Роуэн осознаёт происходящее вокруг. Она чувствует всё, что с ней делают. Холодный воздух на руках и ногах, грубые простыни на голой коже, жёсткую пластиковую трубку, зажатую между зубами и проходящую в трахею. Когда начнётся операция, она почувствует боль от каждого разреза, каждого рывка, когда из неё будут извлекать фрагменты.

Над Роуэном, в халате и чистом халате, стоит доктор Эмиль Дюран. Он в латексных перчатках и держит скальпель в поднятой руке, словно дирижёрскую палочку. Свет фонаря Коулмана отражается от хирургической стали. Инструмент отбрасывает на стену огромную чёрную тень.

Дюран внимательно следит за бледной кожей Роуэн, где он собирается сделать надрез. Пока её сердце ещё перекачивает кровь, чтобы поддерживать её свежесть, он извлечёт её печень и другие органы. Сердце врач прибережёт напоследок.

Когда это откроется, Роуэну будет дарована милосердная смерть.

Далеко слева, в тени, видна фигура в форме: шериф Кеннеди.

Это суровое лицо потеряло всю привлекательность. Оно холодно, как гранитная стена.

За Дюраном стоит Марк Лука, одетый в повседневную одежду, прикрытую хирургическим халатом. Рядом с ним на полу стоит красно-белый холодильник с символом биологической опасности и большими печатными буквами « ЧЕЛОВЕК» .

ОРГАНЫ ДЛЯ ТРАНСПЛАНТАЦИИ .

Вот и всё, что нужно. Делаете небольшой надрез, отсоединяете орган от донора и кладёте его на лёд. Можно использовать пивной холодильник. Через шесть часов ваше сердце стоимостью в сто миллионов долларов будет подключено к новому владельцу.

Дюран поднимает взгляд от торса Роуэна и встречается со мной взглядом. Смотрит на меня сквозь свои круглые очки в металлической оправе. Свет фонаря Коулмана резко выделяет его длинное, угловатое лицо. В больнице он выглядел холодным и бесстрастным. Теперь же он предстаёт передо мной с демоническим, злобным выражением. Перспектива вскрыть тело беспомощной девушки пробудила в нём страсть и вернула к жизни.

Концентрация зла в этом подземелье удушающая.

На мгновение демоны предстают передо мной, словно образы, выжженные на сетчатке моего глаза.

Лука бежит к другой двери слева. Дом удивительно симметричен. За этой дверью находится ещё одна лестница, ведущая на восточную сторону плантационного дома.

Кеннеди поднимает пистолет.

Скальпель Дюрана нависает над Роуэном. Я стреляю трижды. Одна из его круглых линз разбивается, когда пуля пробивает ему глаз. Вторая пуля попадает ему в переносицу, и из затылка вырывается чёрный ореол.

Доктор падает, и мой третий выстрел сносит ему кусок черепа, когда он падает. Лезвие звенит об пол.

Сзади меня раздаётся выстрел. Затем ещё один. Слева от меня Элли стреляет из револьвера, держа руку на вытянутой руке. Стрельба навскидку с очень близкого расстояния. Выстрелы попали Кеннеди в плечо и грудь. Шериф пошатнулся.

Я поворачиваюсь и всаживаю пулю в лоб шерифу. Элли стреляет ей ещё дважды в грудь и горло, пока она падает. Пистолет шерифа лязгает...

пол. Она умирает ещё до того, как падает на землю. Я показываю на Шелли и кричу Элли: «Смотри за ней! Заставь её работать с мешком!»

Бегу через операционную за Лукой. Я слышу топот ног гангстера, когда он поднимается по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.

На лестнице темно. Я освещаю лестницу фонариком «Шурфайр». Лука, призрачная фигура в луче фонарика, наклоняется к лестнице и направляет оружие вниз. Раздаётся треск выстрелов. Пистолетный калибр, чрезвычайно высокая скорострельность. «Ингрэм».

Меня ослепила вспышка выстрела, и я юркнул обратно в операционную.

Пули прошили деревянные панели лестницы.

Не могу позволить себе ждать. Слышу звон металла об пол, когда Лука вытряхивает магазин. Я бегу вверх по лестнице, быстро стреляя из SIG. Заставляю его пригибаться.

Добравшись до лестничной площадки, я провожу Surefire по гостиной.

Он ушёл. Оставив входную дверь открытой.

Я бегу к входной двери и выхожу на крыльцо. Краем глаза замечаю Луку, выбегающего из-за угла дома.

Смогут ли Бастьен и Реми его поймать? Я не слышу стрельбы из каретного сарая. У каретного сарая только один вход и один выход.

Каджуны заперли последнего человека Луки. Возможно, они уже убили его.

Лука бежит к причалу. Я перезаряжаю оружие и иду за ним.

Раздаётся грохот от катящегося блока Бастьена. Раздаётся пара тресков от Реми.

.30-30. Пули пробивают дыры в борту катера. Лука бросается на палубу, ползёт вперёд, к кабине.

Я бегу к катеру, неся свой «Ингрэм» и мешок с боеприпасами. Дизели заводятся с хриплым ревом, из выхлопной трубы вырывается дым. Лука крутит штурвал, даёт газу, отъезжает от причала. Через несколько секунд он уже мчится по озеру.

Если он побежит прямо на запад, он упрется в берег, который примыкает к Старому американскому побережью.

51. Место, где его люди убили Кармен Эспозито. Если он побежит на север, то пройдёт двадцать миль через озеро до Пончатулы. Гораздо вероятнее, что он направится на восток, в сторону Нового Орлеана, где вдоль берега миллион мест, где можно спрятаться.

Лука, конечно же, резко поворачивает штурвал и делает резкий поворот, который кладёт катер на бок. Развернув катер на восток, он разгоняется до полной скорости.

У такого человека, как Лука, будет полдюжины разных личностей, дюжина домов, множество мест, где можно спрятаться. Мне нужно поймать его сейчас же.

Я оборачиваюсь, машу Бастьену и Реми. Показываю на причал за мостом. Они знают, что я хочу сделать. Наёмники Луки не оставили аэроглиссер в эллинге. Они хотели, чтобы он был под рукой, чтобы утром продолжить поиски. Аэроглиссер стоит привязанным к причалу.

Катер Луки развивает скорость тридцать миль в час. Аэроглиссер — это, по сути, самолёт, летящий по поверхности воды на алюминиевом плоскодонном корпусе. Этот аэроглиссер, наверное, может развивать скорость сто миль в час.

Я забираюсь на аэроглиссер и устраиваюсь в кабине пилота. Там два ковшеобразных сиденья. Пилот сидит слева, держа штурвал в левой руке, а приборы управления двигателем и дроссельной заслонкой – на подиуме справа.

На нижней палубе имеется пассажирский диван.

«Ингрэм» и патроны умещаются на ковшеобразном сиденье справа от меня. Насколько я могу судить, пилотирование аэроглиссера мало чем отличается от пилотирования лёгкого самолёта.

Я включаю приборную панель своего Surefire, выбираю стартер и нажимаю кнопку.

Двигатель ревет, оживает, и я достаю «Ингрэм», чтобы до него дотянуться. Затем я спускаюсь на нижнюю палубу и отдаю швартов. К тому времени, как я возвращаюсь в кресло пилота, двигатель уже раскручивается до пронзительного вопля. За приборной панелью лежат наушники. Я беру пару и надеваю их на уши.

Лодка представляет собой плоскодонные сани с мощным вентилятором, установленным на корме. Вентилятор защищён алюминиевым экраном. Два руля не погружены в воду.

Они находятся прямо за вентилятором.

Беру штурвал в левую руку и проверяю управление. Оглядываюсь назад.

Разумеется, перемещение ручки влево и вправо приводит в движение рули.

Моя правая рука удобно ложится на дроссель.

Всё в первый раз, времени не теряю. Я плавно даю газ вперёд и увожу аэроглиссер от причала. Резко разворачиваюсь и ускоряюсь в сторону острова. Прохожу причал, выхожу на озеро, поворачиваю на восток.

Мои глаза всматриваются в тёмную ночь. Лука управляет двумя дизельными винтами, которые поднимут нешуточный след.

Вон там — вижу его. Двигается на восток, как я и думал. Направляется к берегу в сторону дамбы озера Пончартрейн. Это длинный мост.

Должно быть, двадцать пять миль.

Я не вижу дамбы. Проблема озера Пончартрейн в том, что оно окутано туманом. Туман движется. Он наползает в любое время суток, начинается в одном месте.

и появляется где-то в другом месте два часа спустя.

Дамбу через озеро Пончартрейн можно было бы увидеть, но ее не видно.

Вместо этого я вижу широкую, длинную полосу тумана, накатывающую на нас с востока. Она окутывает берег, и Лука направляется прямо в неё. Гангстер замедляет шаг.