— Моя очередь? — мой голос звучит отстранённо.

— Всё, что ты вложила в отношения с этим… — глаза Бо вспыхивают, он делает вдох, успокаиваясь. — Я ещё не всё знаю — и очень хочу поговорить об этом, когда ты будешь готова, — но когда ты сказала, что поддерживала того придурка через универ, а в ответ не получила ничего, это разорвало меня. Так что да, теперь твоя очередь, Уин. Вернуть это время. Дойти туда, куда ты хочешь. Туда, где ты заслуживаешь быть. И не только потому, что ты заслуживаешь. Но и потому, что дети вроде Генри тоже. Дети вроде нас, которым нужен этот лагерь. Так что, пожалуйста, позволь мне быть частью этого.

— Не тебе исправлять ошибки Джека…

— Нет, — Бо наклоняется, чтобы поцеловать меня всего один раз, касаясь носом моего. — Но теперь моя работа — любить тебя так, как ты заслуживаешь. — Он прижимает лоб к моему, медленно выдыхая. — Позволь мне это делать, дорогая.

— Ладно, — шепчу я, вдыхая его запах. Бо выпрямляется, всё ещё глядя на меня. — Ты точно делаешь это не только потому, что у нас наконец-то был секс? — морщусь я.

Бо смеётся, играя с прядью моих волос, перебирая её бездумно.

— Как бы хорош ни был секс, нет. Это намного больше.

— То есть…вот так? Я увольняюсь? — обнимаю его за талию, упираясь подбородком в грудь и с обожанием глядя на него. — Ты действительно хотел содержанку. Я была права.

— Чем раньше ты уволишься, тем быстрее сосредоточишься на лагере, — говорит Бо. — Плюс, нас скоро станет больше. Как бы я ни ждал Августа, мне хотелось бы ещё немного побыть с тобой наедине.

— М-м, и поспать, — соглашаюсь я.

— Это тоже.

— Так…напишем Джеймсу? Расскажем о планах?

— Нам придётся пересчитать всё, потому что прежние планы уже не актуальны. Но потом — да.

— Обожаю, когда ты говоришь со мной так грязно, — дразню я, шевеля бровями.

— Сначала завтрак. — Бо разворачивается в моих объятиях и протягивает мне тарелку с хитрой ухмылкой. — Тебя нужно кормить, — бормочет он, проводя носом по моему виску. — Для потом.

У меня есть ощущение, что «потом» мне очень понравится.

— Да, для всей этой математики.

— Именно.

Глава 32

26 недель беременности. Малыш размером с баклажан.

— Ты ведёшь себя нелепо! — кричу я, следуя за Бо по коридору. — Первое апреля было две недели назад, так что если это шутка, то она несмешная и несвоевременная!

Бо резко заходит в свою комнату. То есть нашу комнату. Мне постоянно приходится напоминать себе об этом.

Я следую за ним и вижу, как он отступает, не в силах сдержать смех.

— Если хочешь поругаться — пожалуйста, но может, подождём, пока монтажники уйдут? Тогда у нас хотя бы будет шанс на примирительный секс, когда ты перестанешь злиться.

Он упирается в стену, а я загоняю его в угол, тыча пальцем в грудь.

— Ты. Сказал. Хватит. Подарков, — отчеканиваю я, сопровождая каждое слово новым тычком.

Бо ловит мою руку, крепко сжимает и целует ладонь, улыбаясь.

— Я такого не говорил. Это ты сказала.

— Роберт! — вырываю руку, на секунду поддавшись его мягкому, убаюкивающему обаянию.

— Уиннифред! — смеётся он, глаза сужаются от улыбки.

Ну и наглец!

— Не смей, — скрещиваю руки на груди.

Он вздыхает, и его выражение лица становится чуть серьёзнее, но всё ещё недостаточно искренним для меня. Он проводит рукой по волосам, отбрасывая чёлку назад.

Он не стригся с тех пор, как мы познакомились, и, должна признать, мне нравятся его длинные волосы. За них удобно хвататься в постели или играть с ними, когда он лежит у меня на коленях, смотря очередной фильм, под который я всё равно усну.

— Дорогая, это просто ванна. Она нам всё равно понадобится. Неужели ты всерьёз собиралась мыть Августа в раковине следующие четыре года? Или в ведре? Ты хочешь ванну, я хочу ванну. В чём проблема?

— Проблема в том, что ты не сказал мне заранее, чтобы у меня был шанс отказаться! Каждый раз, когда ты делаешь что-то подобное, я чувствую себя на шаг ближе к избалованной принцессе без работы, которая...

— У тебя есть работа, — перебивает он, кладя руку на мой живот.

Он знает, что, когда я злюсь, Август начинает пинаться. И, чёрт возьми, так сложно продолжать злиться, когда он улыбается моему животу, лишь краем уха слушая меня в ожидании шевеления малыша.

— Без дохода, — поправляю я, опуская его руку ниже, туда, где малыш уже вовсю толкался. — Которая сидит на шее и ничего не даёт взамен. Ты продолжаешь делать всё эти дорогие вещи для меня, и мне это некомфортно. Я уже говорила тебе. Сначала кредит на лагерь...

— Не кредит. Инвестиция, — поправляет Бо, раздвигая пальцы на моём животе.

— Потом этот «сарай», — я агрессивно делаю кавычки в воздухе, комично пытаясь изобразить их даже мизинцами.

Когда Бо сказал, что хочет поставить во дворе сарай для садовых инструментов и хранения, я не придала этому значения. Хотя у меня было подозрение, что это как-то связано с моими расспросами о том, что расцветёт в саду весной. Я планировала разбить небольшой огород — и внезапно стала счастливой обладательницей теплицы. Не сарая. Прекрасной стеклянной теплицы с водопроводом и электричеством.

Потому что этот мужчина — неисправим.

— В мою защиту: это было не совсем бескорыстно. Некоторые комнатные растения переехали на улицу, так что...

— А теперь, блин, ванна! — вскрикиваю я, затем глубоко вздыхаю, пытаясь успокоиться, а он раздражающе сдерживает смех. — Бо, у тебя был отличный душ. Просторный душ, который идеально тебе подходил. Это абсурд. Это небезопасно, — мой взгляд падает на живот, где его руки лежат так естественно.

— Фред... — Бо прикасается к моему лицу, заставляя меня поднять глаза на него. На него и его до безумия милую, хоть и снисходительную улыбку. — Это ванна с дверцей. С дверцой, понимаешь? Лучшее из двух миров. Тебе нужны твои ванны, дорогая. Сара и я...

— И это ещё одна вещь, которая меня бесит! — тычу ему в подбородок. Он смотрит на мой палец, хмуря брови, и резко смеётся. — Хватит обсуждать всё с Сарой, прежде чем поговорить со мной! Она любит, когда её балуют. Это её динамика с Калебом — не наша!

— Это. Не. Подарок, — Бо целует меня в лоб между словами, как дятел. — Подарок — это что-то, что ты хочешь, а не что-то, что тебе нужно.

Он отходит к углу комнаты, где я поставила пальму.

— Это новое?

Я рычу и отворачиваюсь, плюхаясь на кровать с драматизмом морской звезды.

Бо молча закрывает дверь, затем садится рядом со мной на край кровати. Он ничего не говорит, явно ожидая, пока я на него посмотрю. Но я отказываюсь.

— Если тебе правда нужно, я отправлю их домой. Но, возможно, уже поздно. Кажется, я видел, как выносят нашу старую душевую кабину.

Я закрываю лицо руками и стону.

Я обожаю ванны. Скучаю по ним. Признаюсь, мне не терпится принять ванну здесь, в своём доме. Я хочу, чтобы Бо сидел рядом, разгадывал судоку, пока я лежу в воде, сморщившаяся, как чернослив, слушая музыку и рассказывая друг другу о прошедшем дне. Хочу, чтобы он смотрел на меня и молился, чтобы пузырьки пены рассеялись, открывая моё тело. Хочу, чтобы он вытащил меня оттуда и вытер своим языком. Хочу лежать в тёплой воде, когда начнутся схватки, пережидая первые из них там, где чувствую себя в наибольшей безопасности.

Просто я не хочу этого перекоса.

Этой неравной игры. Этого счёта, в котором я всё ещё не уверена. Подарки Бо, его доброта и щедрость против моих. Это соревнование, в котором я будто проигрываю.

— Я не хочу, чтобы ты отправлял их домой, — говорю я, голос приглушён ладонями.

— Тогда чего ты хочешь? Может, перекусить?

— Я не злюсь потому что голодна! — убираю руки и злобно смотрю на него.