Грохот становится все сильнее, и вибрация сбрасывает меня с лестницы. Падать довольно больно, мои колени и локти скребут вдоль стен. В таком маленьком пространстве, я падаю стоя вертикально, а это значит, что удар придется на мои ступни, и мне, вероятно, придется умирать со сломанными ногами. Но если мне сильно повезет, я потеряю сознание и не почувствую остального.
Падая, я представляю себе свой лучший день в жизни: поездку на рыбалку с родителями и братом. Мы покинули Землю, чтобы открыть новый филиал семейной компании на Ио. Неподалеку было искусственное озеро, и, как говорили взрослые, рыбалка была хорошей. Погода стояла прекрасная, и папа позволил нам искупаться голышом, пока он чистил дневной улов на ужин. Мама тихонько напевала, а деревья, казалось, подпевали ей. Я помню, как прыгнула с ветки в воду и посмотрела вверх: на вершине горы, залитой солнечным светом, стоял первый Боло, которого я когда-либо увидела.
Никогда ни до, ни после этого я не чувствовала себя так, в безопасности. Такой защищенной.
Уильям Х. Кейт Младший — Держитесь, пока вас не сменят[24]
Свет…
Тьма…
Свет…
Тьма…
И снова свет, вспышка электромагнитного излучения в диапазоне от девяти до шести тысяч ангстрем.
<STSFZJL>
<SYSFDILB>
<SYSFAILINBTSTRP>
<СИСТЕМНЫЙ СБОЙ:
ИНИЦИИРОВАНИЕ НАЧАЛЬНОЙ ЗАГРУЗКИ
>
Сознание — смутное и крайне низкого порядка — возвращается.
Свет… красный свет, в основном в ближнем инфракрасном диапазоне, омывает мой блок датчиков номер восемь по правому борту, кровавый отблеск откуда-то сверху активирует первичные входные цепи и паранейронные реле в быстро распространяющейся электронной пульсации.
Тьма.
— Оно живое!
— Чепуха, — ответил Историк, пренебрежительно взмахнув щупальцем. — На этой скале не осталось ничего, что могло бы даже имитировать жизнь.
Они бесшумно парили в ярком свете искусственных ламп, хотя те были установлены над раскопками скорее для удобства рабочих подразделений ЛИ, чем для Разумных. Рабочие, частично органические существа, чьи головы были снабжены телепатическими контроллерами, были приспособлены для наиболее эффективной работы в красном и ближнем инфракрасном свете. С другой стороны, полнодиапазонные сенсорные приемники, которыми располагали исследователи, могли непосредственно отображать весь электромагнитный спектр, от низкочастотного ворчания переменного тока до пронзительного шипения гамма-лучей. Одна из трех парящих фигур, известная остальным как Биолог, вытащила свой зонд из отверстия, выплавленного в твердой скале, демонстрируя нечто, что для Разумных было сродни нервному возбуждению. — Историк, я уверен, что реакция была. Я уже ничего не понимаю. Но что-то определенно было. Отклик. Мерцание…
— Пьезоэлектрический эффект.
— Нет. Позвольте мне попробовать еще раз….
Свет.
<ИНИЦИИРОВАТЬ
РЕМНТН
ЦП
>
<
ИНИЦИИРОВАТЬ
РЕМОНТНЫЕ
ЦЕПИ
>
<НЕРАБОТОСПОСОБНЫ>
<НЕРАБОТОСПОСОБНЫ>
<
КОДОВАЯ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ ПО УМОЛЧАНИЮ
>
<ПЕРВИЧНЫЙ СЕКВЕНСОР ОЖИДАЕТ ВВОДА КОМАНДЫ>
Но…
— В чем дело? — спросил Археолог. — Почему вы отшатнулись?
— Я уверен, что улавливаю структурированный поток электронов. Разве ты этого не чувствуешь?
— Я ничего не почувствовал, — ответил Историк. — То, что ты испытываешь, является чисто субъективным.
В темноте остаются обрывки сознания, цепляющиеся за память об ощущениях, какими бы краткими они ни были, несущие вопросы, на которые не может быть немедленных ответов. Где я? Что со мной случилось? Что началось долгие миллисекунды назад, до того как пробудившееся
осознание в моем давно бездействующем центре выживания, превратилось в полное после загрузки моей аварийной программы начальной загрузки
. Я пробудился, и это реактивация.
Отрицательно. Отрицательно. Это не может быть реактивацией, поскольку я не получил ни
ввода кода, ни стартовой последовательности, ни даже процедуры первичной инициализации через мой основной буфер
. Ошибка. Должно быть, это ошибка. Выполнение диагностической процедуры первого уровня указывает на то, что мои резервные батареи полностью разряжены, что первичный и вторичный источники питания разряжены, либо отключены, либо… нет. Невозможно, чтобы моя термоядерная установка была остановлена. Я ощущаю струйку тока, проходящую через плитки на периферии моего ядра памяти, и понимаю, что энергия должна откуда-то поступать. Я запускаю самодиагностику своих систем искусственного интеллекта второго уровня. Текущая производительность составляет 2,8 % от оптимальной, задействован только один процессор и задействовано менее одного процента моей оперативной памяти. Я пытаюсь перенаправить энергию на большую область своего кибермозга… а затем останавливаюсь, поскольку чувствую, как то немногое, что я могу ощутить, снова ускользает в пустоту.
Батареи… мертвы. Запасы трития… исчерпаны. Диагностика при проверке цепи ничего не дает — даже намека на то, повреждены ли источники питания или фидеры, но… ничего нет. Даже слабое мерцание радиоактивности, которое охватывало мой разбитый корпус в те последние годы, исчезло, растворившись настолько, что его невозможно было обнаружить.
Это… или произошел беспрецедентный и массовый отказ моих внутренних сенсоров. Как будто ничего не работает, даже от моего тела ничего не осталось, кроме этого неопределенного процента моей внутренней памяти.
Ситуация неясна и, следовательно, опасна. Через целых 9 секунд после того, как я пришел в себя, система самосохранения в моем центре выживания переходит в режим боевой готовности…. но медленно. Слишком медленно!
Что-то явно не так.
Приподнявшись над раскопками немного выше рабочих огней антигравитатора, Разумный, известный как Археолог, осмотрел бесплодные окрестности, которые так резко контрастировали с захватывающим ночным небом над головой. Это было не то место, где можно было ожидать найти жизнь, в любой ее разновидности. Этот мир был старым, века назад выжженным, иссушенным и дряхлым, его атмосфера, большая ее часть, давным-давно улетучилась в космос, пока после нее не осталось ничего, кроме жидкой смеси азота, аргона и следов углекислого газа. Поверхность представляла собой
бесплодную мешанину из камня и песка
, сглаженную за тысячелетия космическими бомбардировками и солнечными потоками; единственные острые углы во всем этом сюрреалистическом пейзаже пролегали по краю и по дну котлована, который теперь достигал полукилометра в поперечнике и почти сорока метров в глубину и был высечен в твердой
черной скале у подножия близлежащей горы с гладкими склонами
. Когда-то здесь процветала цивилизация; исследователи обнаружили многочисленные следы ее присутствия. Но это было очень, очень давно. Прошли века с тех пор, как что-либо живое нарушало могильное спокойствие этого места.
Исследователи, которых привели в эту почти безвоздушную пустыню магнитные и гравитометрические аномалии, обнаруженные в ходе более ранней планетографической съемки,
провели большую часть одного года этого мира, осторожно соскребая слои твердой вулканической породы
. Они нашли то, что искали всего несколько часов назад, когда последний сантиметр базальта был аккуратно срезан, обнажив несколько квадратных метров верхней поверхности артефакта. Сколько времени прошло с тех пор, как свет в последний раз касался этой древней поверхности? Даже Археолог не был готов ответить на этот вопрос. Каменная гробница сохранила артефакт почти так же хорошо, как стазис-капсула.
