* ГОВАРД КРОУ. *Мотив:* Прикрытие аборта Джейн, защита сына, контроль над городом. *Возможность:* Не напрямую, через других. *Алиби:* ? Играл в карты с Блейком и другими. Есть алиби.

* ТОРРЕС. *Мотив:* Исполнение приказа. *Возможность:* Физическая сила, логистика. *Алиби:* Отсутствовал в стране. Есть алиби.

* ДОНОВАН Мотив:* Страх разоблачения (педофилия). *Возможность:* Низкая. *Алиби:* ?

* ЭДГАРС. *Мотив:* Страх разоблачения (отмывание денег). *Возможность:* Низкая. *Алиби:* ?

Я обвел имя в своем списке. АРТУР ЭЛЛИС. У него не было алиби. Никто не мог подтвердить его местонахождение в ту ночь. Томми видел его автомобиль у дома Мейсонов. У него был мотив — защита своего прошлого и украденных денег. И он имел возможности — он был профессионалом, который мог сделать это чисто.

Вот и все. Пазл сложился. У всех них были свои коконы из лжи и прикрытий. У Блейка и Кроу — их карточная игра, у остальных — их благотворительный бал. Даже у жалкого Гарольда было свое алиби, хоть и дырявое, как решето. А у Эллиса не было ничего. Ничего, кроме большого черного «Кадиллака», который он не смог спрятать от глаз мальчишки-шпиона. Он был здесь. В ту самую ночь. Он наблюдал, как гаснет свет в доме Лоретты Мэйсон. Он давал сигнал. Или получал его. Он был мозгом и, возможно, рукой этой операции. Теперь мне нужно не искать убийцу. Мне нужно доказать, что это был он.

Он был моим главным подозреваемым. Теперь нужно было найти доказательства.

Я откинулся на подушку, закрыв глаза. Картина была почти полной. Но чтобы доказать это, мне нужна была та самая фотография. Та, что нашла Лоретта. Или другое весомое доказательство.

И мне нужно было поговорить с миссис Кроу. С этой железной леди, которая построила все с нуля и которая, возможно, была готова убить, чтобы сохранить свою идеальную жизнь.

Но сначала мне нужно было выжить эту ночь. Я чувствовал, что паутина сжимается вокруг меня. Блейк, Эллис, Кроу... они знали, что я здесь. И знали, что я копаю.

Я потушил свет и лег, не раздеваясь, с пистолетом в руке. Я слушал ночные звуки — скрип половиц, шум машин на шоссе, лай далекой собаки. Каждый звук казался угрозой.

Я думал о Лоретте. О ее одинокой смерти в доме, который ей изменил. О ее сестре, которая платила мне свои последние деньги за правду. О Джейн Уоллес, исчезнувшей и забытой всеми, кроме одной настойчивой женщины.

Я должен был докопаться до конца. Даже если это будет последнее, что я сделаю.

***

И тогда, в тишине ночи, я услышал новый звук. Тихий скрежет у самой двери. Как будто кто-то вставляет ключ в замочную скважину.

Я медленно, бесшумно поднялся с кровати и прижался к стене рядом с дверью. Мое сердце билось как молот.

Дверная ручка медленно, очень медленно повернулась. Дверь приоткрылась на миллиметр. Они пришли за мной.

Сердце колотилось у меня в горле, отдаваясь глухим стуком в висках. Я прижался к шершавой стене, сжимая рукоятку «Браунинга». Влажность от моих ладоней делала дерево скользким. Дверь приоткрылась еще на сантиметр, и в щель проникла узкая полоска света из коридора. Тень замерла на пороге, прислушиваясь.

Я затаил дыхание. Все мое тело напряглось, как пружина. Они нашли меня. После всего, что я увидел сегодня, они не могли позволить мне жить. Блейк, Эллис, Кроу — кто-то из них прислал своего человека.

Тень сделала шаг внутрь. Я увидел силуэт — невысокий, коренастый, в кепке, надвинутой на глаза. В руке он держал что-то длинное и тяжелое — монтировку? Трубу?

Он сделал еще шаг, и дверь закрылась за его спиной, погрузив комнату в почти полную темноту. Он стоял, вглядываясь в кровать, где я должен был спать.

Я решил не стрелять, но не стал ждать. Я рванулся с места, всем весом ударив его плечом в спину. Мы грохнулись на пол, он издал короткий, захлебывающийся звук. Монтировка с лязгом откатилась под стол. Я вцепился ему в горло, пытаясь придушить, но он был сильным, вертким. Он выкрутился, ударил меня коленом в живот. Воздух вырвался из моих легких с хрипом.

Мы катались по грязному линолеуму, сшибая единственный стул. Он пытался достать нож — я увидел блеск лезвия в слабом свете, пробивавшемся из-за шторы. Я перехватил его руку, ударил ребром ладони по запястью. Нож выпал. Он зарычал, плюнул мне в лицо и попытался достать что-то из-за пояса. Пистолет.

Я не дал ему. Я ударил его головой о ножку кровати. Раз. Два. Он застонал, его тело обмякло. Я нащупал выключатель настольной лампы и щелкнул им.

Свет ударил в глаза. Подо мной лежал незнакомец. Молодой, с обветренным, тупым лицом наемного работника. Ни шрамов, ни татуировок. Обычный солдат из армии Эллиса или Блейка. Из его носа текла кровь.

Я обыскал его. Нет документов. Только пачка сигарет, зажигалка и складной нож. И ключ от какой-то машины. Никаких опознавательных знаков.

Я встал, поднял его револьвер — дешевый «Смит-Вессон» — и сунул в карман. Потом поднял его самого, прислонил к стене и плеснул ему в лицо воды из графина.

Он закашлялся, застонал, открыл глаза с расширенными зрачками наркомана.. Увидел меня и мой «Браунинг», направленный ему в переносицу. Его глаза округлились от страха.

— Кто ты? — просипел я. — Кто тебя послал?

Он молчал, сжимая губы. Я приставил ствол к его колену.

— Я спросил вежливо. Второй раз спрашивать не буду. Кто? Эллис? Блейк?

— Пошел ты, — выдавил он.

Я ударил его рукояткой пистолета по лицу. Звук был глухим, влажным. Он снова застонал.

— Эллис! — выдохнул он наконец, выплевывая кровь. —… Он сказал, чтобы я… проучил тебя. Сказал, чтобы ты понял, что тебе здесь не рады.

— Как он узнал, где я остановился?

— Все знают, где ты остановился, — он усмехнулся криво. — Ты здесь единственный чужак. За тобой следят с самого начала.

Значит, Эллис. Пока что только Эллис. Он действовал самостоятельно, пытаясь запугать меня, не привлекая больших шишек. Это было хорошо. Это означало, что у меня еще было немного времени.

— Что он тебе сказал сделать со мной? — спросил я.

— Проучить. Побить. Чтобы ты запомнил.

— И все?

Он отвел взгляд. Этого было достаточно.

— Чтобы я запомнил навсегда, да? — я нажал стволом сильнее. — Сказал прикончить?

Он молчал. Его молчание было ответом.

Я отступил. Убить его? Я мог. Бросить его тело в багажник его же машины и отвезти на свалку. Никто бы не искал такого, как он. Но я не был палачом. Я был детективом. Пусть и не самым чистым, но у меня были свои правила.

— Слушай внимательно, — я наклонился к нему. — Ты вернешься к своему боссу и передашь ему кое-что от меня. Скажешь, что ты меня порезал и я испугался. Скажешь, что я скоро уеду, но мне нужно отработать деньги клиентки и заявить, что я не нашел никаких улик. Понял?

Он кивнул, его глаза были полны животного страха.

— А теперь, — я поднял его нож и сунул ему в руку. — Ты уйдешь отсюда. Но чтобы твой босс не подумал, что ты просто сдался... мне придется немного пострадать.

Я взял его за руку с ножом и легонько, точно хирург, провел лезвием по своему предплечью. Кровь выступила сразу, алая и горячая. Неглубокая царапина, но выглядела эффектно.

— Видишь? — сказал я. — Ты сделал все, что мог. Но я был сильнее. Теперь убирайся.

Он смотрел на меня с немым непониманием, затем вскочил на ноги и, пошатываясь, бросился к двери. Я слышал его торопливые шаги в коридоре, затем хлопок входной двери.

Мне неужно была выиграть еще пару дней.

Я подошел к окну, отодвинул край занавески. Через минуту со стоянки рванул старый «Шевроле» и исчез в ночи.

Я отпустил занавеску и осмотрел свою руку. Кровь текла по пальцам. Я нашел в ванной почти чистое, хоть и жесткое, как наждак, мотельское полотенце, разорвал его на полосы и перевязал рану. Боль была острой, но ясной. Она прочищала голову.

Они играли в грубую игру. И я должен был играть так же. Но умнее.

***

Я не мог больше оставаться в этом номере. Это было ловушкой. Мне нужно было сменить локацию. И мне нужно было поговорить с единственным человеком, который, возможно, знал больше, чем показывал, но которого еще не убили. С Робертом Лоусоном. Но на этот раз я не собирался просить. Я собирался требовать.