Вспоминалась еще одна история - возможно, в ней собака и зарыта.
Когда же это случилось? В ноябре? Точно, в конце ноября. Помню, было тоскливо и даже как-то тревожно на душе, наверное, давала о себе знать мерзкая погода: осень противно затянулась, много дней шел дождь со снегом, все молили о заморозках, но они не торопились. Вот в один из таких дней ко мне в кабинет ворвался мокрый от дождя, но и сияющий, словно джек-пот выпал, Рома Осетров:
- Смотрите, что я добыл, - он протянул мне листок с мелким компьютерным текстом.
Я один раз пробежал его глазами, второй - внутри аж похолодело.
- Откуда, Рома, дровишки?
- Оттуда, - он показал почему-то на потолок. - Ну, сами понимаете, откуда…
- А вдруг - провокация?
- Не думаю. Ребята надежные. Да и Алик - тот еще тип. Не любят они его.
Я забрал бумагу в сейф:
- Пусть полежит, Рома, может, и пригодится.
- Не надо бы ее хранить, - сказал Рома.
- Не учи отца…
Зря я так с ним. Не послушался, теперь вот локти кусаю. Не за этим ли листком приходили с обыском ребята в кожанках? Конечно же, за ним. Как быстро, помнится, свернули обыск, обнаружив в сейфе этот листочек. А ведь "фронт работ" у них оставался - не все папки еще перетрясли, до шкафов не добрались.
Все линии сходятся в одну. Неужели Алик? Не верится - в какой же стране мы живем, если обладатель незаметной и не очень понятной должности манипулирует самым крутым силовым ведомством? Хотя, с другой стороны, почему бы и нет? А слухи про дядю, большого генерала, корнями из Питера? И с чего это вдруг начальник управления получил шикарную квартиру в новом элитном доме? Здорово задумано: генерал заводит дело, получает квартиру, уходит на пенсию, а кашу расхлебывать уже новому начальнику.
