– Куда? Куда ведет морская дорога? – спросила она.

Какое-то время он не отвечал.

– К Островам,– сказал он наконец, улыбнулся и посмотрел на нее.

Она не засмеялась, а только уточнила:

– А они существуют? Так это правда, что они есть?

Она обернулась на своего спящего ребенка, затем посмотрела на темную весеннюю улицу, по которой никто не прогуливался, а в домах никто не жил. Потом она опять посмотрела на него и сказала:

– Ты знаешь, кирпичей осталось мало. Несколько сотен. Тебе недолго осталось работать,– и она принялась тихонько плакать.

– Ради Бога! – успокаивал ее Лиф, думая о подводной дороге, убегающей от берега на сто двадцать футов, и о море, простирающемся на тысячи миль дальше.– Я туда поплыву. Ну-ну, не плачь, золотко! Разве я брошу вас с мышонком здесь одних? Разве после того, как ты чуть не разбила кирпичами мне голову, после того, как мы делили хлеб, после твоего стола и огня, после твоей постели и смеха, разве смогу я уйти, когда ты плачешь?! Успокойся и не плачь. Дай-ка мне подумать, как мы втроем сможем добраться до Островов.

Но он-то знал, что выхода нет. По крайней мере, не для того, кто делает кирпичи. Он сделал все, что смог. Все, что смог – это отдалиться от берега на сто и еще двадцать футов.

– Как ты думаешь,– спросил он после долгого молчания, в течение которого она убрала со стола и вымыла тарелки в чистой воде, которая снова стала безопасной, поскольку Бешеные пропали,– может ли это…

Ему было трудно говорить, но она тихо ждала.

– Может, это и есть Конец?

Тишина. В одной из освещенных комнат, среди остальных темных домов и улиц, на сгоревших полях и пустующих землях – Тишина. Тишина и в Холле наверху, молчаливое небо, тихий воздух, кругом ненарушаемое молчание. Кроме далекого шума моря и очень тихого, хотя и близкого, дыхания ребенка.

– Нет,– решила женщина. Она села напротив него и положила руки на стол, прекрасные руки, темные, как земля, ладони цвета черного дерева,– нет, Конец Света будет концом света. А это только его ожидание.

– Тогда почему мы еще живы – только мы двое?

– Ну, потому, что у тебя есть твои кирпичи, а у меня есть мой малыш.

– Завтра мы должны идти,– сказал он несколько минут спустя. Она кивнула.

Они встали до восхода. У них не было еды, и когда она положила в сумку несколько вещей для ребенка и одела кожаный плащ, а он сунул за пояс нож и мастерок и одел куртку ее мужа, они покинули домик, выйдя на холодный тусклый свет на пустынных улицах.

Они пошли вниз, он впереди, а она следом за ним, неся спящего ребенка и кутая его в складки плаща. Он не свернул к дороге, ведущей на север, прошел и мимо дороги к утесу, затем мимо рыночной площади и повел ее к пляжу. Всю дорогу она шла следом за ним, и никто из них не сказал ни слова. У самой воды он оглянулся.

– Я буду поддерживать тебя на воде, сколько смогу,– пообещал он.

Она кивнула и мягко сказала:

– Мы пойдем по дороге, построенной тобой, пока она не кончится.

Он взял ее свободную руку и повел в воду. Вода была холодной. Она была обжигающе холодной. Холодный свет на востоке освещал пену, шипящую на песке. Когда они встали на дорогу, кирпичи были тверды у них под ногами, и ребенок снова спокойно заснул.

Когда они продолжили свой путь, удары волн сделались сильнее. Приближался прилив. Первые волны намочили их одежду, забрызгали лица и заставили зябнуть их плоть. Они достигли края подводной дороги. Пляж находился на небольшом расстоянии позади них, песок темнел под утесом, над которым виднелось тихое бледное небо. Вокруг них бились неукротимая вода и пена. Впереди было неутомимое море, огромная бездна, провал. Прилив ударил их на своем пути к берегу, и они пошатнулись. Ребенок проснулся от сильного удара волны и заплакал – слабый звук в долгом и.холодном глухом бормотании моря, всегда говорящего одно и то же.

– О, я не могу!– крикнула в женщине мать, но она тут же твердо взяла мужчину за руку и встала рядом с ним. Подняв голову, чтобы сделать последний шаг с того, что он построил в ту сторону, где не было берега, он увидел силуэт, плыву .дий по воде, на западе льющийся свет, белое мерцание, подобно белой ласточке, встречающей рассвет. Казалось, что кроме шума волн слышны какие-то голоса.

– Что это? – сказал он, но она смотрела на ребенка, пытаясь успокоить слабый плач, бросающий вызов монотонному бормотанию моря. Он стоял, тихо глядя на белеющие паруса, свет, пляшущий на волнах, двигающийся к ним и к великому свету, растущему за их спинами.

– Подождите! – донесся крик из той большой лодки, плывущей по серым волнам и танцующей на их гребнях.

– Подождите! – дружелюбно кричали голоса, и он увидел белый парус, лица и тянущиеся к ним руки.– Идите! Идите к нам на корабль, и мы поплывем на Острова!

– Держись,– сказал он, и они сделали последний шаг.