– Значит, война только начинается, – медленно произнёс Добролюбов. – Мергель так просто не отступит.

– Нужно подумать, как защитить скважину от повторной атаки, – сказал я. – У меня есть кое‑какие соображения.

Все подались вперёд, готовые слушать. Даже Капля перестала играть с водяными каплями на полу и внимательно смотрела на меня своими глазками‑бусинками.

– Помните поездку на «Ласточке»? – обратился я к Надежде. – Когда внезапно пропали все блестящие вещи? Включая некоторые ваши приборы?

Она нахмурилась, припоминая. Прядь волос выбилась из её прически, и она машинально заправила её за ухо. Движение было таким привычным, что наверняка повторялось десятки раз за день.

– Конечно помню. Очень странное происшествие. – В голосе сквозило недоумение даже спустя время. – Я лишилась двух колб и пинцета. Правда, потом всё нашлось в самых неожиданных местах.

– Это была Капля, – кивнул я на водяного духа, которая сейчас изучала запонку на манжете Добролюбова. – Я тогда только познакомился с ней. У неё была… мания собирать всё блестящее.

Капля возмущённо фыркнула, обдав Надежду мелкими брызгами. Водяная мордочка приняла оскорблённое выражение – насколько это вообще возможно для существа из чистой воды.

«Капля теперь хорошая!» – забулькала она. – «Берёт только ничьи блестяшки! Которые люди теряют! Или про которые забывают!»

Надежда рассмеялась, вытирая капельки с щеки.

– Она говорит, что исправилась. Теперь собирает только то, что люди бросают или теряют.

Добролюбов покачал головой с улыбкой. Напряжение последнего часа начинало отпускать его, и купец позволил себе расслабиться.

– Водяная сорока, – пробормотал он. – Чего только не бывает на свете.

– Среди её трофеев оказалась пробирка, – продолжил я, и улыбки мгновенно исчезли. – Запечатанная. С тем самым веществом, которым отравили вашу скважину.

Объяснить Добролюбову природу заражения я пока не мог. Для него и так картина мира менялась слишком быстро. Поэтому пришлось обходиться расплывчатым термином «заражение».

Добролюбов первым нарушил молчание. Он подался вперёд так резко, что ящик под ним опасно качнулся.

– Что⁈ Вы обнаружили пробирку с отравой⁈

– Именно поэтому я сразу заподозрил диверсию. – Я откинулся на раскладушке, чувствуя, как холодный бетон стены проникает даже сквозь рубашку. – Но не мог сказать прямо. Кто бы поверил в историю про водяного духа‑клептомана?

Волнов присвистнул.

– И правда, попробуй объясни властям, что улику принёс водяной дух.

«Капля не крала!» – обиделась она. – «Блестяшка валялась! Никому не нужна была!»

– Человек, который вёз эту пробирку, сошёл в Синявино, – сказал я. – А через некоторое время тамошний водный завод оказался в руках Мергеля. Вот такое совпадение.

– Мергель? – Волнов нахмурился.

– Схема та же, – кивнул я. – Отравить воду, разорить владельца, скупить за бесценок. Но что интересно, тогда Капля выкрала пробирку, но заражение всё‑таки произошло. Значит, или пробирок было несколько, или они предприняли новую попытку. Я думаю в этом случае они тоже не остановятся.

Если у диверсантов было несколько пробирок, они попытаются снова. Особенно когда узнают, что первая попытка провалилась.

Добролюбов сжал кулаки. На его лице читалась целая гамма чувств – гнев, страх, решимость. Но больше всего – оскорблённое достоинство честного купца, которого пытаются уничтожить грязными методами.

– Что же делать? – Добролюбов провёл рукой приглаживая волосы. – Как защитить скважину?

Волнов от возмущения вскочил с пола. Он прошёлся по цеху, размахивая руками.

– Я знаю что делать! – его голос гремел под высоким потолком. – Вызвать полицию! Пусть обыщут всех! Допросят каждого рабочего!

Он развернулся к Добролюбову, его глаза горели праведным гневом.

– Или давайте сами! Соберём парней понадёжнее, перетрясём подозрительных! Если что, я соберу старых приятелей Мигом выведут на чистую воду любую крысу!

Добролюбов задумался. Его пальцы забарабанили по деревянному ящику. Стук получался глухой, неритмичный.

– Может, и правда обратиться к властям? – медленно проговорил он. – Написать заявление, потребовать расследования…

Я покачал головой. План Волнова был прям и честен, как сам старый речник. Но в нашей ситуации прямота могла всё испортить.

– Это спугнёт настоящих преступников. Мергель не дурак. У него наверняка есть план отступления. Диверсанты просто исчезнут, как дым. А потом появятся в самый неподходящий момент.

– Но мы же не можем просто сидеть сложа руки! – Волнов всплеснул руками. – Они же придут снова!

– Именно этого я и хочу, – сказал я.

«План! План!» – радостно забулькала Капля. – «Данила придумает план!»

– Тогда что вы предлагаете? – Добролюбов наклонился вперёд.

– Сделать вид, что ничего не произошло.

– Как это? – Волнов недоумённо моргнул.

– Очень просто. Вернуть заражённые партии на склад, заменив их чистой водой. Возобновить производство. Объявить, что проблема была в технической неисправности – например, в фильтрах. И что теперь всё исправлено.

Волнов присвистнул. Звук эхом прокатился по цеху.

– Хитро! Они подумают, что отрава не сработала!

– Именно. – Я кивнул. – Решат, что состав оказался слабым. Или что вы не заметили заражения и продолжаете торговать отравленной водой. В любом случае захотят повторить попытку или проверить, получилось ли у них.

Добролюбов встал, прошёлся по цеху. Его шаги гулко отдавались от бетонного пола. Он остановился у одного из насосов, провёл рукой по полированному металлу.

– Рискованно, – пробормотал он. – Очень рискованно. Но… может сработать.

– Главное – создать видимость полной беспечности, – продолжил я. – Никакой дополнительной охраны. Никаких проверок. Обычная работа..

Добролюбов остановился посреди цеха, скрестив руки на груди.

– Допустим, я соглашусь, – медленно произнёс он. – Что дальше? Они придут, бросят заразу в скважину. И что?

– А дальше мы их поймаем, – просто ответил я. – С поличным. С пробирками в руках. Живых свидетелей, которые расскажут, кто их послал.

– План дерзкий, – наконец сказал Добролюбов. – Но другого у нас всё равно нет. Согласен!

– Когда начинаем? – спросил Волнов, потирая руки. Старый авантюрист явно предвкушал приключение.

– Завтра утром объявите рабочим о возобновлении производства, – сказал я Добролюбову. – Пусть весть разойдётся. К вечеру о ней точно узнает Мергель. А дальше шаг за ним.

– И последнее, – добавил я. – Никому ни слова.

Тяжёлая металлическая дверь насосного цеха захлопнулась за спинами моих союзников, отрезая меня от внешнего мира. Эхо прокатилось под высокими сводами, постепенно затихая где‑то в дальних углах помещения.

Я остался один, если не считать Капли, которая тут же принялась исследовать опустевшее пространство с энтузиазмом ребёнка, оставшегося без присмотра.

«Теперь злые дядьки попадутся?» – Капля выпрыгнула из‑за одного из молчащих насосов.

Солнечный свет преломлялся в её водяном теле, создавая крохотные радуги.

«Да, малышка. Обязательно попадутся», – заверил я, направляясь к скважине в центре цеха.

Бетонный колодец диаметром в три метра зиял чёрной дырой, уходящей в глубину. Отсюда, с поверхности, артезианское озеро на глубине ста восьмидесяти метров казалось недостижимым. Но я чувствовал его огромную линзу чистейшей воды, теперь свободную от искажённых элементалей.

Сел прямо на холодный бетонный пол у края колодца. Простуда в моём нынешнем состоянии мне не грозит. Чем выше уровень магии, тем меньше физические ограничения сковывают тело.