— Хорошо… — проговорила она печально в ответ, но все же её губы на мгновение тронула улыбка, — Я буду ждать… прости…

— За что? — не понял я, и развернулся к ней лицом полностью, дабы не говорить «через плечо».

— Даже став сильнее, я не могу тебе помочь. Я такая…

— Какая?

— Трусиха!

— Да ладно тебе! Все трусы носят! — усмехнулся я, и вроде как даже сумел немного поднять сестре настроение, — не переживай.

И вновь обернулся к двери, но через мгновение вновь обратился к сестре, кинув через плечо:

— И, кстати, я позаимствую твою броню! — она почему-то схватила себя за плечи, словно пытаясь обнять, — мы же договорились, что по дому ты будешь ходить без брони, да?

И шагнул в нарисованную дверь.

Брат ушел, а за мгновение до того, как он скрылся в зеве чудовищной пасти в стене, с Лини пропала и её броня. Теперь она чувствует себя не просто маленькой и беззащитной девочкой пред пастью ужасного чудовища, но еще и голой! Маленькой голенькой… и все такой же слабой и беспомощной, какой она была годы назад, до того, как брат взялся за её тренировки.

С тех пор, как два года назад, Лини решила помогать брату в его работе на той стороне, для неё прошло уже больше десяти лет. Десять лет проведенных в карманном измерении брата не прошли для девочки незаметно, и с точки зрения прожитых лет, ей сейчас уже семнадцать.

Она уже даже не подросток в полном мере! Не взрослая тоже, но… юная леди, что готовится вступить во взрослую жизнь. Правда вот тело… росло так же, как если бы этого ничего не было. Росло так же, словно бы ей было сейчас семь, и она просто обычная девочка. Не по годам развитая, сильная, и безумно выносливая! С реакцией матерого вояки, навыками убийцы, и инстинктами участника боевых действий.

Брат хорошо её натаскал! Пусть она и ни разу не видела настоящего боя — гоблины не в счет, они слишком слабые. Возможно даже слишком хорошо натаскал! Ведь Лине тяжело себя сдерживать с чужими людьми, и все время кажется, что это маникены, которых нужно нашпиговать копьями или забить кулаками, чтобы они отстали и исчезли.

Даже с теми вшивыми похитителями она чувствовала себя примерно так же — просто глиняные куклы, что получив смертельный удар, почему-то не исчезают. И она понимает, что это не правильно, так не должно быть, это бесчеловечно… но она может признаться хотя бы самой себе — ей не хочется ничего менять в подобном восприятии мира.

Как и не хочется взрослеть и становится старше. Зачем? Тело детское, все видят в ней ребенка, а потому пусть и восприятие мира будет тем же! Ей бы вообще хотелось, чтобы время застыло, и они с братом навсегда остались такими! Веселыми, дурашливыми, играющими во всякие активные игры в его карманном измерении… и чтобы родители тоже были, такими как есть сейчас, пусть они и иногда раздражают «юную воительницу» своим поведением и нежностями.

И чтобы квартира их, тоже, всегда была с ними и всегда была такой, какая она есть сейчас! Не менялась, не старела, и имела перестановок мебели! Не вызывала мигрени тем, что шкаф, что годы стоял там то, теперь вдруг переехал, и вызывает жесткое расхождение восприятия и реальности и чувство неправильности в интерьере.

Что бы дом всегда был таким, каким он есть! И вообще… чтобы всё было, как и всегда! Как каждый день, по возращению, спустя полмесяца, проведенного в тайнике брата.

Но она знает, что это все лишь мечта и фантазии и что-то нереальное. И как бы ей хотелось не взрослеть и становится старше, это всё равно происходит. Прожитые годы, как бы не хотелось обратного, и каким бы ни оставалось тело, влияют на разум. Он… давно уже стал старше, чем выглядит её тело! Да и тело, в реальности, уже тоже, не соответствует детскому. Пусть это и пока еще очень малозаметно, но изменения уже произошли.

И порой ей хочется вообще ни о чем не думать! Не задумываться ни о будущем, ни о проблемах, ни о их жизни! Пусть брат думает! Он умный! А она… а что она? Она боится вшивую голову из стенки! И все прожитые годы на это никак не повлияли!

И вот злится на себя саму, за страх! Свирепеет… но лишь один взгляд, мельком брошенный туда, где обычно красуется кривая рисованная дверь и… ярость, тихо пискнув, сдувается шариком, и с ноги заходит липкий СТРАХ!

Что ей делать? Как победить свою фобию? Она уже и книги читала по борьбе со страхами — и в сети, и у мамки одну нашла. И просто пыталась себя пересилить, занимаясь самовнушением. И так, и эдак… а вот пасть пред нею, и все как и прежде. И пасть, как кажется, чувствует её страх, и наслаждается им.

— Да подавись! — взревела Лина, и выпустила в сторону пасти копьё из руки.

Вложила в снаряд все своё горе! Печаль, гнев, и страх. Придала ему максимально возможное ускорение! Забыв о том, что обещала брату не портить мебель и… стены? Нет, такого обещания не было.

Но копьё в стену не попало, оно ушло сквозь неё, словно её тут и не было никогда. Туда, в пространство к пасти и черному туману. Туда, где щупальца водят по сторонам хоровод! Влетело в это черное измерение и… продолжило свой полёт.

Лина с ужасом наблюдала, как летящее на огромной скорости копье, продолжает движение с той же безумной скоростью, что её максимум, и что для трех метров комнаты лишь миг полета, но не миг для пространства по ту сторону стены, с нарисованной дверью. Копье внутри пространства стены, летит миг, два, три, десять, сто, но так и не достигает находящейся там головы. Летит, летит и летит… удаляясь и уменьшаясь в размере, а уродливая тварь лишь ухмыляется, хоть и не понятно, чем — ни губ, ни глаз, ни даже носа у существа нет.

Копье все летело и летело… хотя прошло уже больше двух минут! Оно стало почти неразличимым на фоне уродливой головы, но та, словно бы специально, подставляла под едва различимую точку ту свою часть, на котором каменное копье из серо-коричневого камня будет наиболее видным.

Лину пробрал ужас — каких же размеров эта пасть⁈ И как далеко⁈ А в этот миг пасть щёлкнула зубами, и точка копья скрылась где-то внутри неё. И кажется, она была благодарна Лине за такое угощение. И кажется, уже прикидывает, как развести девочку на еще парочку копий. А после — сожрать уже её саму.

Но девчонка, пища от страха, уже убежала прочь из их с братом детской комнаты.

— Чччелооовек! — проговорило величественное животное, размером с гору.

Огромный, многосотметровый, ящер, лежал в каменном кратере, свернувшись клубочком, словно кот. И было бы это мило, при взгляде со стороны и высоты, как я и смотрел, вот только вокруг кратера ничего более не было, только он, и пустота, от чего казалось, будто кота выкинули в море в маленькой корзиночке, что вот-вот утонет.

— Ты пришёл убить меня? — подняло чудовище голову с лап, и посмотрело вдаль, на маленькую точку, какой я ему оттуда казался.

Миг, и вот я уже в сотне метров от его носа.

— Хиловат… ну, попробуй!

— Говорящее чудовище! Ааа! — проговорил я ровным голосом, даже не пытаясь изобразить испуг или что-либо еще.

Мозг бедной древней ящерицы загрузился, пытаясь осмыслить сказанное мной, скрипя несмазанными «шестеренками».

— Ты не боишься? — дыхнуло существо пламенем на пару метров.

— Ну, знаешь, ты жалок. Стар и лишь тень былого себя.

— На тебя меня хватит! — усмехнулся дракон, и температура воздуха вокруг поднялась на несколько сотен градусов.

И не будь на мне брони, уже бы кожа полопалась от жара! И не защити я пространство вокруг головы от влияния ящерицы, уже бы и волосы оплавились, и глаза вытекли, и легкие превратились в кучку оплавленной плоти.

— Хех. — усмехнулся я, и расширил пространство с нормальной температурой вокруг головы до пузыря вокруг всего тела.

Дракон, надавил на него, желая обратно сдавить, а желательно, и уничтожить. Я — надавил в ответ, началось «перетягивание каната», продлившееся несколько минут.

— А вообще, я пришел не драться, — сказал я, не забывая оказывать противодействие ящеру, что уже начинал становится серьёзнее, и переставать со мной играться «в гляделки» измерениями.