Чижиков повернулся взглянув на сидящего на пятой точке плененного эльфа и на разрубленную на две части драконицу. Она была мертва, но она улыбалась, смотря то ли на него, то ли сквозь.

Тем временем меч стал настолько тяжёлым, что если бы трусливо не сбежал тот - второй дракон, ему - ангелу пришлось бы ох как туго. Чижиков ухмыльнулся заглядывая в стекленеющие глаза девушки, а потом обратился своим разумом к тем, кто был в мече. Смятение наполнило его сознание, в артефакте Серафима пополнилось и пополнилось ровно на одну, но драконью душу. Светлые заключённые в мече приняли её к себе, но не как военнопленную, а как равноценного защитника Земли.

— Вы сошли с ума, это душа дракона, она убийца от начала и до конца?! — прохрипел он, а кровавая маска на его лице начала срастаться оставляя вместо ранений глубокие розовые шрамы.

— Она совершила жертву! — хором отозвались светлые души.

— Одумайтесь, если бы не сбежал тот второй, меня бы уже не было в живых! — устыдил он их, но немного подумав обратился уже к трупу Светы, — Ты пожертвовала собой и обманула души меча, но твой приятель оказался слишком труслив чтобы драться, впрочем как и весь ваш змеиный род.

Однако, мёртвое тело не отвечало, а так и продолжало улыбаться смотря в никуда. Меч тяжелел впившись лезвием в грунт и уже немели руки пытающиеся держать его рукоять, словно бы клинок сам решил устремится к ядру этой планеты. Но было ли тут в Квинларе ядро или это был обычный подмир, лишь иллюзия чего-то материального ангел не знал, да и знать не хотел.

— Меч слишком тяжёл для Квинлара! — догадался Чижиков, — Проклятая душа дракона совершив жертвенный поступок нарушила баланс светлых душ и теперь клинок стремиться стать центром тяжести этого подмира…

Ангел держался за меч, ведь тот мог реально провалиться сквозь почву, а его ноги спешно чертили в грязи и камнях символы вокруг торчащего из грунта металла, всё глубже и глубже уходящего вниз. Наконец, нужные символы были вычерченны, однако и эфес меча раскалился так, словно бы готов был расплавится прямо в руках у крылатого. Чижиков осел на колени и подставил под гарду клинка своё плечо, чтобы тянуть еще и спиной, чтобы дать символьному заклинанию сработать.

Треснула грань Квинлара, треснула грань времени, вспыхнули символы вокруг меча Серафима. Однако ангельские руки и не думали отпускать меч и, падший ангел в один момент провалился куда-то вниз.

Эльф именуемый Шашлыком остался сидеть на том же месте на каком и был, в одну секунду не стало его пленителей, и спустя еще несколько мгновений и сам повергающий драконов крылатый титан, будто бы сгинул под мокрый грунт.

“Ну вот и хорошо,” — подумал эльф привставая.

По его мнению зло победило зло, осталось лишь найти выход из подмира и вернутся в Миллар, или уже смириться с тем что ты чужой для всех кто тебя знал и отправится в личное путешествие, пускай и змеиными тропами. Зрачки Шашлыка сузились, когда он попытался посмотреть в междумирье, тропа на Землю была не то что отрублена, а яростно уничтожена, и теперь с каждой секундой, расстояние между Землёй и Милларом росло астрономически.

“Снова хорошо,” — кивнул сам себе Шашлык.

Заключив, что от этого моста были одни проблемы, ведь то, что в результате этой битвы миры навсегда оказались разъединены сыграет на пользу всему мирозданию.

Худощавые ноги с лёгкостью подняли эльфийское тело и он не спеша потопал в сторону джунглей, теперь он был свободен и от своих и от чужих, оставалось найти или сделать оружие. А стервозная дракониха пусть сгниет трупом тут, не погребённая, и возможно, послужит пищей местным падальщикам.

Эльф обернулся на мгновение, чтобы убедится, точно-ли мертва его мучительница, и удостоверившись продолжил свой путь.

Я бежал со всех лап, пока паника не отпустила мой разум, а вместо неё тут же навалилось дикое, вяжущее сознание горе. Как я мог просто сбежать? Простое и логичное понимание, что останься я драться дальше, меня бы настигла неминуемая гибель — не утешало. Первый раз в своих жизнях я ощутил неведомое себе чувство и оно полностью овладело мной, овладело настолько, что я оставил Одиннадцатую, и имея возможность продолжать, пускай и не выигрышный бой — сбежал.

Драконья кровь, которая несла так много мудрого спасовала перед обычным страхом смерти, драконья кровь и драконье тело было всего лишь животным, словно собака, или кошка, или какая-то полевая мышь.

Глаза словно бы жгло огнем, жгло и парное драконье сердце, а в виски бил словно неистовым молотом болезненный пульс.

Поступил бы солдат флота Фаэтона так? Нет!

Поступил бы так мамаяктли Ра? Никогда!

Но род ледяных драконов распорядился за меня, буквально приказав моему телу бежать, с точки зрения рода пока жив хотя бы один "ледяной змей" война не проиграна, а на чувства и делания одного отдельного индивида огромной родовой памяти передаваемой с кровью было всё равно. Рациональность, а не трусость, рефлексы всех драконов до меня, а не мой разум.

Милларская почва тянула меня к себе и белые чешуйчатые лапы послушно подкосились опуская моё длинное драконье тело в грунт. Я согнул шею опуская голову под себя, будто желая пробуравить лбом почву, словно африканский страус спрятаться от всех проблем, лишь бы не ощущать всего этого. Но холодная и мокрая почва промялась под весом драконьего тела не принося покоя. Чутьё крови завыло снова, завыло о том, что я единственный ледяной дракон в Милларе, о котором уже зазвенели все тревожные телепатические линии во все материки и цитадели, и за мной очень скоро придут.

Может и хрен с ним, что придут? Может и правда, вид который способен ощущать страх, а главное трусит — не достоин жизни?

— У тебя не было шансов, поэтому род ледяных приказал тебе отступить, но теперь шансы появились. — прошипело откуда-то снизу.

— Они предпочли, чтобы я сбежал… — пробормотал я, не особо понимая с кем говорю, мне было всё равно, — Они решили, что бы я, струсил…

— Страх, гордыня, ярость, всё то, что мешает смертным, всё это должно было указать тебе путь.

— Но не указало. — выдохнул я не вставая.

Оно говорило снизу, прямо оттуда, где пролегали его корни. Случайно-ли я прибежал в ту же точку откуда ушёл из Миллара, или корни исполинского дерева тюрьмы раскинулись тут везде? Всё это меня уже не волновало и не удивляло.

— Стыд, вина, обреченность всё это гложет тебя, но вскоре уже не будет, потому, что красный змей идёт к тебе, идет чтобы убить навсегда. Последнего из рода Ледяных — прошипели корни.

— Мне всё равно. — помотал я головой, с длинных тросов-усов и лба посыпались куски грязи.

— Ты тряпка, а не дракон! Твоя самка оказалась самцовей чем ты, поэтому ты пока еще жив, а она… — голос помедлил, — А она в плену у крылатого, который настолько глуп, чтобы сражаться мечом Серафима в тонких мирах.

— Она жива? — приподнялся я.

— Её душа обращена и законсервирована в искру, которая заточена в артефакте, мече коим уже никто не сможет управлять. Уколи себя октаканом стань моим мамаяктли и сможешь забрать своё и отомстить! Но решай быстрей, второго такого шанса у меня, да и у тебя уже не будет.

— Давай свои корни. — прорычал я.

Уговаривать дважды не пришлось, оно поднялось из земли и ударило в шею, сломавшись о чешую и от этого заострившись, скользнула между кожных броне пластин войдя прямиком в одну из шейных артерий.

Зубы заскрежетали от боли, глаза перестали видеть, что-то едкое потекло внутри меня, а кожа словно бы разрывалась от растущих под ней новых мышц, новых костяных каркасов. В левую переднюю лапу сам собой лег плотный, но короткий острый словно нож стебель.

— Коли этим всех до кого доберешься! — усмехнулось оно, и я открыл глаза.

Перед моим разумом вдруг проплыли события прошлого, как толпы демонов рванули из Земли в Миллар, как были разбиты предатели ледяные драконы и армада змееголовых двинулась в контрнаступление и, лишь выкованный титанами меч Серафима смог отбросить их назад.