«Какие функции вы использовали?»

Мы находились у подножия хребта, на небольшой возвышенности. У меня была прямая видимость высот 180 и 868. Этих двух наблюдений было достаточно, чтобы определить местоположение. Я сделал третье наблюдение на вершине в десяти километрах южнее и подтвердил его.

«Эти шестизначные координаты точны до ста метров», — говорю я ему. «В густом кустарнике мы могли бы пройти сквозь нору на расстоянии в половину этого расстояния и даже не заметить её».

Крокетт застывает. «В девяноста процентах случаев, 1:50 000

Карты имеют точность до пятидесяти метров. Ты же это знаешь.

«Можно было бы пойти на восемь».

«Шесть — более консервативный вариант».

«В последний раз, когда мы разговаривали, ты сказал мне, что у тебя оба показателя 1:50 000

и карты масштабом 1:25 000».

Крокетт повышает голос: «Какого чёрта, Брид? На всех картах не было высоты 40, чёрт возьми, важной особенности рельефа».

«Сэм, ты слишком хороший солдат, чтобы не использовать свои инструменты по максимуму. Ты взял восьмизначные координаты.

Черт, я знаю, что ты принял десять.

«А что, если бы я это сделал? Учитывая карты, которые у меня были, я бы им не доверял».

Я понижаю голос. «Пусть команда рассудит. Мы все умеем читать карту. Проложим маршрут по десятизначным координатам, учтём риск ошибки».

Контраст с резким тоном Крокетта заставляет его прийти в себя. Он хмурится.

«Сэм, если ты ранен или убит, команда должна знать то, что ты знаешь».

Крокетт берет карандаш и пишет цифры на краю карты.

Десятизначные координаты.

Этот сукин сын их наизусть выучил.

«Страуд знает это?»

«Все «Чёрные овцы» так делали. Не знаю, помнят ли они их».

Я подавляю ярость. Утаивание информации ставит команду под угрозу. Крокетт это знает, но, похоже, считает себя и «Чёрных Овц» на голову выше остальных. Я понимаю, что люди чувствуют себя собственниками в отношении знаний. Чтобы участвовать в силовых играх. Но в команде «Дельта» нет места такой скрытности.

«Что-нибудь еще хочешь знать, Брид?»

«Да. Какие следы вы оставили на развилках туннеля?»

«Я искал плоские камни на потолке туннеля. Нацарапал на них крестики».

«На какой развилке? На той, по которой вы шли, или на той, которую проехали?»

«Тот, которому мы следовали», — усмехается Крокетт. «И этого тебе достаточно?»

«Это так… пока».

Крокетт разворачивается и покидает зал.

Я смотрю вслед другу. Пока я рос, Крокетт был моим наставником. Я всю жизнь обучал других солдат. Способных, инициативных людей, которые быстро учились. Приходит время, когда ученик становится таким же способным, как его учитель. Возможно, менее опытным, но компетентным.

Крокетт не может принять меня как равного.

В АУДИТОРИИ ТЕМНО. Свет исходит только от третьего проекционного экрана. Я снова переключился на карту Юго-Восточной Азии. Я ссутулился на сиденье, широко расставив ноги. Сцепил пальцы и уставился на изображение.

"Порода."

Дверь скрипит, и в зал врывается яркий луч света. Тень Штейна тянется по полу.

Тянется ко мне.

"Да."

Штейн входит. Закрывает за собой дверь. Она садится рядом со мной, глядя на карту. Я переставляю ноги, чтобы дать ей место.

«У меня для тебя подарок». Она протягивает мне посылку – маленькую кожаную коробочку. Тяжёлую. Я открываю крышку. Внутри – блестящий китайский пистолет Тип 64. Со встроенным глушителем.

Под стволом расположена дополнительная камера сгорания. Затворная задержка делает оружие практически бесшумным. В коробке находятся два девятизарядных магазина калибра 7,65 мм.

«Спасибо. Он нам понадобится».

«О чем ты думаешь?»

«Куча всего. Есть новости об Эпплйарде?»

«Ничего. Его цели усилены, он не готов рисковать и атаковать. Пока. Что с картами?»

«Вы хоть на секунду задумались о том, как нам выбраться?»

«Нет. Я с Такигавой. Это путь в один конец».

«К чёрту всё это», — я выпрямляюсь на стуле. «Я иду домой».

«Как вы планируете это сделать?»

«Нам нужно избегать радиоактивных осадков. Какой ветер?»

«На восток или на северо-восток. Как повезёт».

«Что угодно, только не прямо на север или на юг, и у нас есть шанс».

"Скажи мне."

«Стена на границе между Китаем и Вьетнамом блокирует наш путь на юг.

Если любой идиот скажет тебе, что стены не работают, пошли его к чёрту. Мы не сможем выбраться таким образом.

«Если ветер подует на юг, нам снова конец, потому что побег на север ведет в недра Китая.

«Если ветер будет западным, шансы на успех невелики. Мы пойдём на восток, в сторону Гонконга. Найдём путь во Вьетнам, направляемся к Тонкинскому заливу. Запросим помощь с моря».

«Это очень маловероятно».

«Да, но у нас не было бы другого выбора».

«А что, если ветер дует с северо-востока?»

«Тогда у нас есть два варианта. Мы можем бежать на запад и затеряться в джунглях. Направиться в Лаос. Оттуда мы вызовем воздушную эвакуацию из Таиланда».

«А второй вариант?»

«Мы заблудимся в джунглях. Двигайтесь на северо-запад к Тибетскому нагорью. Оттуда направляйтесь в Ваханский коридор и Афганистан».

"Афганистан!"

Я улыбаюсь. «У нас там есть несколько друзей».

«Ты с ума сошел».

«Это ты хочешь впихнуть пару ядерных боеголовок в Китай».

«Спасти мир».

"На этот раз."

«Брид, через три дня новолуние».

«Похоже, нам предстоит сделать много выборов».

«Да. Завтра мы летим в Кадену».

OceanofPDF.com

33

OceanofPDF.com

ПЛОХОЕ ЛЕКАРСТВО

База ВВС Петерсон

Мы с Хетом идём по внутреннему периметру. Проходим мимо двух сотрудников воздушной полиции и малинуа, патрулирующих пространство между ограждениями.

Собака лает, но не издает ни звука.

«Что в этом плохого?» — спрашивает Хет.

«Ларингэктомия», — говорю я ей. «Если эта воздушная полиция его отпустит, он убьёт, не выдав себя».

Крамер убедился в этом на собственном горьком опыте.

«Боже мой, что это за место?»

«Петерсон — место тайн. Эти ребята серьёзны, как инфаркт».

Вчера вечером Хет вместе с остальными эвакуировали из комплекса. Никто не сказал ей, почему. Никто не сообщил ей о смерти Крамера. Она видела машины воздушной полиции у забора, но не тело. Я не собираюсь её просветить.

«То, что они сделали с этой собакой, — это плохо», — Хет сжимает кулак. «Мужчины должны уважать животных, чтобы работать с ними».

«Не буду с вами спорить». Уверен, в SPCA не знают об этой практике. Если бы знали, то запустили бы кучу исков.

Я никогда не одобрял ларингэктомию сторожевых собак. В Дельте мы этого не делали. Но, с другой стороны, мы использовали собак для охоты и выслеживания, а не для охраны. Малинуа — умные и любящие животные. Когда я остепенюсь, я найду себе ещё одного ветеринара в Дельте.

Процедура ларингэктомии всегда казалась мне жестокой. Не из-за физической боли, причинённой животному. Пытка психологическая. Меня ужаснуло, как она повлияла на природу животного. Представьте себе, каково это – злиться на грабителя. Не иметь возможности выразить свой гнев, потому что нельзя лаять. Неудивительно, что сторожевые собаки нападают насмерть, как только их спускают с поводка.

Хет отгоняет мысли об изуродованном животном. Ей нужно поговорить о чём-то более важном.

«Брид, что вы с дедушкой собираетесь делать в Китае?»

«Откуда ты знаешь, что мы едем в Китай?»

«Я не дурак. Всё дело в дедушке и в моём».

Верно. Но Штейн провёл черту в том, чем нам позволено делиться с Хетом. «Хет, я больше ничего тебе не могу рассказать. Так должно быть».

«Всё это неправильно», — Хет повышает голос. «Вы оставляете меня здесь с… лейтенантом Кармайклом? Почему бы вам не взять меня с собой?»

«Миссия секретная».

«Почему я не могу вернуться домой?»

«Потому что Эпплйард где-то там убивает людей. Внутри, за решёткой, ты в безопасности».