Поначалу Рунита танцевала только со мной, но потом её стали наперебой приглашать граф и мой стажер, мастер на все руки. Если я в парном танце выглядел несколько неказисто, то Ролтер и Нейзер в этом деле блистали во всём своем великолепии. Между ними даже завязалась нешуточная паркетная дуэль, в которой Рунита переходила от одного танцевального партнера к другому, а остальные девушки нашего стола были вынуждены выполнять роль невольных статисток. Меня это задело за живое. Поскольку я не мог блеснуть в парном танце из-за своего невысокого роста, а Рунита блистала именно потому, что в могучих руках, то Ролтера, то Нейзера она выглядела изящным, миниатюрным цветком, то я решил ударить по своим противникам оружием совершенно особого свойства, хотя это, по сути дела, на какое-то время прерывало наши танцы с дамами.

Из глубокой древности, ещё из тех времён, когда Галактическое Человечество теснилось на древней Терре, мифической его праматери, из тех самых времён до наших дней дошел древний танец, который исполняется исключительно мужчинами, знаменитый фламко. Как это ни удивительно, но в той или иной форме этот танец присущ буквально всем человеческим цивилизациям и его танцуют в галактике до сих пор. Некая разновидность фламко исполняется на Галане и в некотором смысле этот танец роднит Галан с моим заснеженным Варкеном. Роднит хотя бы тем, что и там, и там он исполняется с множеством импровизаций и с умопомрачительной, безудержной и огненной страстью. Кируфцы славятся, как самые зажигательные танцоры флакке, так на Галане именуют этот, сугубо мужской, танец, в котором слиты воедино страсть, любовь, ревность и огонь души настоящего мужчины.

Поэтому, когда после очередного танца Руниты и Нейзера, похожем на древнее терранское танго и исполненного в очень зажигательном ритме, я встал из-за стола и стал левой рукой развязывать ленты и расстёгивать крючки своего камзола, ритмично щёлкая пальцами правой и дробно постукивая каблуками, на мой вызов тотчас откликнулись две сирафы, настроенные в унисон и их струны нервно завибрировали, издавая тревожные, быстрые звуки. Толпа тотчас с криками отступила к стенам большого зала и стала ритмично прихлопывать, а я, скинув камзол с плеч прямо на пол, дробно отбивая чечётку, стал медленно, но решительно выступать в центр зала.

Разумеется, я танцевал знакомый мне с детства и отточенный до совершенства флайк, танец, мастерством исполнения которого по праву гордятся все воины-архо клана Мерков Антальских. Танцуя, я выколачивал подкованными каблуками дробь с частотой не меньше ста двадцати ударов в минуту и при этом руки мои находились в непрерывном движении, а ни одна дорожка шагов не могла повториться чаще, чем десять-пятнадцать раз за весь долгий, почти бесконечный, огненный танец. Пальцы мои при этом издавали громкие, сухие щелчки, как будто у меня в руках были кластроны, выточенные из музыкального варкенского каменного кедра.

Двое матросов с сирафами в руках играли с нечеловеческой быстротой, постоянно меняя ритм, но не снижая темпа. Несколько минут Нейзер смотрел на меня ошеломленно и зачарованно и я видел, как его пальцы сами начали прищёлкивать, но по иному, на мидорский манер, где этот танец также пользуется популярностью и мидорцы гордятся тем, что школа их фламмы чуть ли не самая древняя в галактике. Решительно сбросив с себя камзол, Нейзер впрыгнул в широкий круг зрителей характерным мидорским выходом, сделав в воздухе двойное сальто вперёд и приземлившись прямо на шпагат, из которого он сразу же стал медленно подниматься, прищёлкивая пальцами и играя плечами, руками, головой. Глаза его горели каким-то дьявольским огнем, а пальцы трещали такой скорострельной дробью, что музыканты были вынуждены чуть ли не удвоить темп игры и сирафы буквально взвизгнули вибрирующими звуками. Нейзер же, словно вырастал из пола, и чем выше он поднимался над ним, тем явственнее слышался дробный перестук его сапог.

По канонам флакке по-галански в круг мог бы выйти и третий танцор, если, конечно, он сможет поразить зрителей каким-нибудь оригинальным па или еще более быстрой чечеткой и этот третий тут же нашелся. Им стал не кто-нибудь, а сам граф Ролтер фрай-Доралд, чего я никак не ожидал от этого высокородного дворянина, так как некоторые из дворянских родов Галана весьма презрительно относятся к этому яркому и зажигательному танцу. Пока я хищной птицей с чечёточным клёкотом и громкими возгласами кружил вокруг своего стажера, который, вибрируя всем телом, с ужасающе мрачной плавностью поднимался от пола, Ролтер рывком сбросил с плеч свой белоснежный атласный камзол и, рванув с горла кружева, да, так стремительно, что его мощная, бронзовая грудь обнажилась, немедленно вошел в широкий круг, образованный мужчинами и женщинами.

Для выхода граф выбрал классическую манеру затанцовки, когда голова танцора гордо вскинута, руки сложены за спиной, торс практически недвижим, а ноги выделывают столь замысловатые коленца флакке по-роантски, что просто смотреть и то глаза сломаешь. И хотя каблуки Ролтера издавали не чечёточную дробь, а громкий, отрывистый перестук, никто бы не сказал при этом, что графу было нечем поразить взыскательную публику. Ноги танцора, порой, взлетали выше пояса, но торс его оставался неподвижным и непокрытая голова так плавно вплывала в центр зала, что не колыхнулся ни единый локон его тщательно завитой и напомаженной прически.

Тем временем Нейзер встал на ноги и стал успешно соперничать со мной в бешено чечёточном темпе танца. Зрители стали ещё громче выкрикивать призывные возгласы. В основном в этом хоре доминировали высокие, резкие и гортанные женские голоса. Дамы призывали нас перейти от показательной программы танца к жарким и страстным импровизациям и мы немедленно покорились их воле. Импровизация в танце фламко, это целое искусство, которое способно покорить любые, даже самые черствые сердца и унылые души. Они способны зажечь огонь даже в мертвом камне и растопить, испарить кометные льды.

Вот тут-то мне и показалось, что я, наконец, урыл своих соперников, так как по части импровизаций мне в этом зале не должно было быть равных уже только в силу того обстоятельства, что я-то видел этот танец на нескольких сотнях планет и состязался в этом искусстве не одну тысячу раз, выступая против самых отменных танцоров и не раз выходил победителем. Но, если уж говорить по-честному, то в этом танцевальном зале я столкнулся с подлинными мастерами танца, настоящими поэтами движения. Как ни хотелось мне блеснуть перед Рунитой, но я был вынужден признать то, что ни Нейзер, ни Ролтер вовсе не уступали мне в главных компонентах танца, в огне и страсти, что, вместе со мной, констатировали и все наши зрители, которые были в полном восторге от моей затеи.