Элиар чуть приподнял брови.

— Но имели в виду другое.

Красный Феникс бросил быстрый взгляд за окно и на миг ослеп: снаружи висела все та же кромешная чернильная темень, что и прежде. Черное солнце торжественно поднималось над Материком, заливая все вокруг своими лучами… аспидно-черными лучами, которые были зримы, видны невооруженным глазом! Элирий похолодел от ужаса и отвращения. О небожители! Воистину, в здешнем проклятом мире правит вечная тьма, царствует беспросветная ночь! Ужас этой вечной ночи охватил его в мгновение ока, как озноб.

— Разве твой Учитель бывал с тобой таким жестким? — чувствуя себя обреченным, холодно процедил Элирий, демонстративно отворачиваясь от черного рассвета. Лишь легкий взмах ресниц выдавал его негодование.

— Я не Учитель, — не отводя взгляда, медленно проговорил Элиар. Золотые глаза его потемнели, лицо выражало стальную бесстрастность.

Конечно, зря Элирий спросил это. Конечно, он бывал… он бывал и жестким, и уродливо бесчувственным к страданиям и нуждам своего ученика. Теперь вопросов, кто именно научил волчонка всей этой жестокости, больше не оставалось: его светлость мессир Элирий Лестер Лар пожинал плоды собственных давних ошибок.

— Сердце Учителя глубоко, как подземное озеро. — Элиар казался уставшим и отчего-то печальным. Необычно было видеть эту спокойную, почти умиротворенную печаль вместо гнева, более свойственного вспыльчивому характеру выходца из Великих степей. — Лучи солнца не достигают его, и я не в силах разглядеть, что скрыто под водой и что таится на самом дне. Поэтому скажите прямо: согласны ли вы принять мой подарок, в свою очередь сделав шаг к примирению?

Это был сложный, мучительный вопрос, но отчего-то ответ пришел быстро.

— Я приму его, — сглотнув, внешне бесстрастно сказал Красный Феникс — и позволил надеть на себя украшение.

Он принял ожерелье из рук бога смерти.

Его светлость мессир Элирий Лестер Лар, наместник небожителей на земле, проснулся с отчаянно колотящимся сердцем еще до того, как утренняя процессия пришла его будить. За окнами вставал рассвет — обычный ранний весенний рассвет, ясный и благостный. Розовые перья облаков плыли по нежной глади небес так мирно, так безмятежно, будто ничего и не произошло.

А в самом деле — что произошло? Это все уже было с ними? Или никогда не было? Могло бы быть — или еще может случиться?

Каким-то образом Красный Феникс вновь соскользнул в неверный мир подобий, возможностей и альтернатив. Душа его пронизала воплощенную реальность и оказалась в невозможности, сбежала в страшную, но манящую грезу. Как это могло выйти? Почему душа Совершенного снова очутилась там, в другом потоке времени, и как нашла путь сама, без выступавшего проводником чарующего голоса Яниэра и его легендарной кифары, превращающей жизнь и смерть в мелодию?

Впрочем, неважно, ведь уже скоро… уже сегодня все будет кончено.

Настал долгожданный, установленный заранее день. Элирий не торопил приближенных, но остался абсолютно равнодушен и к пению утренних гимнов, и к переодеванию и облачению в титульные одеяния, и к подношению пищи, очнувшись только когда почувствовал, что все это позади и плечи его облегает величественная мантия для выхода в свет. Мысли витали далеко. Слишком далеко и от этого места, и от этого времени. Привычный утренний церемониал прошел как в тумане… впрочем, так же прошли и последние три дня, наполненные бесконечными обсуждениями их грандиозного замысла.

Все эти три дня, не переставая, он мучительно размышлял над тем, что предстояло сделать. Ни много ни мало они намеревались повторить однажды совершенное карающими божествами Надмирья против падшего бога Инайрэ. Вечный плен в камне — такой будет и судьба его ученика. Они предусмотрели все, что могло случиться, все, что могло пойти не так, и знали, как действовать в каждом случае. У Элиара не оставалось шансов. Как бы ни был силен дракон, но на любую силу найдется нужная хитрость.

Его светлость мессир Элирий Лестер Лар всегда управлял своей жизнью сам: делал что хотел, получал что хотел и когда хотел. Но сейчас, увы, все было решено за него. Безупречное решение было подготовлено загодя, еще до его возрождения, и любезно предложено без права отказаться. Только ради этой миссии давно упорхнувшей в небытие душе Красного Феникса позволили вернуться в земной мир. Подумать только, сам Илиирэ спустился со своих дивных высот, чтобы призвать служителя к исполнению долга.

Увы, при таком раскладе выбора не оставалось. Он не мог не подчиниться воле своего божества, безраздельного хозяина его жизни, а теперь и его души. В жестоком представлении, в котором разыгрывалось будущее Материка, жрец Закатного Солнца должен просто сыграть свою роль. Глупое, дурное человеческое сердце спорило с этим решением, с необходимостью вновь мириться с несвободой. Но наместнику небожителей не пристало иметь человеческое сердце и не пристало поддаваться эмоциям.

Свобода. Его глупый ученик думает, что свобода — всего лишь делать что хочется, невзирая ни на какие последствия. Так просто и так удобно. Когда-то давно, в нежной и пылкой юности, опьяненный своим происхождением и положением, Элирий и сам считал примерно так же. Но мир оказался гораздо сложнее этих наивных, привлекательных, но совершенно безответственных идей.

Вместе со свободой приходили и ограничения. И чем больше была твоя власть и твоя свобода творить что пожелаешь — тем больше возникало разумных причин, мешающих твоему произволу. Чуткое понимание этих незримых границ, понимание, где проявление твоей личной свободы отнимает, разрушает, калечит свободу других, и оказалось подлинным освобождением и величием духа. Он слишком долго шел к этому сам и, увы, не сумел научить волчонка. Теперь оба они должны дорого заплатить за свои ошибки.

Воистину, чем выше статус, тем большие ограничения он накладывает и тем больший груз ответственности приходится нести на своих плечах. А если ты — назначенный владыкой миров наместник небожителей на земле, следует помнить, что ты — только оружие в руке бога, а у оружия не бывает выбора.

День разгорался. Безучастно разглядывая прелестные текущие облачка, окрашенные теплыми полутонами зари, Красный Феникс особенно остро прочувствовал свинцовую тяжесть этого мгновения. Море мерно дышало снаружи, соединяясь с берегом в кратком поцелуе прибоя. Тотчас вскипала белая пена — Элирий почти слышал ее ласковый шелест. Все изменилось за прошедшие годы. Но море… море осталось тем же.

Яниэр и Агния, стоявшие подле него, с беспокойством переглянулись.

— Учитель, как ваше самочувствие? — осторожно спросил Первый ученик, вот уже второй раз за утро внимательнейшим образом слушая ритм лотосной крови. Что открывали сейчас Яниэру пульсации его истерзанного сердца? — Боевые корабли Бенну в пути, и уже сегодня в полдень Элиар будет ждать вас в Красных скалах. В состоянии ли вы участвовать в ритуале запечатывания души?

Элирий ничего не ответил. В знак согласия он лишь молча кивнул, надеясь, что Яниэр перестанет сыпать вопросами. Но обычно чуткий к подобным сигналам Первый ученик на сей раз не отступил.

— Будем действовать по утвержденному плану, без изменений? — напрямую уточнил он, во избежание недоразумений желая все проговорить еще раз. — Каждый из нас займет позицию на одном из выбранных пиков Красных скал, сделавшись вершиной равностороннего треугольника, самой устойчивой из сакральных фигур… тройное заклятие станет ловушкой, стабильной системой, из которой невозможно вырваться даже божеству. Сначала я переведу на нужный пик вас, потом мессира Арка, а сам отправлюсь последним. Всем нам придется использовать маскировку высшего порядка, чтобы тени Элиара не обнаружили нас и не раскрыли до времени готовящийся ритуал. Конечно, Элиар наверняка подозревает какой-то подвох, но не может и представить, что именно его ждет… жрец Черного Солнца слишком самоуверен и всецело рассчитывает на свое могущество. Это его ошибка.