– Господин Мардрон, примите эти клинки в подарок. Когда-то, еще мальчишкой, я помогал отцу ковать эти клинки, но старый граф фрай-Арлансо счел их слишком миниатюрными для регулярной армии. Может быть оно и так, но в бою это оружие просто незаменимо.

Надо было видеть с каким трепетом держал в своих могучих руках этот удивительный меч седой галанец, опытный и закаленный воин. Все-таки, иногда находится нечто такое, что оказывается понятным людям, появившимся на свет в другом конце галактики. Меч, выкованный в совершенно ином мире, там, где воинские традиции имеют абсолютно другие критерии, тем не менее без каких-либо осложнений лег в руку этого человека и мне на какое-то мгновение даже показалось, что он был в его руках всегда.

С этого момента мне уже только и пришлось делать, что отказываться от щедрых предложений, идущих от многочисленных покупателей по поводу продажи дорканских мечей. Это стоило изрядных трудов, так как желающих становилось с каждым днем все больше и больше и тому способствовали почти ежедневные упражнения Керкуса, который рано поутру выкраивал несколько минут, чтобы проделать своим новым клинком десяток-другой стремительных эскапад. Да, и я несколько раз давал ему уроки фехтования с таким видом холодного оружия, которое способно порхать в руках фехтовальщика, словно булава в руках искусного жонглера. Вскоре Керкус и сам нашел немалое количество новых приемов фехтования. Они весьма понравились и мне, не смотря на то, что я навряд ли отважился бы использовать некоторые из них в настоящем бою, уж больно они были замысловатыми.

Чтобы отвадить попутчиков от наших мечей, мы с Нейзером практически одновременно, только в разных компаниях, он среди своих спутников дворян, а я среди караванщиков, рассказали о своих планах добраться до острова Равелнаштарам и там постараться выменять на наши клинки на знаменитые меха равелнаштарамского барса. Несомненно, такой вояж, окажись он успешным, станет вполне убедительным доказательством для дворянского собрания города Зандалах, способным подтвердить благородство, храбрость и находчивость моего молодого господина и он, наконец, удовлетворит свои притязания на дворянский титул, которого он вполне достоин по своему рождению, будучи внебрачным сыном графа Леатрида фрай-Арлансо. Ведь он уже носил фамилию своего отца, а это уже было немало и дворянское собрание лишь искало дополнительного подтверждения, чтобы дать юному Солотару, то, что принадлежало ему по праву.

Путешествие было приятным и спокойным. Галан вообще один из самых спокойных миров, хотя галанцы народ довольно эксцентричный и вспыльчивый. Достаточно одного неверно сказанного слова и может моментально вспыхнуть ссора, которая, если не постараться обратить все в шутку, может запросто перерасти в потасовку. Ну, это, конечно, в том случае, когда ссорятся люди простого звания. У дворян любая ссора быстро заканчивается дуэлью.

К счастью, Нейзер, не смотря на свой вздорный и задиристый характер, не имел привычки подшучивать над людьми, а если и старался развеселить компанию, так только рассказами о своих приключениях, которые, странным образом, напоминали мне сюжеты наиболее известных мелодрам и боевиков, передаваемых по супервизио, и анекдотами. Задиристость Нейзера носила скорее характер самоутверждения, нежели была оскорбительна и он в любой компании, даже состоящий из двух человек, стремился занять место лидера, души общества и потому большинство своих шуток он направлял на самого себя, не стесняясь выглядеть смешным, чем и снискал, в конце концов, всеобщее уважение.

Среди своих товарищей по путешествию, направляющихся, как и он, к океану, Нейзер выделялся разве что своим, относительно невысоким, ростом, да, еще чрезмерной болтливостью, хотя я и не стал бы утверждать, что галанцы прирожденные молчуны. Что уж говорить тогда обо мне, ведь мой стажер был выше меня ростом, чуть ли не на две головы. Нам, при моем росте в метр восемьдесят пять, росте Нейзера в два метра десять сантиметров, трудно было соперничать в росте с галанцами, чей средний рост составлял два метра двадцать сантиметров. Впрочем, свой недостаток в росте Нейзер с лихвой компенсировал своей звериной ловкостью и силой. Ну, а однажды, это привело к весьма и весьма курьезному и довольно потешному случаю, давшему повод для разговоров нашим спутникам дня на три.

Нейзер, поначалу, с опаской относился к галанским скакунам, которых люди на этой планете использовали не только, как тягловую силу, но и для верховой езды. Насмотревшись на то, как лихо гарцуют на скакунах караванщики и некоторые из его знакомых дворян, которые изредка скакали верхом, вызывая приветственные возгласы дам, мой стажер тоже вознамерился прикупить себе скакуна. Тут надо бы сказать, что в галактике насчитывается великое множество верховых животных и о двух, и о четырех, и даже о шести и восьми ногах, но самыми грациозными, все-таки, без сомнения, являются дорканские лошади, галанские скакуны и еще, пожалуй, мидорские раннеры, которые, к слову сказать, очень похожи друг на друга, хотя, по сравнению с первыми, раннеры являются плотоядными, а те травоядными животными. Только в отличие от дорканских лошадей, у галанских скакунов голова украшена короткими, мягкими рожками, а рост несколько выше и достигал едва ли не до макушки галанца среднего роста, что почти на полметра выше стандартов дорканских лошадей. Но Нейзер, видимо, видел в этих животных полный эквивалент смирных мидорских раннеров, а это совсем уж разные животные.

Нейзер самостоятельно присмотрел себе на одной из ярмарок подходящую ему, по масти и норову, здоровенную зверюгу и тут же, даже не посоветовавшись со мной, отвалил за неё триста золотых роантов. Сумму, по галанским меркам, немалую. Дня три он прикармливал это вздорное животное сочными корнеплодами, свежей травой, печеньями и сахаром, да, и вообще всячески втирался в доверие и обхаживал эту, злобно фыркающую и лягающуюся без малейшего на то повода, тварь прежде, чем сделать попытку оседлать ее. Зверюга же эта, была мужского пола и получила от Нейзера звучное имя Страйкер, словечко явно не мидорского происхождения. Не берусь высказывать, каких-либо предположений на этот счет, но я очень сомневаюсь в том, что это слово было хоть сколько-нибудь приличным в своем подлинном смысле.