Новоиспеченные родители плакали куда больше маленькой Август, когда медсестры впервые положили ее на грудь матери. Они лежали рядом, обнявшись на узкой больничной койке, и смотрели на дочь с благоговением — очарованные каждой ее чертой. Ее милые, хоть и слегка фиолетовые, ножки. Крошечные ручки, к которым они не могли не прикасаться. Лысая головка и темные глаза, оставляющие загадку, на кого она будет похожа.

Они шептались в первые минуты, что ни один ребенок не был и не будет таким мудрым, как Август. Они наблюдали, как она, казалось, изучает мир, широко открыв глаза, удивительно осознанно поднимая голову — ее мышцы поразили даже медсестер.

— Она умна, как отец, — тихо сказала мать.

— Она сильна, как мать, — громко заявил отец всем, кто готов был слушать.

— Мы любим тебя, — шептали они ей снова и снова.

— Спасибо, — добавил отец, целуя мать.

— Я справилась, — прошептала она, целуя его в ответ.

Эпилог

Десять лет спустя

— Гас! — кричу я, спотыкаясь о её фиолетовые кеды Converse на пороге. — Опять твоя обувь…!

Пятилетняя Чарли тут же бросается ко мне, как только я переступаю порог. Я отпихиваю кроссовки в сторону, прикрываю дверь бедром и ставлю чемодан.

— Помочь? — она протягивает руки.

Я улыбаюсь, сморщивая нос, и она тут же повторяет за мной. У неё веснушки, совсем как у отца и старшей сестры. Иногда мне хочется нарисовать их и себе перед выходом, чтобы мы все были похожи. А двухлетняя Джоуи больше в меня — чёрные волосы, голубые глаза и пока ни единой веснушки. Ну и ещё её слюнявость и любовь к туалетным шуткам, как любит подмечать Бо.

— Привет, малышка. Спасибо. — Я опускаю бумажный пакет с продуктами в руки Чарли, и она чуть не падает под его тяжестью. — Ты уверена, что справишься? Папа…

— Здесь! — раздаётся голос Бо, и он появляется в гостиной с Джоуи на руках, как всегда. У неё довольная улыбка до ушей, размазанная шоколадной глазурью, а на тёмно-синем свитере и брюках Бо — следы муки. — Мы немного задержались. Девочки хотели помочь мне испечь торт к твоему возвращению, но в итоге только Джоуи досидела до конца. Никто ещё не переоделся в костюмы, и, кажется, Август в этом году не хочет быть пираткой. Так что торт ещё в духовке, никто не одет, а я даже не уверен, где…

Я встаю на цыпочки и целую его, притягивая за щёки к себе.

— С годовщиной, дорогой. — Похлопываю его по щеке, заглядывая в глаза, пока он наконец не делает глубокий вдох. — Я скучала.

Бо расслабляется, его грудь опускается.

— Привет, милая. Прости. — Он наклоняется, целуя меня снова. — Как поездка? Мы тоже скучали. Я скучал.

— Мама дома! — Джоуи тянет ко мне липкие ручки. Я беру её, осыпая поцелуями всё лицо, пока она визжит. Бо встаёт сзади и убирает мои волосы, чтобы они не оказались в глазури. У нас нет времени на душ перед вечеринкой Сары на Хэллоуин.

— Я взяла дополнительно конфет для крыльца, — говорю я, указывая на пакет, который Чарли изо всех сил тащит по полу на кухню. — Кто-то, наверное, должен помочь ей… — бормочу я, следуя за Бо.

Он наклоняется и подхватывает и Чарли, и пакет. Она смеётся, болтая ногами, как рыбка.

— Так, насчёт поездки? — спрашивает он через плечо, ставя пакет на столешницу, но прижимая Чарли ближе.

У нас, конечно, нет любимчиков. Но Чарли — копия Бо. Те же золотистые волосы, карие глаза и веснушки, как у Август, но характер — весь в отца. Август — типичный первенец. С самого рождения она правила домом. Чёрт, она правила нашими жизнями ещё до рождения.

А Чарли — наша спокойная, отзывчивая, любознательная девочка. Она задаёт миллион вопросов каждый день, особенно перед сном. Конечно, это тактика, чтобы оттянуть время сна, но вопросы такие интересные, что мы не можем устоять. Особенно Бо. Он ложится рядом с ней, его длинное тело втиснуто в её маленькую кровать, и они вместе размышляют о смысле бытия.

«Почему на Земле так много людей? Будет ли их когда-нибудь слишком много? Есть ли люди на других планетах? В других галактиках? У них тоже есть шоколад?»

У неё ещё и его сладкоежка.

Хотя у всех наших детей это есть.

— Милая? — мягко улыбается Бо. — Поездка?

Я встряхиваю головой, отгоняя мысли.

— Прости, да. Всё было отлично. Лагерь потрясающий. Я сфотографировала пару вещей, которые, думаю, стоит вписать в бюджет на следующее лето. И ещё они переоборудовали его под круглогодичное использование, и мне кажется, нам стоит серьёзно подумать о…

— Мам? — раздаётся голос Август, снимающей наушники на полпути из ванной в спальню. — Когда ты вернулась?

Она бросается ко мне.

— Привет! — смеюсь я, когда она врезается в меня сбоку, с противоположной стороны от младшей сестры. Август обнимает меня за талию и сжимает изо всех сил. Потому что теперь она уже достаточно большая, чтобы обхватить свою маму целиком.

Я моргнула, наверное, раза три, и вот она уже — высокая, сильная девочка с кучей умных мыслей и твёрдым мнением.

— Я тоже скучала, малыш, — говорю я, уткнувшись подбородком в макушку. — Четыре дня — это слишком долго.

— Погоди! И я! — кричит Чарли, дёргая Бо за воротник.

Он подходит, смеясь, и водружает её мне на плечи.

— Счастливого Хэллоуина, мои маленькие монстрики! — я хихикаю, балансируя между тремя детьми. — Вы хорошо вели себя с папой? Мы ещё успеваем на вечеринку тёти Сары? — Я смотрю на Бо за ответом.

Он гордо улыбается, слегка приподняв подбородок, любуясь своими девочками.

— Были моменты. Кто-то кого-то укусил, — он указывает на Джоуи, делая несерьёзное сердитое лицо, — а кто-то забыл сказать мне про домашку по математике до самого последнего вечера.

— Август Сара Дюран, ты же знаешь, как папе больно, когда мы скрываем от него математику.

Август закатывает глаза.

— Я просто забыла. Но получила пятёрку.

— Конечно получила, умница. А что насчёт мисс Чарли? — я подбрасываю её на плечах.

— Чарли была собой, — Бо ухмыляется. — Следила за порядком.

— Я ещё нашла птичье гнездо во дворе. Оно пока пустое, — сообщает Чарли с высоты.

— Птичье гнездо? Это потрясающе!

— Можно я слезу? — просит она, и Бо снимает её, ставя на пол.

Она тут же убегает в спальню. Я перекладываю Джоуи на бедро, но она тянется к Бо, у которого уже готов влажный платок.

— Так… — поворачиваюсь к Август. — Что это я слышу про отказ от пиратского костюма? — Отодвигаю её волосы с лица, проводя пальцем по едва заметному шраму на лбу. Она врезалась в журнальный столик в год с небольшим. На следующий день Бо разобрал его на дрова. Мы тогда были ещё такими неопытными родителями…Так переживали из-за каждой царапины. Но тот случай был ужасен. — Мы наконец переросли нашу традицию?

— Вы расстроитесь? — осторожно смотрит то на меня, то на Бо.

— Конечно нет, солнышко. Но во что ты тогда оденешься? Сейчас уже поздно идти за костюмом.

— Я подумала о привидении. Если вы не против, чтобы я разрезала простыню…

Я сразу чувствую её неуверенность. Этот «сначала сделаю, потом попрошу прощения» — точь-в-точь как у её тёти Сары. Бо и я переглядываемся, пока он на полу вытирает Джоуи. Он кривится, и я тут же замечаю пропажу ножниц с кухонного блока.

— Это зависит от одного вопроса, дорогая. Ты уже разрезала простыню?

— Возможно, — она ухмыляется, покачиваясь. Это так похоже на виноватое лицо Бо, что сложно злиться по-настоящему. Но я только что вернулась. Не могу сразу быть злым полицейским. Да и согласилась бы, спроси она заранее.

Я закрываю глаза, киваю и глубоко вдыхаю.

— Прости, — тихо говорит она. — Она была старая, из шкафа.

— В следующий раз спроси сначала, ладно? Иди собирайся. Нам нужно выйти через десять минут. — Целую её в лоб и поднимаю с пола уже раздетую и чистую Джоуи. — А тебя тоже надо одеть, морковка.

Бо достаёт из духовки вкусно пахнущий торт, а я несу Джоуи в спальню, которую она делит с Чарли. В их оранжево-цветочном царстве Чарли уже наполовину в полосатых чёрно-белых лосинах и натягивает пиратское платье.