— Нужна помощь? – подкалывает он, облокачиваясь о косяк.

Я закатыва глаза, улыбаясь его отражению, пока он подходит и встает позади меня. На нем серый джемпер с рубчиком и черные джинсы – он выглядит потрясающе, как всегда.

— Классика, — качаю головой я.

— Старая добрая, — соглашается он, целуя меня в щеку.

— Я пыталась заплести косу, а теперь выгляжу вот так, — я показываю на творящийся на моей голове хаос. — У меня никогда не получалось плести. Не знаю, почему я решила, что сегодня будет иначе.

Бо кладет подбородок мне на макушку, обнимая меня за плечи и прижимая к себе.

— Ты прекрасна, Фред.

— Ты испортил комплимент, правда? — ворчу я, проводя пальцами по его предплечьям. — Буду звать тебя Боб.

— Ты прекрасна, ослепительна и просто неземная…Фред.

— Может, побреюсь налысо, — ною я, надувая губы. — Ты будешь любить меня, если я побреюсь?

— Это как тот вопрос про червяка на прошлой неделе? Тут тоже есть правильный ответ? Да, я буду любить тебя, даже если ты станешь червяком, лысой или…

— Когда нам выходить? — перебиваю я.

— Прямо сейчас.

— Прямо сейчас?

— Вероятно, десять минут назад. Но тебе можно опаздывать.

Он целует меня в макушку, затем отпускает, берет мои волосы и собирает их за моими плечами.

— Не против, если я попробую?

Я стеснительно киваю.

Бо разделяет мои волосы на три пряди, аккуратно распутывая их длинными пальцами. Затем начинает плести. Я открываю рот, чтобы спросить, откуда он умеет, но он опережает:

— В средней школе я научился плести фенечки, потому что в моем классе была симпатичная девочка, которая делала их лучше всех. Кажется, я просто не разучился.

— На что только не пойдешь ради любви… — вздыхаю я, любуясь своим отражением, пока Бо тянется через мое плечо за резинкой.

— Готово, — говорит Бо, опуская косу мне на спину. — Вроде нормально?

Он сплел ее идеально. И даже оставил все нужные мягкие пряди, обрамляющие лицо. Я готова заплакать.

Вообще-то, я очень беременна и очень влюблена в этого парня, так что плачу.

— Еще кое-что, — говорит он, оставляя меня одну в ванной с мокрыми глазами.

Я беру себя в руки, поправляю челку перед зеркалом, затем поворачиваюсь боком, чтобы оценить свой животик. Кладу на него обе руки и глажу — успокаивая и себя, и, надеюсь, Августа. С каждым днем я чувствую себя все больше и больше готовой встретиться с малышом. И с каждой новой деталью мы с Бо становимся все подготовленнее.

После того как я перевезла часть своих вещей в спальню (а часть вещей Бо переехала в другие комнаты, чтобы освободить место), мы нашли компромисс в оформлении остального дома. Украшали так, чтобы нравилось нам обоим, смешивая наши стили. Потом взялись за детскую.

Бо собрал заказанную нами кроватку из экологичного бамбука, а я покрасила стены в мягкий зеленый. Мы поставили туда мой старый комод цвета лаванды и купили самое удобное серое кресло-качалку, в котором теперь оба любим дремать. И, конечно, перенесли туда несколько моих растений. Бо повесил полки для книг, а я потихоньку скупала милые элементы декора в секонд-хендах. Все начинает складываться в единую картину.

Бо называет это «норой хоббита», а мне кажется, что это скорее домик, вдохновленный природой. В любом случае, выигрываем мы оба.

И, думаю, после сегодняшнего дня у нас будет чем заполнить эту комнату.

Я провожу пальцем от самой выступающей точки живота до груди, улыбаясь про себя. Поднимаю глаза и вижу Бо, прислонившегося к дверному проему с огромным букетом полевых цветов.

— Я планировал подарить их тебе позже, но… — он вытягивает веточку гипсофилы, отламывает четыре маленьких соцветия и подходит ко мне, — думаю, они отлично дополнят твою прическу.

Один за другим он вплетает крошечные белые цветочки в мою косу, сосредоточенно выравнивая их.

— Идеально, — наконец говорит он, выпрямляясь и засовывая руки в карманы.

— Мне нравится, — шепчу я, вертя головой, чтобы рассмотреть в зеркале, как Бо делает то же самое. — Но тебе тоже кое-что нужно.

Я беру из букета фиолетовый ранункулюс, укорачиваю стебель и закрепляю его за ухом Бо.

— Вот так. — Целую его один раз. — Теперь мы пара.

Он улыбается, глаза сияют.

— Готова идти?

— Готова.

Мы выходим на улицу, держась за руки, — навстречу прекрасному майскому дню. Птицы поют, небо голубое, с идеально разбросанными облаками, а ветер пахнет свежестью. Свежескошенной травой и солнечным светом, просачивающимся сквозь цветущие деревья. После долгой зимы я каждый раз благодарна весне, когда мы выходим из дома.

Но еще больше я благодарна за то, что принесла мне эта зима.

Бо включает радио, но мы, как всегда, разговариваем поверх него. Каждый день мы говорим обо всем и ни о чем одновременно. Выкладываем друг другу все мысли, чувства, воспоминания, пока не иссякнем. Продолжаем выворачивать себя наизнанку. Пока наши истории не сплетаются в единое полотно. И даже пустяки — незначительные наблюдения, смешные моменты, которые больше никому не интересны, — они тоже важны.

Когда мы подъезжаем к дому Сары и Калеба, я провожу рукой по волосам Бо, касаюсь его щеки. Наслаждаясь простой мыслью, что он настоящий. Что кто-то может любить меня так сильно. Выбирать наполнять меня, а не опустошать. Разводить огонь, чтобы согреть, а не сжечь дотла.

Иногда кажется, что слов «Я люблю тебя» недостаточно. Особенно когда вся моя жизнь изменилась из-за этого человека.

Бо любит меня просто так.

Без ожиданий. Без требований. Без капли эгоизма.

«Я люблю тебя», — думаю я, проводя большим пальцем по его щеке, пока он застенчиво улыбается мне.

«Я тоже люблю тебя», — отвечает он без слов, подмигивая, прежде чем распахнуть дверь и успеть открыть мою, пока я не сделала это сама.

— Сара не знает, что я в курсе, да? — шепчу я, пока мы идем к дому.

— Нет, она правда хотела сюрприз.

— Ладно, — говорю я, останавливаясь перед ступеньками крыльца. — Как насчет такого? — Изображаю наилучшее «шокированное» выражение лица, прикрывая приоткрытый рот рукой.

Бо смеется, его кадык подпрыгивает, когда он взбегает на ступеньки.

— Отлично. Очень убедительно.

Он нажимает на звонок, и мы ждем довольно долго, прежде чем дверь наконец открывается.

Но за ней — не Сара.

— Мама? — вырывается у меня, и я дрожащей рукой прикрываю рот.

— Да, вот так оно и выглядело, — бормочет Бо себе под нос.

Моя мама, которая недавно сказала, что не сможет приехать до Рождества, стоит передо мной. Ее обесцвеченные волосы уложены в длинные локоны, кожа загорелая, а на ней кружевное облегающее платье цвета слоновой кости. И та же знакомая теплота в улыбке, по которой я, кажется, буду скучать всегда.

— Привет, малышка, — говорит она, раскрывая объятия, и я бросаюсь в них.

— Что…как…когда?

— Спроси своего мужчину! — смеется она, крепче обнимая меня и покачивая из стороны в сторону. Я смотрю у нее за спиной и вижу довольного, гордого Бо, который делает фото, прежде чем убрать телефон в карман.

— Когда? — спрашиваю я его.

— Помнишь ту покупку, о которой я говорил в день, когда нам установили новую ванну? Ту, которую нельзя было вернуть, согласно нашему договору о сюрпризах?

Я отстраняюсь, держа руки на плечах мамы. Она немного ниже меня, но каблуки делают нас почти одного роста. Я оглядываю ее с головы до ног.

— Ты прекрасно выглядишь, мам, — говорю я, любуясь ею.

— О, ну, я хотела произвести хорошее первое впечатление, — она наклоняет голову в сторону Бо.

— Ой, точно, я совсем забыла! Бо, это моя мама, Джун. Мам… — обнимаю Бо за спину, — это мой Бо.

— Очень приятно, миссис МакНалти, — говорит Бо, протягивая руку.

— Тебе когда-нибудь говорили, что ты дурацки высокий? — мама смеется, пожимая его руку обеими своими.

— Ваша дочь — по несколько раз на дню.

— И, пожалуйста, зови меня Джун. Теперь мы семья.