Ну, естественно, ломали замки и вскрывали сейфы сами же нукеры Тимура и Аджинджала, но они устроили показное ограбление квартиры как надо, как доктор прописал. Потому что самым главным в этой истории было то, на сколько по сценарию Тины Алиса объявила корреспондентам и всем этим папарацци – ущерб, якобы причиненный ей этим якобы ограблением.

Надо было сразу убить публику суммой, заявленной в списке похищенного, чтобы гордая, высокомерная Москва сразу бы зауважала приезжую питерскую штучку, как же ! На десять миллионов одних только бруликов, мол, у нее унесли.

Гениальная она все-таки, эта Тина Демарская.

Вот и сегодня должна она была сделать новый скандал.

Какой скандал, – Алиса еще не знала.

– Приедешь, там на месте объясню, – сказала Тина по телефону.

Вот, Алиса и ехала теперь.

Ехала в третьем ряду по внутренней стороне МКАД двигаясь от Рублево-Успенского в сторону Ленинградки…

Ехала, мечтала о чем-то высоком и духовно-эротическом, типа как бы о любви, ехала себе, как вдруг…

Ну, Алиса сама нагло ездит, но чтобы так, что бы ее престижный-перепрестижный "лексус" так подрезали!

Как то раз на какой-то вечеринке, один сильно подвыпивший полковник ФСБ, клеясь к ней и сальным взглядом уже снимая с нее карденов и гуччи с валентино, рассказывал, вешал ей на уши, нагоняя понтов, как он на дороге в любой ситуации, если ему мешают, подрезают или просто даже мигают фарами, он достает из бардачка своего "стечкина" и присовокупив к нему красные полковничьи корочки просто показывает этот набор из двух красноречивых аргументов, суя это в лобовое или боковое стекло, чтобы обидчику было видать, с кем дело имеет.

А ей, а Алиске что в таких случаях высовывать?

Может, сиськи высовывать?

Додумать эту гениальную догадку Алиса не успела, потому как подрезавший, и вставший перед ее капотом "опель", стал бить по тормозам, а обойти его слева тоже никак не получалось, слева от нее, синхронно снижая скорость близко прижался видавший виды зеленый "гранд-черроке".

Не помня себя Алиса встала по тормозам прямо во втором ряду. Вправо, в крайний ряд ее не пускали шедшие непрерывным потоком грузовые фуры.

– Что за идиотизм? – невольно вырвалось у Алисы, когда она увидала, как из впереди стоявшего "опеля" выскочил амбал и рванулся к ее водительской двери.

Алиска едва успела защелкнуться на внутренних замках.

– Ой, что это?

Амбал сильно тряхнул машину, дернул за ручку, едва не оторвав, а потом локтем сразмаху саданул по боковому стеклу и оно тут же с характерным хрустом раскололось, крошкой мелких кубической формы кристалликов обдав всю Алиску от шеи и до щиколоток.

Амбал просунул руку, рывком открыл дверцу, выдернул Алиску из машины и с силой швырнул ее на асфальт.

Алиса и "ОЙ" сказать не успела, как амбал, усевшись на водительское сиденье, дал по газам.

С проворотом колес по сухому асфальту, с визгом, все три машины сдернули с места и Алиска вдруг обнаружила себя лежащей посреди дороги.

Лежащей не там, где ей всегда было уютно лежать, то есть не в кровати с очередным любовником, а на сером асфальтобетоне кольцевой автодороги, причем не на обочине, а аж в третьем ряду, когда и слева и справа от ее распростертого на проезжей части красивого тела со вжиканьем проносились авто, обдавая Алиску холодящим октябрьским ветерком… Холодящим в контраст к теплому, установленному на плюс семнадцать климат-контролю ее лексуса, который теперь все дальше и дальше удалялся от своей хозяйки.

– Ты дура, чего разлеглась? Вставай! – крикнул ей какой-то шофер, высунувшийся из КАМАЗа, – задавят тебя дуру!

Машины и слева и справа проносились, только гудели. Гудели и проносились не останавливаясь и даже не притормаживая.

Сама себя не помня, Алиска вдруг разревелась.

Неужели это Тина не предупредив, устроила свой скандал?

Но тогда, где ГАИшники? Где фоторепортеры-папарацци? Где сама Тинка, наконец?

Никого не было. Были только кольцевая автодорога и бесконечный безучастный трафик.

Алиска едва не задавленная, еле-еле перебежала уворачиваясь от машин на обочину.

Но здесь на МКАДЕ разве есть обочина? Бордюр и забор из сетки, мышь не проскочит! Вроде, вон они – дома стоят, видно вдалеке, а пройти к ним – никак.

А до следующего пешеходного мостика или еще до какой лазейки – километра три шагать на каблуке. На непривычных к хождению ножках.

И мобильного телефона нет, он в сумочке, а сумочка в Лексусе уехала.

Хоть стой и плач горючими слезами.

Стала руками проезжающим машинам махать.

Все едут мимо, никому до нее до Алиски дела нет.

Один на КАМАЗе притормозил, высунулся из окна и кричит, смеясь, – дывысь, Данило, яка смешна проститутка стоит! На Алису Хованскую похожа, эй, проститутка, здесь ты никого не поймаешь, здесь остановка запрещена…

И хохлы в своем КАМАЗе уехали…

И Алиска совсем загоревала-забедовала.

– Где эта сучка Тина, если это вообще ее рук дело?

Стоять на ветру было холодно.

Не июль на дворе, а октябрь. А надето на Алиске – платьице, да плащик тоненький-претоненький.

– А жене скажи, что в степи замерз, – пришли ей вдруг на ум строчки из народной песни, что позавчера на вечеринке глумливо пел Митя Красивый.

– Сон в руку оказался, – горько усмехнувшись, подумала Алиса.

– Вам куда? Садитесь, подвезу, здесь стоять нельзя, – услышала она сзади.

Обернулась. Возле нее стоит старенькая вся в разводьях рыжей ржавчины, буграми выпирающей из под некогда белой краски, машина Жигули.

– Садитесь, я вам говорю, – настаивал дядька, перегнувшись со своего водительского сиденья и открывая ей дверцу.

Села, а куда денешься? Не замерзать же здесь насмерть, как тот ямщик из песни?

– Вам куда? – спросил мужик.

Алиска его и рассматривать не стала. На таких как он – обсосов ей глядеть – западло. Это пипл, это трудящиеся, а она… А она звезда, она светская дама.

– Слыш, мужчина, у тебя мобильник есть? – молвила наконец, Алиса, – я позвоню, ты меня до какого-нибудь приличного места довези, тебе хорошо заплатят.

– Ладно, довезу, а что случилось то? – спросил мужик, доставая и протягивая Алиске какую-то стыдно-допотопную трубку мобилы.

Алиска не ответила, молча набрала номер и принялась ждать гудка, со злым отчаянием глядя на набегающий под капот асфальт.

– Тина, блядь, это ты? – буквально крикнула Алиса, когда соединение произошло, причем так крикнула, что шофер аж вздрогнул, слегка вильнув рулем так, что жигуль рыскнул носом по полосе.

– Тина, меня грабанули на МКАДе, что? Как грабанули? У меня лексус прямо из под меня угнали, А это не ты, сука устроила? Что?

Алиса зло шмыгнула носом и принялась набирать следующий номер.

– Тимурчик? Тимурчик, это ты? У меня машину угнали, Тимурчик, приедь за мной, ладненько? Куда? Я не знаю куда, – Алиска беспомощно поглядела на своего шофера.

– Сейчас мимо Ашана будем поезжать, я вас могу возле Ашана высадить, там и кафе есть, где посидеть, пусть ваш муж за вами к Ашану подъезжает, что на Юго-Западе у МКАДА, – подсказал мужик.

Алиска даже спасибо ему не сказала.

Даже спасибо.

Потому что была уверена в том, что сама возможность посидеть с нею рядом в машине – это само по себе огромное для этого мужика счастье.

Скандал, естественно, попал в колонки светской хроники.

Уж Тина со своими цепными папарацци расстаралась.

А "лексус" так и не нашли.

– Это дагестанцы угнали, – сказал Тимур, – у этих дело так поставлено, что машина эта уже в контейнере на Махачкалу едет, мы ее уже не увидим никогда.

На следующий день Аджинджал подогнал к дому Алиски новенький Мерседес-купе.

Двухдверный с четырьмя глазами спереди, красивенький, темно-фиолетового цвета, как чернила в детстве.