Только вот, это всё при условии, что мои рассуждения верны. Я ведь мог выдавать желаемое за действительность, и ситуация могла быть совершенно иной.

Например, её увидели с улицы в окне, ворвались, схватили… и… дальше не знаю. Дальше могло быть всё что угодно. Смотря, кто и зачем врывался. В таком случае Аня для бандитов не представляет ценности, и вряд ли ей сохранили жизнь.

Последняя комната была комнатой Ани. Как ни странно, в ней было намного больше порядка, чем во всех остальных. Здесь только один предмет мебели был не на своём месте.

Кровать Ани была перевёрнута и валялась в стороне от того места, где до этого стояла. Я придержал Амину рукой, чтобы она пока что сюда не входила. Она молча послушалась и осталась у входа, поняв, что я хочу внимательно осмотреть комнату, не нарушив положения вещей в ней.

Мне почему-то казалось, что именно здесь есть ключ к тому, что произошло в квартире.

Я очень осторожно делал каждый шаг, внимательно глядя, куда ставлю ноги. Так я дошёл до места, откуда отбросили кровать, не увидев по пути ничего интересного и подозрительного. Вся комната была застелена коврами и дорожками, и только под кроватью раньше был голый пол. Со временем там собралась пыль. Не очень много, видимо, здесь периодически убирались, однако пыль была, и её ровный слой был сильно нарушен.

Я присел на корточки, чтобы разглядеть получше. Большая часть пыли была смазана. Не было никаких сомнений, что когда появилась опасность, Аня прибежала сюда и забралась под кровать. Не знаю, насколько это была удачная мысль, но что ещё мог придумать ребёнок? К тому же, если её искали, то всё равно бы нашли. Деться ей в квартире было некуда.

Она была под кроватью, потом сюда пришли люди, отшвырнули кровать и забрали девочку. На самом краю я видел в пыли что-то похожее на отпечаток ботинка. Точнее, носка ботика. Что-то закруглённое… но такой след не давал нам вообще никакой информации. Начиная с того, что по нему даже размер ноги не поймёшь, и заканчивая тем, что это мог быть и не след вовсе, а что-нибудь другое.

Я сместился вдоль пятна линолеума ближе к изголовью кровати. Там пыль была потревожена меньше. Я даже видел, где находились руки Ани, когда она, замерев от страха, лежала под кроватью. Не могу даже представить, что пережила бедная девочка, оказавшись в такой ситуации.

Амина осторожно приблизилась и встала рядом.

— Вот здесь они её и нашли, — сказала она, подтверждая мои выводы, — жаль ребёнка.

И в голосе у своей спутницы я услышал искреннее сочувствие. Исследуя квартиру, мы прониклись тем, что здесь случилось, и как будто тоже пережили это вместе с Аней… но, конечно, не так сильно, как она. Бедная девочка!

— Странно, — сказал я.

— Что именно? — заинтересовалась Амина.

— Вот это! — я ткнул пальцем в линолеум возле самой стены, там, где было изголовье кровати.

— Какой-то рисунок? — поняла Амина.

— Да, — сказал я, — и мне сложно представить, что девочка, прячась от ворвавшихся в дом бандитов, вдруг захотела порисовать в пыли.

— Послание? — кивнула Амина.

— Да, — сказал я, — скорее всего, это было адресовано маме, но судя по следам, она сюда так и не вернулась.

— И что это значит? — спросила Амина.

— Не знаю! — честно признался я.

Мы некоторое время сосредоточенно разглядывали этот незамысловатый рисунок. В пыли был выведен круг с торчащими во все стороны ломаными линиями. Я перебирал в голове все варианты того, чем бы это могло быть, и, надо сказать, этих вариантов было не так уж и много.

— Солнце? — озвучила Амина первый и самый очевидный вариант.

— Вряд ли, — покачал я головой, — когда дети рисуют солнце, то лучи у него обычно прямые.

— Мне кажется, что не обязательно, — сказала Амина, — а какие ещё могут быть варианты?

— Микроб или вирус так иногда изображали для детей, — сказал я задумчиво.

— Ну, там тоже палки должны быть прямые, мне кажется. Ещё похоже на старую корабельную мину, как в фильмах про войну, — сказала Амина.

— У мины тем более шипы прямые, да и сомневаюсь, что она такое видела, — сказал я, — это слишком сложно.

— А у тебя идеи есть? — спросила Амина.

— Морской ёж? — предположил я.

— Тоже слишком сложно, и мы снова упираемся в изломанность линий. А почему именно морской? Может простой? Морского она тоже могла и не видеть никогда. Ведь когда случился магопокалипсис, она была ещё маленькой. Думаю, сейчас дети очень многого не знают, потому что им просто негде получить такой опыт, — сказала Амина.

— Да, ты права, — кивнул я, — но мы же перебираем все варианты.

— А может быть, это не предмет, а явление? — вдруг сказала Амина.

— Какое? — посмотрел я на неё озадаченно.

— Взрыв! — сказала Амина.

Я перевёл взгляд на кружок с линиями.

— А вот это, вполне возможно, — кивнул я, — в этом что-то есть. Но в таком случае, что это может означать?

— Не знаю! — вскинула руки Амина, — думать надо! И хотелось бы ещё каких-нибудь подсказок. Есть ещё идеи?

— Атом, молекула, — начал перечислять я, — может быть звезда… может быть что-то с неприятным запахом или радиоактивное…

— А вот это интересно! — сказала Амина, — но не про радиацию, а про запах. Такое вполне может быть! Слушай, а смайликов таких не было, когда смартфоны были в ходу?

— Может, и были… но тут мы вернёмся к солнцу или чему-нибудь очень простому. Да и не думаю, что она успела приобщиться к этой культуре, — сказал я.

— А количество лучей имеет значение? — вдруг сказала Амина, — их сколько, вроде шесть?

— Да, — сказал я, — но мне кажется, что к этому не стоит цепляться. Изображение, скорее всего, символическое.

— О, придумала! — вдруг воскликнула Амина, — осьминог! Правда, исходя из названия, у него, наверное, всё же восемь ног, да?

— Говорю же, не цепляйся к цифрам. Не думаю, будто количество лучей важно. Мы запомним, что их шесть, но не думаю, что дело в этом. Итак, что мы имеем?

— Мне нравятся версии про взрыв и про запах… ну и ещё моя последняя про осьминога, — сказала Амина, — а ты что думаешь?

Я посмотрел ещё раз на изображение в пыли. Могло ли оно появиться здесь случайно? Вряд ли. Именно вокруг него пыль была практически не тронута, и находилось оно от места, где, скорее всего, лежала Аня, как раз на расстоянии, чтобы слегка вытянуть руку и нарисовать.

— Давай попробуем посмотреть на ситуацию с другой стороны, — сказал я.

— Давай! — с готовностью согласилась Амина.

— Не думаю, что Аня ждала меня. Я всё-таки случайный человек в её жизни. Так что послание было адресовано наверняка маме. Она надеялась, что мама всё-таки когда-нибудь вернётся, потому что в этом мире надеяться ей было больше не на что.

— Грустно, но продолжай! — сказала Амина.

— Ну так вот, не знаю, что произошло, но Аня каким-то образом привлекла внимание неких людей и они пришли, чтобы её забрать. Сейчас что, зачем и почему, не рассматриваем, идём по фактам, — сказал я, и Амина кивнула, — когда Аня поняла, что за ней пришли, единственное, что она придумала, так это в своей комнате спрятаться под кровать. Это место ничем не лучше и не хуже других, её бы всё равно нашли.

— Ну, это более-менее понятно, здесь ничего нового, — кивнула Амина.

— И вот лежит она под кроватью, незнакомцы планомерно обыскивают квартиру, комната за комнатой, и девочка понимает, что её всё равно найдут. Деться ей некуда, а единственный близкий человек в этом мире, это мама, которая, как она верит, рано или поздно вернётся. И если её сейчас заберут, то у мамы должен быть шанс её найти и спасти. Для этого нужно оставить маме подсказку. Она осторожно, чтобы не шуметь, протягивает руку вперёд и выводит в пыли этот рисунок, надеясь, что мама его увидит, и он поможет ей её отыскать, — сказал я.

— Думаю, что всё именно так и было, только вот ты не сказал ничего нового. В чём заключается взгляд с другой стороны? — спросила Амина.

— Это не может быть ни взрыв, ни запах, — сказал я, — это что-то, по чему можно опознать её похитителей. Это символ или знак!