Они увидели ее одновременно. Она стояла на веранде, приложив ладонь ко лбу.

Рейн почувствовала, как Эш напрягся и еще крепче сжал ее руку. Он слегка замедлил шаг, затем торопливо пошел вперед. Рейн подняла голову и посмотрела на него, одновременно пытаясь подстроиться к его быстрому шагу.

– Кто это?

– Ханна, моя экономка.

– Ты думаешь, что-то не в порядке?

Брови Эша сошлись к переносице.

– Очень даже возможно. Я оставил ей записку, когда готовил завтрак для пикника, и сообщил, где нас искать.

Тодд? Хизер? Что-нибудь с ними? Рейн стала перебирать в уме всевозможные ужасные варианты, и паника ее возрастала с каждой секундой.

– Расслабься, – мягко попросил Эш, прочитав ее мысли. – Скорее всего какой-нибудь пустяк, может, просто позвонили из конторы. Ханну очень легко испугать.

Именно в этот момент Ханна увидела их и спустилась с веранды.

– Слава Богу, что вы пришли, – сквозь слезы проговорила она. Пышная грудь ее высоко вздымалась, когда она пожимала Эшу руку.

– Не волнуйся, Ханна, – произнес Эш как можно спокойнее, – и расскажи, что случилось.

Ханна попыталась справиться с собой, но слезы все лились и лились.

– Ах, мистер Эш, – сквозь рыдания пролепетала экономка, – случилась ужасная вещь. – Она умоляюще посмотрела на Рейн, как будто просила у нее помощи. Однако Рейн не могла ей помочь, потому что сердце у нее оборвалось и она лишь смотрела на Ханну круглыми от ужаса глазами.

– Проклятие, Ханна!

– Это… это с мистером Макадамсом.

– Да не тяни ради бога! Что с Маком? – Он схватил Ханну за плечи и слегка ее встряхнул.

– С ним… несчастный случай…

– И?..

– Он умер, мистер Эш! – выкрикнула Ханна. – Умер!

Дождь.

Он моросил не затихая, однако Рейн не замечала его, как не замечали и другие люди, стоявшие у могилы Микки Макадамса. Рейн думала об Эше.

С того момента как Ханна сообщила страшную новость, для всех начался настоящий кошмар. Эш был безутешен. Они тут же выехали и уже в сумерках добрались до ранчо Макадамсов. Эш сидел за рулем в такой позе, словно был высечен из камня. Ничто в нем не напоминало сейчас доброго, нежного, любящего Эша, каким он был с ней всегда.

Ханна не могла сообщить им никаких подробностей, кроме того, что самолет Мака потерпел аварию в Мексике и Мак погиб мгновенно.

Рейн сумела отбросить в сторону собственные страхи. «Я должна быть сильной», – решила Рейн, глядя на залитое слезами лицо Эша.

Когда они вошли в дом и рыдающая Элис бросилась в объятия Эша, у Рейн все оборвалось внутри – она вспомнила, как сообщили о гибели ее отца. Стоявший в дверях мужчина рассказал ее матери, что тело отца обгорело до неузнаваемости. А затем тут же пришла мысль о Тодде – он чудом избежал смерти.

Она почувствовала, что сердце ее рвется на части. Не в силах больше терпеть эту боль, Рейн бросила взгляд на побелевшее лицо Эша и поняла, что у нее нет выбора. Она не могла усугубить его страдания и уйти сейчас.

Он привез ее домой рано утром, и с тех пор Рейн его больше не видела. Но она знала о его обязательствах перед Элис и детьми и понимала его. И от этого любила еще больше.

Дождь неожиданно усилился, и сквозь шум падающей с неба воды она слушала слова священника. Рейн подняла голову, и ее слезы смешались с каплями дождя. Люди и небо прощались с пилотом…

Лицо Эша было искажено от горя, когда он наконец отошел от могилы закадычного друга.

На нем был черный костюм, такой же черный, как и его волосы. Эту сплошную черноту оживлял лишь белый воротничок рубашки. Он выглядел невероятно величественным: широкие плечи, элегантный пиджак, безупречно сидящие брюки. Она молча стояла в стороне, хотя ей хотелось подойти к нему, прижать к себе и успокоить. Но он держался отчужденно и не делал попыток отыскать ее. На лице его застыло скорбное выражение.

И ей оставалось только ждать.

Рейн бесцельно слонялась по квартире Тодда. Она не могла ничем заниматься, ее преследовала мысль о том, что она должна бросить все и ехать в Даллас. Несколько дней назад в телефонном разговоре Вэл призналась, что очень в ней нуждается. Кроме того, она подробно рассказала, как продвигаются дела с бутиком. Скоро будут установлены полки и вешалки, уже начали поставлять одежду. Нужно было возвращаться немедленно, если она хочет открыть свой бутик в назначенный срок. И ко всему прочему, она так и не утрясла вопрос о дополнительном финансировании.

Но сейчас это для нее ничего не значило. Все ее мысли были только об Эше. К чему могут привести их отношения? Они будут любовниками? Но разве это то, чего она хотела? Если бы она знала, чего она хочет… Это было так ново для нее – принадлежать кому-то…

Одиночество… Она ощущала его сейчас гораздо острее, чем раньше. Как бы ей хотелось, чтобы Тодд и Хизер попросили ее подольше остаться в госпитале, но им и вдвоем было хорошо. Правда, Тодд засыпал ее вопросами насчет отношений с Эшем, когда она навестила их после похорон Мака.

Сев на диван с чашкой кофе, она стала вспоминать их разговор.

– Послушай, сестренка, – сказал ей тогда брат, – до меня дошли слухи, что ты якшаешься с врагом. – Он улыбался, однако глаза у него были серьезные. Рейн знала, что он хотел спросить об этом, когда она вернулась с ранчо Эша, но видя, как ее расстроила смерть Мака, воздерживался.

Щеки Рейн зарумянились.

– Я хотела сказать тебе, – с виноватым видом начала она, – но, понимаешь…

– Поверь мне, я понимаю, – мягко проговорил Тодд. – Подобные вещи случаются, и мы не в силах ими управлять.

Глаза у Рейн округлились. Не может быть, чтобы это говорил ее брат – брат, которого она знала с детства и который думал только о себе и никогда о ней.

– Вот это и случилось, – прошептала она. – И хотя я против его полетов, сейчас я не могу бросить его.

– Но как ты будешь в дальнейшем относиться к его полетам – вот что я хотел бы знать? С момента смерти отца ты…

– Я… знаю, – все так же шепотом сказала она. – Вот почему я не заглядываю дальше сегодняшнего дня.

– В моем представлении Эш – превосходный парень, и я уверен, что не он мой обвинитель, а Джексон. Очевидно, вердикт еще не вынесен, иначе Джексон уже впился бы в мою задницу.

Несмотря на серьезность его тона, Рейн не смогла сдержать улыбки. Как, впрочем, и Хизер. Ее звонкий заливистый смех донесся из угла, где она листала книгу об уходе за младенцами.

Но затем Рейн снова пронзило чувство вины.

– Эш не упоминал о докладе, и я не спрашивала о нем, – призналась она. – Но я спрошу, – поспешила она добавить, – как только представится возможность. Что бы ты обо мне ни думал, я не собираюсь тебя бросать и буду продолжать доказывать твою невиновность. Хотя я вынуждена признать, что все осложнилось в большей степени, чем я ожидала.

– Не беспокойся, сестренка, – добродушно усмехнулся Тодд и жестом подозвал Хизер. – Разумеется, я хочу, чтобы мое имя осталось незапятнанным, однако я не собираюсь больше летать.

– Ой, Тодд! – вскрикнула Рейн, не веря своему счастью. – Я так хотела этого, но не думала, что ты придешь к такому решению!

Если бы эти волшебно-сладостные слова произнес Эш…

Тодд растянул губы в улыбке.

– Я знал, что ты обрадуешься.

– Ну конечно же, я рада, только если ты действительно этого хочешь. Ведь полеты значат для тебя слишком много…

– Теперь уже нет, – небрежно бросил Тодд и взял Хизер за руку. – Отныне первое место в моей жизни занимают Хизер и ребенок.

Рейн засмеялась сквозь слезы.

– Ах, Тодд, это просто замечательная новость!

– А как обстоят дела у тебя? Ты что-то не спешишь возвращаться в Даллас. Ты совсем забросила работу. Конечно, винить надо…

– Не надо, – перебила его Рейн. – Никого не надо винить. Я готова на все, потому что люблю тебя. И помни, пожалуйста, я обязательно тебе помогу.

Внезапно глаза Тодда утратили блеск, он плотно сжал губы.