И посреди всего этого стоял сам мастер.

Пётр Савельевич Шестаков был похож на гнома из детских сказок, которому дали вырасти до человеческих размеров. Лысеющая голова с венчиком седых волос торчала над механизмом как луна над лесом. На лбу висели очки. На носу располагались другие очки. На шее на цепочке – третьи. И ещё одни были воткнуты в нагрудный карман.

Руки мастера двигались над механизмом с быстротой и точностью паука, плетущего паутину. Пальцы, испачканные во всех известных и неизвестных веществах, орудовали крошечными инструментами.

– Вот так! Так! Ещё чуть‑чуть и… НЕТ! Опять заело!

Он стукнул по механизму маленьким молоточком. Раздался мелодичный звон.

– Добрый день, мастер Шестаков?

– Занят! – рявкнул он, не поднимая головы. – Очень занят! Крайне занят! Запредельно занят! Приходите через неделю!

– Через неделю?

– Или две! Или три! Или вообще не приходите! У меня тут прорыв намечается!

– Мне нужны корпуса для приборов с артефактными камнями.

Эффект был как от удара молнией.

– Приборы? – голос дрогнул от волнения. – С камнями?

– Именно. Для работы с водой.

– Для работы… с водой…

– Да, вот взгляните на эти чертежи.

Я протянул ему результат нашего совместного с Надей творчества. Он на них даже не посмотрел

– Ох, приборы для воды! Чудесно! Восхитительно! Потрясающе! – Воскликнул Шестаков. – А знаете что? Нет, постойте, сначала нужно… хотя нет, важнее вот это… но если подумать…

Слова лились потоком, перебивая сами себя. Шестаков носился между столами, размахивая руками:

– Если сюда приделать второй камень! Или три! Нет, семь! Представьте – семь камней в резонансе! Или огнекамень добавить, будет мгновенный кипятильник! Или Камень Борея для охлаждения! Или оба сразу!

Он схватил карандаш, начал чертить прямо на стене, поверх старых схем:

– Горячий чай, холодный лимонад делается одним движением! А если добавить таймер? Будильник, который варит кофе! И музыкальный модуль! Вода же проводит звук! Поющий чайник!

«Дядька псих!» – восхищённо булькнула Капля. – «Весёлый псих!»

– Мастер Шестаков! – пришлось повысить голос. – МАСТЕР ШЕСТАКОВ!

Он замер с карандашом в руке, обернулся. На лице играло выражение человека, которого вырвали из прекрасного сна.

– А? Что? Да?

– Мне нужны простые корпуса. Вот чертёж.

Я повторил попытку, на этот раз уже удачнее. Шестаков схватил бумагу, надел две пары очков одновременно, уставился на рисунок.

– Разъёмный корпус… Серебряный щуп… Активатор‑рычаг… – бормотал он. – Скучно! Примитивно! Где инновации?

– Никаких инноваций. Просто корпуса по чертежу.

– Но я могу добавить счётчик обработанных литров!

– Не нужно.

– Компас! Вдруг на корабле пригодится!

– Не нужен компас.

– Подсветку лунным камнем! Подводный фонарь!

– Нет.

– Механизм взбивания!

– Зачем приборам для проверки воды механизм взбивания?

– Для капучино! – он воздел руки к потолку. – Идеальная пена! Представьте – проверяете воду и тут же готовите капучино!

Следующие полчаса прошли в изнурительной борьбе. Шестаков предлагал всё новые и новые «улучшения», я методично их отвергал. Он чуть не плакал от каждого отказа.

– Термометр?

– Нет.

– Барометр?

– Нет.

– Гигрометр?

– Определённо нет.

– Спидометр?

– Для прибора проверки воды⁈

– А вдруг захотите измерить скорость течения!

В конце концов, видя полное отчаяние в глазах мастера, я сдался:

– Хорошо. Десять приборов строго по моим чертежам. Но один, только один! – можете сделать со всеми вашими наворотами.

Эффект был мгновенным. Шестаков просиял как ребёнок, которому разрешили не спать до полуночи.

– Правда⁈ С музыкальным модулем⁈

– Если влезет.

– И с подсветкой⁈

– Ладно.

– И со взбивателем для капучино⁈

– … Да что ж вы к этому капучино привязались?

– Это будет шедевр! – Шестаков уже носился по мастерской, собирая инструменты. – Мой поющий универсальный водный процессор войдёт в историю! Его будут изучать в академиях! О нём напишут в учебниках!

– Главное, чтобы остальные десять были обычными.

– Да‑да, скучные простые корпуса, понял‑понял!

Мы договорились о цене. Сто рублей за всю работу, что было очень умеренно и разумно. Шестаков готов был работать и бесплатно, лишь бы дали создать свой шедевр.

– Три дня! – кричал он мне вслед, когда я поднимался по лестнице. – Нет, четыре! Нет, два! Нет, лучше пять, чтобы наверняка!

На улице я вдохнул полной грудью. После душной мастерской даже пыльный городской воздух казался свежим горным бризом.

«Дядька делает поющий чайник!» – Капля всё ещё хихикала. – «Зачем? Чайники не поют!»

«Боюсь, этот будет. И танцевать, возможно, тоже».

В кармане зазвонил чарофон. Я достал трубку – номер магазина «Мертенс и сыновья».

Неожиданно

– Алло?

– Господин Ключевский? – вежливый мужской голос с идеальной дикцией. – Магазин «Мертенс и сыновья» беспокоит. Напоминаю о примерке, назначенной на сегодня. Скоро три часа дня, а от вас нет известий.

Я посмотрел на часы, ничего себе время летит.

– Это надолго?

– Максимум полчаса, сударь. Мастер портной уже ожидает вас.

– Буду через двадцать минут.

Костюм для вечернего визита. Без него в «Туманную гавань» не пустят, Аглая предупреждала. Нужно выглядеть соответственно.

Пришлось моей лодочке до банка посетить ещё одно место.

В три часа дня ровно я прибыл в «Мертенс и сыновья» на назначенную примерку. Портной, самый худощавый мужчина с руками пианиста, уже ждал меня в примерочной.

– Господин Ключевский, точно вовремя. Костюмы почти готовы, осталась финальная подгонка.

На манекенах висели два моих заказа. Тёмно‑синий костюм при дневном свете отливал глубиной озёрной воды. Ткань была настолько качественной, что менялась в зависимости от угла зрения. Серый выглядел сдержанно, но эта сдержанность была обманчивой. В каждой линии читалось мастерство кроя.

– Прошу взглянуть, – Андрей Францевич снял первый костюм с благоговением священника, берущего святые дары. – Тёмно‑синий кашемир. Привезён из Кашмира, разумеется. Ткань соткана на лучших мануфактурах, краситель натуральный индиго. Подкладка из дикого шёлка.

Ткань на ощупь была как вода, мягкая, текучая, невесомая. Я примерил пиджак. Сел как влитой. Плечи точно на месте, рукава идеальной длины.

– Превосходно! – портной обошёл меня кругом, разглядывая посадку. – Почти идеально! Буквально два стежка в спине, и будет безупречно!

– Брюки.

Брюки сели сразу. Стрелки были острыми, длина точной. Второй костюм был серым, из тонкой шерсти.

– Для повседневной носки, – пояснил Андрей Францевич. – Практичный, но элегантный. Можно и в контору, и на деловой ужин.

Серый потребовал ещё меньше правок. Две булавки на спине, одна на рукаве.

– Через три дня всё будет готово окончательно, – объявил портной, снимая костюмы с меня.

– А можно закончить один прямо сегодня? Вечером важная встреча.

Его лицо вытянулось:

– Сегодня? Но это противоречит всем нашим правилам. Минимум три дня на финальную доводку…

– Готов доплатить за срочность. Встреча действительно критически важная.

Портной прикусил губу, взвешивая. Потом вздохнул:

– Какой именно?

– Тёмно‑синий.

– Час работы. Ни минутой меньше. Подождёте здесь?

– Схожу в банк пока, как раз дела есть.

Озёрный коммерческий банк в это время дня был почти пуст. Солнце било через высокие окна, расчерчивая мраморный пол золотыми полосами.

У знакомого окошка всё так же восседал Прокофий Матвеев. При виде меня он отложил газету.

– Господин Ключевский! Рад вас видеть. Что привело столь знаменитого человека к нам?