И вот теперь появилась эта женщина, и чувства его вновь ожили и начали досаждать. Это было неожиданно и несправедливо. И тем не менее он загорался всякий раз, стоило ему посмотреть на нее.

Его вернул к действительности негромкий голос Рейн – она попросила официантку налить ей в чашку кофе.

Сделав глоток, Рейн наконец отважилась задать мучивший ее вопрос:

– Расскажите мне, пожалуйста, как все это случилось… Я имею в виду аварию.

Эш вздохнул. Ему страшно не хотелось посвящать Рейн в детали, ибо он отдавал себе отчет в том, что это лишь усилит ее страдания. Однако у него не было выбора. Она услышит это если не от него, так от кого-то другого. Что ж, он примет ответственность на себя.

– Мы с вашим братом знакомы давно, – начал он. – Чтобы быть точным, со времен Вьетнама. Тодд спас мне жизнь…

– Продолжайте.

– Поэтому, когда он пришел ко мне и попросил работу, я не смог ему отказать. Я ведь его должник. Вот так все и началось.

– Лучше бы вы ему отказали, – сердито ответила Рейн.

Эш нахмурился, однако продолжал говорить ровным, спокойным тоном.

– Я могу вас понять. – Он пожал плечами. – Большинство женщин испытывают те же чувства.

– Во всяком случае, – сверкнула глазами Рейн, – я готова пожертвовать чем угодно, лишь бы Тодд нашел себе другую работу. Только не полеты! Я умоляла его не возвращаться в авиацию, но он и слышать об этом не хотел. – В ее голосе послышалось отчаяние.

– Как я уже говорил, это наша жизнь, – терпеливо пояснил Эш. – Тут ничего не поделаешь. Это как наркотик. Единожды попробовав, ты уже не можешь от этого отказаться.

Рейн передернула плечами.

– Ну а как говорила вам я, я всегда ненавидела этот образ жизни и ненавижу его сейчас!

«Можно считать, она тем самым признает, что думает о тебе, старина», – успокоил себя Эш.

– Разумеется, это ваше право. – Эти слова Эш произнес спокойно, но внутри кипела обида.

Повисло молчание.

«Он наверняка меня презирает, – решила Рейн. – Что ж, это даже хорошо. Теперь мы оба знаем, на каких позициях стоим».

Он первым нарушил молчание.

– Вы знали, что одно время у Тодда были проблемы с… выпивкой?

Этот вопрос, сформулированный столь деликатно, заставил ее сердце гулко забиться.

– Разумеется, знала! – бросилась в атаку Рейн. – Но почему вы спрашиваете об этом? Какое отношение прошлое имеет к настоящему? – Каждая новая фраза ее звучала громче предыдущей.

Эш отвел глаза.

– Вероятно, никакого. Ладно, забудьте об этом! Я не должен был задавать подобных вопросов.

– Нет, я не забуду! – рассердилась Рейн.

Ответом ей была тишина.

Рейн больше не могла оставаться в неведении. Она обязана все выяснить. Облизав пересохшие губы, она неуверенно проговорила:

– Он… он, случайно, не… – Рейн запнулась. Боже, задать вопрос оказалось труднее, чем она думала. Однако она должна знать наверняка. – Он, случайно, не пил, когда…

Она прониклась презрением к себе за то, что усомнилась в невиновности Тодда. Но когда ее брат вернулся из Вьетнама, он вел себя безобразно. Он пристрастился к зелью и моментально растранжирил все свои деньги. В результате Рейн вынуждена была ему помогать. Никакие ее слова и уговоры не помогали. Но ведь это было давно. С тех пор он изменился.

Лицо Эша подобрело, когда он увидел страх и отчаяние на ее лице.

– Я знал давно о пристрастии Тодда к бутылке. Во всем виноват Вьетнам. Но сейчас вы можете быть спокойны – он совсем не пил.

Рейн облегченно вздохнула.

– Слава Богу.

Эш раскурил сигарету и затянулся.

– Вам может задать тот же вопрос, что задал я, полковник Джексон, который расследует происшествие.

– Но почему?

– Бюро расследований не оставит неподнятым ни одного камня. Они всегда копают глубоко. Так что будьте готовы к встрече с Джексоном, если мне не удастся удержать его подальше от вас.

Рейн улыбнулась.

– Спасибо за предупреждение, но я думаю, что смогу справиться с чем угодно теперь, когда знаю, что Тодд не пил, хотя в глубине души я и сама это знала. Но я должна быть уверена, что катастрофа произошла не по его вине.

Она замолчала, увидев огорченное выражение на лице Эша, но упрямо продолжила:

– В течение последних двух лет Тодд выглядел гораздо счастливее, чем прежде. Хотя я огорчена, что он снова стал летать, похоже, в его душе воцарился мир. И, зная его честность, я уверена, что он не стал бы отпираться, если бы авария произошла по его вине. Даже сейчас я не могу в это поверить.

– Забудьте о выпивке. – Эш проговорил это резко, отрывисто. – Это здесь ни при чем. – И после паузы сердито добавил: – Что мне следовало в первую очередь сделать, так это призвать вас не загружать свою голову скоропалительными выводами.

Рейн попыталась осмыслить его слова. Может, она слишком рано успокоилась? У нее снова противно заныло под ложечкой.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я не знаю другого способа сообщить вам неприятную весть, иначе как сказать об этом прямо. – Он замолчал, видя, как бледность покрывает ее лицо. – По общему мнению, ошибка в оценке ситуации не только стала причиной тяжелого ранения Тодда, но и повлекла за собой потерю ценного самолета.

– Но… я думала… – Сердце в груди Рейн бешено застучало.

Эш продолжил, словно Рейн его и не прерывала:

– Это была техническая ошибка. Тодд пытался осуществить посадку, которую даже при благоприятном раскладе весьма трудно было бы осуществить. Он слишком жестко ударился о полосу, и это вызвало поломку шасси. Если бы он шел на посадку так, как его учили, мы уверены, что катастрофы бы не произошло.

– Кто это «мы»? – Голос ее был тих и безжизнен.

Эш вздохнул. Похоже, вся эта история оборачивается хуже, чем он ожидал.

– Я и комиссия по расследованию штаба военно-воздушных сил. Тодд испытывал штурмовик «А-7». Всякий раз, когда происходят аварии их самолетов, они подключаются к расследованию.

– Почему вы так уверены в виновности Тодда? – Рейн не узнавала свой голос – настолько он изменился.

– Я видел аварию. Я пережил ее вместе с ним. – Он снова вздохнул и провел пальцами по гриве густых каштановых волос. – Я видел, как он приземлился и лишь чудом не погиб при этом. – Голос его звучал ровно, бесстрастно.

Ресницы Рейн взметнулись вверх.

– Вы говорите, что согласны с заключением?

Эш помолчал, будто взвешивая каждое слово, прежде чем ответить.

– Я был там в это время, Рейн. Судя по всему, аварии можно было избежать.

Губы Рейн дрожали, но она усилием воли подавила панику.

– Я вам не верю! Тодд был отличным пилотом, добросовестным до педантизма. Он никогда бы не пошел на нарушение инструкции. Вы ошибаетесь. Он не виноват!

– Если он невиновен, ему ничто не грозит.

– А если виновен?

– Если комиссия докажет, что причина аварии произошла из-за его халатности, Тодд, вероятно, больше не будет летать.

Рейн вдруг показалось, что из помещения внезапно выкачали весь воздух и она сейчас задохнется.

– О Господи! – простонала она, удерживая себя от того, чтобы не вскочить и не постараться как-то одолеть боль, причиненную словами Эша.

Эш видел страдания на лице Рейн, видел, как она задрожала. Ему вдруг захотелось сжать ее лицо в ладонях и успокоить ее.

Похоже, она была близка к обмороку.

– Рейн…

Он должен ей объяснить, что его руки связаны, он просто выполняет свою работу. Но тут же пришла другая, не менее беспокойная мысль: «Черт побери, с какой стати я должен оправдываться перед этой женщиной? Ты можешь объяснить это себе, старый осел? Тебя до такой степени одурманили красивые груди и очаровательные ножки, что ты уже готов взять вину на себя. Никаких обещаний, никаких условий, никаких надежд на завтрашний день – разве не таким всегда был твой девиз? Чем Рейн Микаэлс лучше других?»

Рейн заморгала, стряхивая слезы.

– Пожалуйста, не говорите больше ничего. Я услышала вполне достаточно. – Она бросила на него гневный взгляд. – Я верю в профессиональные способности моего брата, равно как и в его невиновность. И в конце концов вы увидите, что он прав. А теперь, с вашего позволения, я возвращаюсь в госпиталь.