Из-за спины у нее донесся крик:

– Никс!

Вздрогнув, она повернулась в седле и увидела Джейса хи Шанана, своего друга и бывшего наставника, который кинулся к ней по трапу с палубы «Огненного дракона», приветственно подняв руку и радостно улыбаясь. Щеки его над рыжей бородой залились румянцем.

Вслед за Джейсом, несмотря на солидный возраст, проворно поспешал на своих длинных ногах Крайш – корабельный алхимик, уроженец Аглероларпока.

– Что, уже вернулись? – крикнула в ответ Никс, соскальзывая с седла и спрыгивая на мокрую траву. Хотя одну руку не убрала, оставив ее прижатой к теплому боку Баашалийи.

Мужчины были одеты в дорожные плащи с капюшонами. Судя по всему, они прибыли прямо из порта. Эти двое отплыли с Пенистого несколько недель назад, направляясь на юг, в королевство Бхестийя. Основной их целью было изучение древних текстов, связанных с Пустоземьем. По слухам, библиотечный комплекс в столице королевства обладал самой обширной коллекцией книг и свитков, относящихся к этим выжженным солнцем землям.

Джейс кинулся к ней.

– Тебе стоит послушать, что мы собираемся рассказать! И посмотреть, что мы привезли с собой! Не только целый ящик книг, но и даже карту Пустоземья – пускай и весьма приблизительную. Мне просто не терпится показать ее Фенну!

Никс не сомневалась, что судонаправитель найдет такую карту чрезвычайно полезной, поскольку мало что было известно о землях за пределами песчаных некрополей, ограничивающих этот край Венца.

Когда Джейс приблизился к ней, Баашалийя выгнул шею, испустив тихое предостерегающее шипение. Все еще настроенная на своего крылатого брата, Никс почувствовала, как за золотым сиянием его обуздывающего напева вспыхнул изумрудный огонь.

Джейс поспешно отступил.

– Прости… Надо было мне подумать, прежде чем так кидаться к нему.

– По крайней мере, на сей раз он не попытался цапнуть тебя, – добавил Крайш, сам держась на почтительном расстоянии.

У Никс вспыхнули щеки.

– Из-за грозы и долгого пребывания взаперти на корабле он в неважном расположении духа.

Она провела ладонью по макушке летучего зверя, зная, что ни то ни другое объяснение не соответствуют действительности. После победы над Пауком Баашалийя по-прежнему страдал приступами ярости, что никак не походило на обычную для него спокойную манеру поведения. Никс припомнился тот пронизанный изумрудной порчей обуздывающий напев, в сети которого на какое-то время угодили не только рааш’ке, но и Баашалийя. Она освободила его, но полностью исправить нанесенный ему ущерб так и не смогла.

Никс представила себе своего крылатого брата в тот момент, когда впервые встретила его. Тогда он был не больше зимнего гуся. Вскоре после этого Баашалийя погиб, но его дух и память, сохраненные великим объединенным разумом колонии миррских летучих мышей, были перенесены в другое тело – более крупное и древнее. Прошлой зимой, в шахте первой турубьи, что в Студеных Пустошах, Никс сама была вынуждена перерезать ему горло, чтобы вновь освободить его. С помощью рааш’ке она перенесла сущность Баашалийи в тело Каликс – огромной миррской летучей мыши, порабощенной Ифлеленами и пытками превращенной в монстра.

Пальцы Никс нащупали старые шрамы на голове у Баашалийи, скрытые теперь под отросшей шерстью. Они отмечали те места, где в мозг Каликс вонзались медные иглы. Порабощающие иглы были давно удалены, но некоторые повреждения остались, проникнув гораздо глубже, чем просто в плоть и кости. Они-то и подпитывали огненное безумие – недуг, от которого ее крылатый брат мог так никогда и не оправиться.

При такой тесной связи с Баашалийей Никс и сама не осталась абсолютно невредимой. Это было бремя, которое она приняла и разделила с ним, зная, как многим ему обязана. Его любовь, его готовность к самопожертвованию того стоили. Даже настороженная реакция этого крылатого зверя на Джейса могла быть вызвана не только безумием, но и собственными глубокими опасениями Никс по поводу своего друга и бывшего наставника.

Она обвела Джейса изучающим взглядом.

События в Студеных Пустошах не лучшим образом сказались и на нем. Он чуть не погиб – а не исключено, что и вправду какое-то время был мертв – после того как угодил под удар энергий турубьи, когда та пробудилась от векового сна. Прежде чем Джейс вновь вернулся к жизни, Никс прощупала его нитями своего обуздывающего напева и обнаружила у него внутри зияющую пустоту – гораздо более обширную, чем мог вместить его маленький череп. Даже сейчас при этом воспоминании ее пробирала ледяная дрожь. После того как Джейс очнулся, эта пустота исчезла. Он опять казался ей все тем же старым другом.

«И все же…»

Никс едва удержалась, чтобы не закусить губу. Ее грызло чувство вины за то, что она по-прежнему относилась к нему несколько настороженно – к близкому другу, который всегда был ей предан и искренне любил ее. Подняла внимательный взгляд на Баашалийю.

«Ты тоже ощутил мое беспокойство? И поэтому так нехорошо отреагировал?»

Чтобы успокоить свое сердце, а равно и сердце Баашалийи, она пропела ему несколько ободряющих нот и стряхнула с себя смутную тревогу. Потом посмотрела на громаду летучего корабля.

– Я бы очень хотела взглянуть на эту старую карту, но сначала мне нужно устроить Баашалийю в трюме. Встретимся потом в рулевой рубке. Я видела там Фенна; прежде чем отправиться в полет, надо обязательно показать ему то, что вы привезли.

Глаза Крайша сузились.

– Оставляю эту задачу вам с Джейсом. Мне еще надо затащить привезенные ящики в свою каюту и приступить к составлению каталога всех этих книг. А тем временем, надеюсь, эта карта поможет Фенну и капитану проложить наилучший маршрут через Пустоземье. Нам нужно как можно скорей улетать отсюда. Мы уже привлекаем к себе слишком много внимания.

Алхимик покосился на Баашалийю.

– В каком это смысле? – спросила Никс.

Ответил ей Джейс, и голос его звучал подавленно:

– До Бхестийи уже дошли слухи о корабле-драконе с полным трюмом крылатых чудищ.

– И чем дольше мы будем сидеть сложа руки, тем дальше будут распространяться подобные слухи, – добавил Крайш. – Пока не достигнут не тех ушей.

Никс все поняла. Может, им и удалось успешно разделаться с халендийскими войсками в Студеных Пустошах, но не было никаких сомнений в том, что враг по-прежнему охотился за ними. Она была готова поспорить на что угодно, что и королевские легионы, и ифлеленские псы под предводительством Исповедника Врита иль Фааша прочесывают Венец в поисках каких-либо следов их присутствия. Пока что, похоже, их группу не обнаружили. Но с каждым днем, проведенным на Пенистом, подобный риск лишь возрастал.

Никс указала на Грейлина и Даранта, которые вместе с толпой матросов волокли отремонтированную корабельную горелку к «Огненному дракону».

– Джейс, предупреди их насчет того, что ты там услышал.

– Я дам им знать. – Джейс отвернулся, но тут же оглянулся через плечо: – Тогда до встречи в рулевой рубке!

Согласно кивнув, Никс повела Баашалийю к откинутому на землю кормовому трапу «Огненного дракона», ведущему в просторный трюм.

Крайш последовал за ней, стараясь держаться на почтительном расстоянии от здоровенной миррской летучей мыши, но вдруг остановился на полпути, уставившись на слой темных облаков, в которых почти скрывалась верхушка подсвеченного осветительными горшками летучего пузыря «Огненного дракона».

Никс проследила за его взглядом.

Из бури вынырнули темные силуэты – сначала один, за ним другой, а затем еще три.

Сердце у Никс сжалось в комок, хотя и не от страха. Она узнала тех, кто устремился из серых облаков к кораблю. Перед тем как они покинули Приют, пантеанцы подарили их группе сразу пятерых рааш’ке, которые должны были сопровождать их в этом путешествии и послужить грозными крылатыми скакунами для выполнения предстоящей задачи. Огромные летучие мыши, рожденные среди снега и льда, несли на своих спинах всадников – будущих воздушных бойцов, пока лишь овладевающих необходимыми для этого умениями. Как и сама Никс с Баашалийей, эта группа, как видно, решила воспользоваться грозовой погодой, чтобы отточить свои навыки.