— Уже приехали.

Вижу, как машина заезжает за высокий черный забор. Останавливаемся.

— Выходи

— А куда мы приехали?

Оглядываюсь. Черный высокий забор, огромный коттедж и пару охранников с собаками на цепи. Ротвейлеры кажется. Скалятся на меня, рычат.

О, боже. Они ведь кого угодно на кусочки разорвут.

Интуитивно жмусь к амбалу. Страшно.

Смотрит на меня, усмехается.

— Не бойся. Без приказа не укусят.

Делает шаг вперёд, а я не двигаюсь. Не могу отвезти взгляд от этих монстров.

— Просто будь хорошей девочкой, не зли босса. Соглашайся.

— На что?

— На все — чувствую горечь в его словах. Он явно знает больше, чем хочет сказать.

Этот придурок буквально заталкивает меня в какую-то комнату и закрывает дверь.

Смотрю на человека перед собой. Действительно тот самый, из мэрии. Наглый, самодовольный. Вальяжно развалился на диване, разглядывает меня. Усмехается.

Конечно, видок у меня ещё тот. Волосы растрёпанные, щеки в саже, в руках злосчастная клетка.

— А я смотрю, у вас серьезные проблемы нарисовались, Аэлита Романовна.

Веселится он.

Весело тебе, ублюдок, да?

Не зли босса? Это меня нельзя злить! Ну, сейчас ты у меня получишь!

— Вы сожгли мою школу!

Злость клокочет во мне. Подхожу ближе, ставлю клетку на стол и с вызовом смотрю на него.

— Ну что вы, Аэлита Романовна. У вас были проблемы с проводкой. Что-то замкнуло и произошло возгорание. Надеюсь, жертв нет? Дети не пострадали? Охрана? Может быть уборщица?

— Нет

Буркаю я. На что он намекает?

— Жаль

Его голос отравой разливается в груди. Он что, хотел кого-то убить? Смотрю в эти глаза и не верю. Может это шутка такая? Но у него глаза зверя, способного на все.

— Что?

Шепотом переспрашиваю я. Не верю, что он это всерьёз. Злость улетучивается, появляется страх.

Встаёт. Подходит ближе. Разглядывает с ног до головы, как будто оценивает добычу, что ему попалась.

— Жаль, что ты не пришла ко мне сама. Было бы красиво.

Я вся таки делаю шаг назад. Этот человек меня пугает.

— Что?

О чем это он? Как будто не замечает моей растерянности. Подходит ещё ближе

— Хотел, чтобы все было по-особенному. Я решаю твои проблемы, ты мне за это благодарность.

Он уже так близко, что касается моего лица. Легонько так, но я все равно отскакиваю как ужаленная.

Волна страха проносится по всему телу. Стараюсь взять себя в руки. Кажется, что он набросится, если почувствует мой страх.

— К чему это лицемерие? Если бы вы хотели помочь, не сжигали бы мою школу!

Какой мерзкий у него хохот. Как будто под кожу яд проникает.

— Я не сказал, что хочу помочь, я сказал, что хочу благодарность.

И ухмылка мерзкая.

— Как я понимаю, от ужина ты отказалась? В таком случае предлагаю чай. Твой любимый, с травами.

Я ни слова не произнесла, а он уже идёт к столику с чайником и кружками.

Что ему надо? Откуда он знает про чай? Справки навёл? Значит и про отца знает. Может он хочет папе навредить?

— Поздно пить чай. Мне домой надо, отец будет волноваться. Вы же знаете, кто мой отец?

Стараюсь говорить максимально холодно и высокомерно. Папа с ним церемониться не будет. Так что пусть знает, с кем связываться.

— Разумеется. Вот чай попьём и поедешь. Да ты присаживайся, что строишь.

А ведь и правда, что это я стою. Пусть знает, что я здесь главная. Папа скоро приедет и заберёт меня.

Сажусь на диван. Он протягивает мне кружку, улыбается. Наверное, думает, что он неотразим, но мне только страшнее становится от этой гримасы. Замечаю что у него волосатые руки. У пауков кажется тоже волосатые лапки.

Черт. Он сейчас реально на большого паука похож.

Почему он так внимательно смотрит, как я пью чай? Смотрит и молчит. Зачем тогда привез сюда, если все время молчит?

Не выдерживаю этой тишины

— Хватит на меня смотреть! Скажите прямо, что вы от меня хотите?

Садится рядом, смотрит мне в декольте, облизывает губы. Как будто хочет меня съесть. И кладет руку мне на коленку.

— Я лучше покажу, куколка.

Его рука скользит по моей ноге. Резко вскакиваю. Хочу отойти, но голова начинает кружиться.

Нет! Он меня отравил!

Делаю шаг назад, второй. Хвастаюсь за письменный стол, где стоит клетка.

— Что вы сделали? Зачем?

— Это просто снотворное, не бойся. Я не хотел этого, но ты оказалась очень несговорчивой. Прошлось поступить как со всеми.

Тьма накрывает меня, ноги подкашиваются. Я падаю в пропасть, но не чувствую удара.

Прихожу в себя от чьих-то прикосновений. Кто-то касается моего лица, моих губ, скул, подбородка.

Открываю глаза и вижу его.

Паука.

Склонился надо мной и опять облизывает губы.

Хочу подняться, оттолкнуть его, но не могу пошевелиться. Мои руки завязаны у меня над головой.

Дёргаюсь, извиваюсь. Руки только сильнее стягивает.

Ухмыляется. Начинает расстегивать мою блузку.

— Нет, не смейте! Не смейте ко мне прикасаться! Не трогайте меня.

Я хочу кричать, но не могу. Только хриплю. Голос сел от страха.

— Тихо, куколка. Тихо. Не бойся, тебе понравится.

Распахнутая блузка открывает вид на мое полупрозрачное белье. С Лизкой выбирала. Для Стаса.

Оно не для него, оно для Стаса!

А он разглядывает меня так, как будто я для него одевалась.

— Какая ты охуенная. Такая кожа белоснежная, гладкая, нежная. Идеальная.

Его пальцы скользят по моей коже, гладят шею, сжимают грудь, спускаются на животик. От его прикосновений ползут мурашки. Страшно так, что вздохнуть не могу.

Стягивает с меня юбку. Хорошо, что на мне ещё и колготки. Капроновые, но все равно слегка скрывают трусики.

Черт! Они ведь тоже полупрозрачные!

Цокает. Достает из-за спины складной нож, подносит к талии, натягивает колготки с трусиками одновременно…

— Нет, что вы делаете! Не надо, пожалуйста. Не трогайте меня. Ко мне нельзя прикасаться.

— Тихо, детка. Тсс.

Шепчет он. Кладет мне свободную руку между ног, гладит там, давит. Затем перемещает руку ниже, по внутренней стороне бедра, ещё ниже. До самых кончиков пальцев. Натягивает ткань и делает разрез. Капрон сразу расползается в стороны, открывая голую кожу.

Чувствую жар его рук. Он разрывает ткань, касается меня. Нагло, грубо исследует мои ноги, щупает щиколотки, икры, коленки. Подушки пальцев сжимают бедра, мнут их, оставляя следы.

Страх волной накрывает меня. Становится тяжелее дышать, дрожь проходит по всему телу.

Вторая нога тоже уже голая, от колготок остались только резинка и шов между ног.

Ловлю его хитрый взгляд и чувствую, как в мое лоно резко врезается какая-то веревка. Двигается влево вправо, давит на клитор. Заряды тока проходят по всему телу. Внизу начинает пульсировать.

Ох, нет!

Стон непроизвольно слетает с губ. Сердце бешено колотиться.

Слышу, как он усмехнулся.

— Я же говорил, тебе понравится

Нет! Нет, мне не нравится. Он мерзкий. Мерзкий тип меня лапает.

— Не надо. Нет, пожалуйста.

Я опять дёргаюсь в своих путах, руки начинают болеть сильнее. Я практически не чувствую кончики пальцев. Слезы от бессилия катятся из глаз.

Чувствую его прикосновения, пальцы блуждают по моему телу. Чувствую как его волосатые руки гладят меня между ног. Лезут в трусики, касаются клитора, раздвигают складочки.

Страх полностью перекрывает сознание. Мне не хватает воздуха. Катастрофически не хватает. Как будто я тону. Пытаюсь вздохнуть и не могу. Перед глазами все плывет.

Нужно удержаться в сознании. Нужно.

Где то далеко слышу мат.

Чувствую, что могу шевелить руками. Отползаю. Хвастаюсь за горло, царапаю его. Но воздуха нет.

— Да, блять! Что с тобой!

Резкая пощёчина немного приводит в чувства. Грубый голос позволяет сфокусироваться.