Врит еще раз присмотрелся к распростертому на алтаре бронзовому богу. Нечто подобное представлялось совершенно невероятным. Хотя наглядное доказательство этому лежало прямо перед ним.

Пальцы невольно сжались в кулаки от раздражения. Узнать удалось много, но приобретенные знания лишь подчеркивали его невежество. Вриту казалось, будто он по-прежнему стоит перед высокой стеной, отделяющей его от потаенного мира за ней.

Страстно желая узнать как можно больше, он изучал бронзовую фигуру – пока что лишь наполовину сформировавшуюся, – пытаясь читать ее, как книгу, написанную на каком-то утраченном языке. Раскинувшееся перед ним тело мало чем отличалось от тел кровожитниц, поддерживающих в нем жизнь. Грудная клетка у него была так же вскрыта, обнажая сверкающее неведомыми кристаллами и пронизанное разветвляющимися металлическими прожилками нутро, по которому, искрясь и потрескивая, струились потоки энергии. Выступающие наружу начатки конечностей уже понемногу обретали форму. В основном они пока оставались скорее очертаниями, чем чем-то материальным, но одна рука выглядела почти законченной, вытянувшись от плеча узлами тугих мускулов и заканчиваясь крупной ладонью с едва наметившимися пальцами – словно сырое тесто, не успевшее еще полностью подняться и принять нужную форму.

Уже больше полугода Врит с трепетом наблюдал за происходящим. Учитывая количество кровожитниц, сожженных этим всепожирающем пламенем, трансформация должна была завершиться совсем скоро. Почесывая подбородок, он уставился на светящиеся резервуары, бурлящие жизненной силой, которая вливалась в быстро обретающую человеческие очертания фигуру сквозь путаницу хрустальных и медных трубок, все из которых служили для того, чтобы приковать этого бога к месту, постоянно держать его привязанным к алтарю – что давало Вриту некоторое ощущение контроля над происходящим.

«Но что будет потом?»

Эта мысль не давала ему покоя.

Едва только получив этот приказ, Врит взялся за его выполнение с неистовым рвением, движимый жаждой утраченных знаний. Но в последнее время в равной степени неуклонно росла и тревога. Когда бюст впервые пробудился к жизни, Врит узнал две дополнительные детали.

Первой было имя этого бога.

Крест Элигор.

Второй – причина столь внезапного его пробуждения. Ею стало имя, произнесенное на языке Древних – Вик дайр Ра. Так некогда именовали предсказанного пророчеством демона, Царицу Теней – зловещую силу, летящую на огненных крыльях и призванную уничтожить мир.

Врит, как и многие его собратья-Ифлелены, с некоторых пор начал подозревать, что эта Вик дайр Ра и вправду успела уже возродиться – приняв облик девушки с болот, обладающей такими удивительными способностями и силой, чтобы превратить в щепки военный летучий корабль в Студеных Пустошах.

Подняв руку, Врит коснулся повязки, закрывающей пустую глазницу. Глаз он потерял как раз в тот момент, когда тот халендийский корабль разлетался на куски – пусть и в сотнях лиг от него, – и это увечье служило постоянным напоминанием об опасности, которую представляла собой эта девица.

«Если б я только не преследовал ее…»

Вот уже почти год Врит упорно охотился за этой девушкой и ее союзниками, причем вовсе не из-за этого мрачного пророчества, а по той причине, что они повсюду таскали с собой другую бронзовую фигуру, которую Врит откопал в гулд’гульской шахте. Откопал лишь для того, чтобы ее у него сразу же украли – потеря, которая до сих пор болезненно жгла его.

Он уставился на дремлющую бронзу перед собой.

«Однако теперь у меня есть своя собственная».

Хотя это сокровище вроде должно было удовлетворить его, растущая тревога заметно умеряла энтузиазм Врита. Его все чаще стали посещать подозрения, особенно касательно истинных намерений этой фигуры.

Элигор выражал страстное стремление остановить Вик дайр Ра, утверждая, будто ее возрождение и пробудило его к жизни после тысячелетнего сна. Хотя Врит сильно подозревал, что многое из намерений Элигора оставалось невысказанным. Он боялся, что воскрешение этого бога может оказаться не менее опасным и угрожающим, чем возрождение Царицы Теней.

«Но что еще я могу сделать?»

Однажды ступив на этот путь, Врит уже не осмеливался повернуть назад.

Чтобы достичь даже нынешней точки этого пути, он пренебрег своим долгом перед королевством, чем поставил под угрозу свое положение при дворе. Врит потратил многие десятилетия, чтобы втереться в доверие сначала к одному королю, а затем к другому. Его влиятельное положение среди властей предержащих не раз сослужило ему добрую службу в его стремлении к тайным знаниям. Однако после пробуждения Элигора он фактически сложил с себя придворные обязанности, передав их младшим членам ордена и вмешиваясь лишь в случае совсем уж крайней необходимости – в частности, когда речь зашла об отравлении королевы. Врит не мог доверить такое деликатное дело никому другому.

«Будем надеяться, что это завоюет мне некоторую благосклонность в глазах короля…»

– Смотри! – выпалил Бкаррин, привлекая внимание Врита, после чего указал куда-то за алтарь. – Похоже, размещение новых кровожитниц наконец-то успешно закончено!

Врит сразу заметил, что так взволновало Бкаррина. Два из окружающих алтарь резервуаров – до сих пор почти темные – теперь светились ярче. Сияние их то усиливалось, то ослабевало, словно отражая биение сердец новых кровожитниц. Янтарное свечение неуклонно усиливалось, пока резервуары наполнялись жизненной силой.

Врит опасливо попятился от алтаря. И успел сделать лишь один шаг, когда бронзовые веки внезапно широко распахнулись, выпустив наружу ослепительный лазурный свет.

У Врита перехватило дыхание, когда лежащая на алтаре голова вдруг повернулась и устремила на него свой ужасающий взгляд. Никогда прежде бюст не мог отвести глаза в сторону, вечно нацелившись взглядом вверх.

Бронзовые губы чуть приоткрылись, а затем скривились в усмешке.

– Врит…

Остальные Исповедники, собравшиеся вокруг алтаря, попадали на колени. Врит опустился лишь на одно, склонив голову.

– Крест Элигор, ты звал меня?

– У меня не должна возникать нужда звать! – Тон его стал еще резче. – Собака лучше всего служит своему хозяину, если никогда не отходит от него.

Врита задело подобное сравнение, но он не поднял почтительно склоненной головы.

– Что-то случилось, мой повелитель?

– Я чувствую другого та’вина.

Врит все-таки поднял взгляд, наморщив лоб. Слово «та’вин» было ему знакомо – он уже выяснил, что так эти бронзовые создания назывались в древности.

– Другого? Ты хочешь сказать, другую – ту, что украли в Гулд’гуле?

Буквально на днях до Вышнего Оплота дошли слухи, что Никс и ее спутники были замечены в Восточном Венце. Подтверждает ли заявление Элигора, что бронзовая женщина по-прежнему путешествует с ними?

– Нет! – прогремел Элигор. – Кто-то ближе. Он пытается спрятаться, но по мере того, как моя сила растет, я улавливаю проблески его эманаций. Шепотки… Тени… Он приближается даже сейчас, то появляясь, то пропадая из виду.

Потрясенный, Врит встал.

– Что же грядет? Союзник это или враг?

Последовала долгая пауза. Огонь в лазурных глазах погас. Следующие слова прозвучали еле слышным шепотом:

– Я не знаю.

Врит прищурился, принимая во внимание этот новый аспект и уже прикидывая, как обернуть это в свою пользу.

Элигор, судя по всему, был занят тем же самым.

– И все же не столь важно, союзник это или враг… Этот та’вин и сделает то, чего я больше всего желаю. То, что самому мне сейчас не под силу.

– Что именно?

Бронзовая рука впервые оторвалась от железного алтаря и согнулась в локте. Зачаточные подобия пальцев сжались в кулак. От следующих слов у Врита похолодело в жилах, как будто этот наполовину сформировавшийся бог мог прочесть его самые сокровенные мысли.

– Он наконец порвет цепи, что опутывают меня!

Вместе со своей маленькой группой Канте спешил по освещенному факелами туннелю. Этот широкий гулкий проход с высоким сводом тянулся на целый фарлонг в длину, насквозь прорезая Штормовую стену – высокий крепостной вал, окружающий собственно город.