— Да?

— Не извиняйтесь за то, что беспокоитесь о своей безопасности, — настаивал Леннон.

Извиняться.

Я обнаружила, что избавиться от этой привычки было труднее всего.

В деловом мире приходилось прилагать усилия, чтобы не делать этого. Если вы обратите пристальное внимание, то заметите что, мужчины редко извиняются. Особенно в деловой обстановке. Независимо от того, насколько они были неправы. Извинение было признаком слабости. Поэтому я упорно старалась никогда этого не делать.

Конечно, иногда все оступались.

Особенно после недели, которая у меня была.

— Я чувствую, что сейчас самое подходящее время поднять тему трекера.

— …трекера? — спросила я, сморщив лицо. — Как чип? Для собак? — добавила я.

— Такой же, да, но не внутренний. Хотя, конечно, и такие доступны.

— Конечно, — согласилась я, чувствуя, что у меня немного кружится голова.

Люди, прыгающие с парашютом на балконы. Имплантированные чипы слежения. Все это казалось таким безумием.

Но то, как Леннон рассказывал об этом, говорило о том, что это не только случалось, но даже не было такой уж редкостью. Что было еще страшнее.

— Итак, вы хотите, чтобы я носила с собой отслеживающий трекер, — резюмировала я.

— Я хочу, чтобы мы могли отслеживать ваше местоположение в любое время, пока вы находитесь под нашей защитой, — пояснил Леннон.

— Как выглядит этот трекер? Как я буду носить его с собой? Разве мой телефон или умные часы не будут делать то же самое?

— Дело в том, мисс Коултер, — сказал Леннон, сцепив пальцы на поверхности стола, — что если мы здесь имеем дело с профессионалами, они будут знать, что и ваш телефон, и умные часы можно отследить. Следовательно, они отключат их. И тогда мы оказались бы в неведении.

— Ладно. Тогда как они выглядят? — спросила я.

Леннон махнул рукой своему подчиненному, который стоял в нескольких футах от него с коробкой, которую он вручил своему боссу.

— Во-первых, у нас есть брелок, — сказал он, доставая маленькую кожаную круглую сову.

— В нем есть трекер? — спросила я, забирая его у него.

— Да. Это первый шаг. Обычно ключи должны быть при вас.

— Шаг первый?

— Да. Шаг второй — это маленькая клипса, которую вы будете надевать каждое утро, зацепив ее так, чтобы она сидела внутри пояса ваших брюк, — сказал он мне, показывая маленький черный кружок с крючком для верхней части ваших брюк. — Но поскольку в этом есть много места для ошибок, у нас также есть третий шаг, — сказал он мне, возвращаясь к своему ящику, чтобы взять шкатулку для драгоценностей.

Я приготовилась к худшему.

Ювелирные изделия были такими субъективными.

Я была очень разборчивой.

Или, как сказал бы Кэм, «невозможной покупательницей».

Леннон снял крышку и передал украшения мне.

Это было круглое украшение из розового золота с очень замысловатым, кружевным бантиком из розового золота сверху.

Что касается украшений, то это точно не от «Тиффани». Но и с полки какого-нибудь магазина новинок их тоже не сняли.

— Это все из настоящего розового золота, поэтому оно должно пройти проверку у ваших знакомых. Но поскольку с этого момента вы будете носить его, было бы разумно придумать для него легенду. Подарок от вашей семьи или парня, как правило, лучший выбор.

Я никогда не говорила о своей личной жизни со своими сотрудниками. Или даже со знакомыми, если только мы не обсуждали такие вещи, как выставки, которые мы видели, или открытия галерей, на которых мы присутствовали.

Но для меня было бы необычно носить одно и то же украшение несколько дней или недель подряд. Конечно, у меня были свои основные украшения — около дюжины комплектов сережек и от восьми до десяти браслетов или ожерелий на выбор, — но обычно я носила их по очереди.

— Хорошо, — сказала я, кивая, старая часть меня была раздражена тем, что новая часть меня была такой тщеславной из-за чего-то столь незначительного. В конце концов, прежняя я носила те же золотые обручи — подарок на мое шестнадцатилетие — и теннисный браслет — подарок на выпускной — каждый божий день в течение многих лет. — Это все? Или есть еще ступеньки?

— На данный момент этого должно хватить, — сказал Леннон, одарив меня намеком на улыбку. — Когда что-то случится, и мы не будем знать, где вы находитесь, у Брока и у меня обоих будет доступ к информации отслеживания с этих устройств. Они очень точны. Так что, когда что-то случится, вам не нужно беспокоиться. Мы будем в пути.

— И когда он говорит «когда что-то случится», — сказал Брок успокаивающим тоном. — Он имеет в виду, если. И это крайне маловероятно.

За исключением, конечно, того, что, по словам Леннона, это статистически не соответствовало действительности, когда речь шла о богатых клиентах.

У него был один клиент, которого похищали трижды в течение одного года.

— Я бы никогда не смогла выполнять его работу, — сказала я Броку, когда он закрыл дверь в коридор после ухода Леннона и его человека. — Я бы стала параноиком по отношению ко всему.

— Да, похоже, это действительно печальное последствие работы, — согласился Брок.

— Как ты думаешь, на что похожа его квартира? — спросила я, представляя комнаты, полные экранов, на которых были показаны ракурсы съемки каждого дюйма его пространства. Множество замков и сигнализаций на каждом окне и двери.

— Все, что ты себе представляешь, вероятно, довольно точно, — сказал Брок. — Он держит ящик с ножами под замком. А его ящик с инструментами хранится в сейфе. Ведь многие люди в конце концов оказываются избиты, зарезаны или застрелены предметами, которые злоумышленник нашел в их доме.

— Фантастика. Еще одна ужасающая статистика, которая будет крутиться у меня в голове и не даст мне уснуть, — сказала я, направляясь на кухню, чтобы поставить чайник, чувствуя себя слишком взвинченной для кофе, но все равно нуждаясь в утешительном горячем напитке.

— Никто сюда не войдет, — заверил меня Брок. — Только не со мной, — добавил он, и я сразу почувствовала, как на меня нахлынуло немного спокойствия. Потому что, как бы не по-феминистски это ни звучало с моей стороны, я чувствовала себя в большей безопасности, зная, что в доме есть мужчина.

С другой стороны, возможно, это не имело никакого отношения к его мужественности. Вполне возможно, дело было в его подготовке. Скорее всего, я чувствовала бы себя в такой же безопасности, если бы в моем доме находилась женщина, бывшая военная. Любого, кто знал бы, что делать, если кто-то нападет, кто не стал бы колебаться, кто мог бы, по крайней мере, отвлечь плохого парня достаточно надолго, чтобы я смогла вызвать полицию на помощь.

Не то чтобы это был первый раз в моей жизни, когда я беспокоилась о своей безопасности. Я имею в виду, я была женщиной. Все наше детство и юность нам вдалбливали, что мы были практически в нескольких шагах от похищения, изнасилования и убийства. Потому что, ну, статистика не врет. Это было правдой для каждого третьего из нас. Но, наверное, успех, доход, позволяющий жить в доме со швейцаром, — все это немного защищало меня от угроз в прошлом.

Случайные люди не могли просто так ввалиться в мое здание, направляясь туда, куда им заблагорассудится.

Кроме того, у меня был водитель, так что я не беспокоилась о том, что буду стоять ночью на платформах метро или прогуливаться по труднодоступным местам.

Конечно, у меня всегда замирало сердце, когда какой-то парень появлялся из ниоткуда или кто-то вел себя немного жутковато, но это не было такой заметной частью моей жизни, как когда я была моложе.

Было не по себе от того, что нужно возвращаться к старому мышлению, быть параноиком по отношению ко всем, кто приближался ко мне.

По крайней мере, до тех пор, пока мы не выясним, кто это сделал со мной.

— Итак, во сколько отправляемся завтра? — спросил Брок.

— Завтра? — повторила я, разум немного затуманился от всех этих новых страхов и информации.