Возможно, тогда, как предполагал главный герой, он не побоится пригласить в свои дальнейшие комнаты ту или иную из самых дружелюбных девушек по вызову из высшего общества. Однако в первые месяцы своего пребывания в этом доме главный герой предпочёл бы, чтобы его принимали за затворника, читающего книги, и писателя стихов и прозы.

В первые месяцы главный герой надеялся, что мастера, ежедневно поднимающиеся по лестнице к его номеру, будут восприниматься другими жильцами как сборщики книжных полок, а коробки, доставленные в его номер, будут содержать книги. Однако мастера оказались искусными моделистами, а в коробках находились тысячи деталей моделей, которые предстояло установить в одной или нескольких комнатах главного героя в многоэтажном здании.

Получив от владельца здания сумму, равную стоимости нескольких тысяч книг, включая множество редких первых изданий, главный герой нанял бы бригаду высококвалифицированных макетчиков, которые работали бы под его руководством в верхней комнате со слуховым окном. Бригада начала бы с того, что покрыла бы большую часть пола туго натянутой зелёной тканью. Затем сквозь эту ткань в пол вбивали бы сотни, если не тысячи, крошечных белых колышков.

Эти колышки затем служили бы опорами для сотен, если не тысяч, крошечных белых перил. Вся конструкция образовывала бы так называемое внутреннее ограждение миниатюрного ипподрома с длинными прямыми и плавными поворотами. Рядом с ипподромом располагалось бы множество миниатюрных зданий и парковок среди миниатюрных деревьев и клумб. На территории, ограниченной собственно так называемым ипподромом, находилось бы как минимум одно миниатюрное озеро.

Иногда, когда главный герой уже заходил так далеко в своих планах и когда он впервые представлял себя лежащим на полу рядом с недавно достроенным ипподромом и смотрящим вдоль просторов зеленой ткани

окаймленный маленькими белыми колышками, он бы поддался соблазну отказаться от своего проекта.

В такие моменты он, казалось, создал лишь игрушечный пейзаж, место, скорее подходящее для воспоминаний о днях детства, чем для того, чтобы заглянуть вглубь своего сознания, куда дальше, чем он уже видел. Но затем он представлял, как прикрепляет коричневатые голландские шторы к слуховому окну, затем задергивает шторы, защищая от солнечного света, а потом, возможно, отступает в угол комнаты и смотрит на ряды колышков сквозь полузакрытые глаза или даже в бинокль, поднесённый к глазам задом наперёд; и тогда то или иное мелькание в его сознании чего-то, ранее не виденного им, убеждало его продолжить.

Другие люди в квартире наверху, если бы они когда-либо захотели представить себе главного героя в его апартаментах в многоэтажном здании, могли бы увидеть его только пишущим за столом, окруженным полками с книгами.

Вскоре после того, как он рассказал остальным о своей жизни в несуществующем здании, они начали терять интерес к этому дому оргий, как его стали называть. Покер, другие развлечения и даже Чёрные мессы вспоминались редко, хотя иногда образ той или иной молодой женщины на экране телевизора побуждал одного или нескольких молодых людей предаваться воспоминаниям о привлекательности высококлассных девушек по вызову. Главному герою начало казаться, что он остался хозяином дома; чем меньше говорили об этом другие, тем яснее и весомее это представлялось ему самому.

Иногда, когда речь заходила о доме впервые, он много думал о том, как бы защитить свою личную жизнь; и он часто представлял себя одиноким в своих комнатах ближе к вечеру или ранним вечером, стараясь не отвлекаться на какой-нибудь пьяный крик или игривый визг далеко внизу. Поскольку остальные наверху меньше говорили о строительстве нескольких этажей, в его голове иногда становилось так тихо, что он, возможно, испытывал желание спуститься вниз и прогуляться по заброшенному дому.

часовне, пока не вспомнил несколько лихорадочных моментов из какой-то оргии, которую он наблюдал давным-давно.

Главный герой часто тешил себя мечтами о будущем, но его мысленные блуждания по заброшенному монастырю казались ему оторванными от жизни, которую он когда-то себе желал. Пустые комнаты наверху казались более реальными, чем любые декорации из грез; комнаты, казалось, находились на том же уровне бытия, что и то, что он называл своими способностями или качествами; комнаты даже заставляли его чувствовать себя более полноценным и достойным человеком.

Он не был просто наблюдателем мысленного пейзажа. Он быстро понял, что может изменить некоторые детали, оставив их такими, какими он хотел их видеть. Он уже давно хотел расширить ту часть здания, которую считал своей. Его особым желанием было больше слуховых окон, за каждым из которых находилась бы комната, похожая на мансарду. Затем, не прилагая никаких усилий, он, казалось, проходил мимо дверей, одна за другой, по коридору, который он не узнавал. Когда он снова взглянул с территории вокруг здания, на свои покои, ему показалось, что к ним добавилось целое крыло. Его письменный стол и книжные полки, не говоря уже о комнатах, заставленных моделями, теперь находились ещё дальше от основной жилой зоны.

Даже если бы другие молодые люди и высококлассные девушки по вызову все-таки обосновались в здании, он бы вряд ли услышал от них хоть один звук.

Он не спешил звать мастеров. Теперь он подумывал о том, чтобы в нескольких мансардных комнатах устроить ипподром, но полагал, что это нарушит тишину его апартаментов на многие недели, а то и месяцы. Пока что он довольствовался едва уловимыми различиями между комнатами: в одной комнате в щели между половицами всё ещё лежал рыжевато-золотистый волос, оставшийся с последних дней перед отъездом последней жительницы дома в родительский дом, расположенный далеко в глубине страны; в другой комнате волосы, если бы он мог их заметить, были бы чёрными; окно ещё одной комнаты было единственным во всём здании.

где человек, смотрящий в солнечный день, мог заметить редкую далекую вспышку света на лобовом стекле автомобиля и мог понять, как далеко находится ближайшая главная дорога.

(По-видимому, главный герой переместил здание силой своего воображения или невероятным усилием воли; читатель помнит, что оригинал многоэтажного здания находился на той или иной улице небольшого городка.) Некоторые комнаты отличались друг от друга лишь настроением, которое охватывало главного героя после того, как он входил внутрь и закрывал за собой дверь. Возможно, мимолетный взгляд на далёкую сельскую местность, мелькнувший у него краем глаза, напоминал ему Тасманию или Новую Зеландию, хотя он никогда не бывал ни там, ни там.

Возможно, он чувствовал себя слабым и глупым, будучи взрослым, и всё ещё придумывать замысловатые игры с раскрашенными игрушками. С другой стороны, возможно, он чувствовал, что его жизнь – это целое: образы, которые поддерживали его в детстве, могли придать ему ещё больше смысла в дальнейшей жизни. Это последнее чувство иногда сопровождалось образом старика, смотрящего на берег озера или болота, где тихая волна разбивается о заросли камыша. Оригиналом изображения была фотография психиатра К.Г. Юнга, когда-то появившаяся на обложке журнала « Time» . Главный герой прочитал длинную статью, сопровождавшую фотографию. Он не смог понять теории знаменитого психиатра, но он, главный герой, никогда не забывал, что читал о том, как психиатр, будучи стариком, решил снова поиграть в свои любимые детские игры в надежде узнать о себе что-то ценное.

Главный герой чаще всего представлял себе многоэтажное здание в будние вечера, когда он оставался один в своей съёмной комнате и пытался писать стихи или прозу. Вместо того, чтобы написать то, что собирался, он рисовал план верхнего этажа своего крыла дома и пытался решить, в какой из комнат

там будет комната, где он будет сидеть за своим столом, решая такие вопросы, как форма каждого из образцовых ипподромов, вид пейзажа, который следует изобразить в виде фрески позади каждого ипподрома, и должно ли каждое слуховое окно быть выполнено из витражного стекла, и если да, то каковы должны быть цвета и рисунок стекла.