Борис приподнял своё массивное тело, на нём был тактический шлем с тепловизором, штурмовой бронежилет закрывающий кевларом пах и плечи, в нагрудной разгрузке торчали магазины от ручного пулемёта Клашникова, слева на груди, возле самой шеи крепился в своих ножнах нож разведчика, с права была маленькая сумка с вышитым на ней красным крестом, такая же была на бедре, возле сумочек с гранатами. Шею обматывал пиксельный шарф, под которым скрывался кольчужный воротник, такие носили рыцари и богатыри - нелепость на современной войне, но такая нужная в работе бойца с нечистью. За спиной полковника института имени Бехтерева, висел рюкзак защитного цвета, где помимо провизии и еще одной аптечки, своими продолговатыми контурами угадывалась словно бы коробка для шахмат - переносная транспортная пентаграмма для связи со штабом.
Камуфляжные штаны и рукава куртки маркировал белый скотч. Завершали костюм жёлто-серые ботинки фирмы Лава, популярного бренда, однако промокающего на раз-два если в них ходить по лужам. О наличии в гардеробе последних оперативник уже пожалел не единожды.
— Ну, что там майор?.. — начал первым Борис, поправляя РПК висящий у него на плече, обращаясь к ротному.
— Знаешь что, полковник! Попадись ты мне только еще раз! — пригрозил майор. Протягивая оперативнику его пропуск сотрудника ВГА, квадратную окрашенную в триколор карточку, не больше ладони, с позывным "Базиль" и подписью военного коменданта города.
— Хорошо, в следующий раз украинского мага корректировщика сами уничтожать будете. — спокойно произнёс оперативник, забирая документ и засовывая его под броню в нагрудный карман камуфляжной куртки.
— Какого на хрен мага? Тебя, полкан, взрывом с БТРа, да об стену дома бошкой приложило?! — скривившись лицом повысил тон ротный, от чего сосуды на обветренном лице создали алый румянец.
— Всё, не кипятись! — осадил его Борис, — Сейчас солнце зайдёт уйду с вашего расположения.
— Дорожка тебе скатертью!
— Спасибо и тебе! — кивнул полковник и неспеша, размерено направился к дальнему углу помещения, где находилась лестница наверх.
Борис не злился, он прекрасно понимал, что простой вояка не верит ни в каких магов и оборотней, а верит в то, что видел сам, своими глазами. Ну и что теперь, специальную тварь с собой на поводке водить и показывать в каждом расположении куда его заносит судьба? Мол - смотрите это демон, а я тот, кто их ловит. Но нет, в атаку я с вами не пойду, и вы со мной не ходите никуда, а то не ровен час голову оторвёт. Мне то что, у меня эфирный иммунитет, а вот вас может зацепить.
Документы у Бориса были в порядке и даже скотч правильного цвета, зато патчи на его форме заставляли сомневаться в адекватности. Вместо российского флага и букв ZOV, на левом плече красовалась на красном фоне, чёрная пронзённая мечом пентаграмма, на правом тоже была звезда, только семилучевая.
Перед самой командировкой, работая со своим другом и товарищем гипнотерапевтом, оперативник вдруг вспомнил про основу своей души. Странное дело, но он - Борис, оказался душой некого Базиля, бойца штурмовой команды "С" класса с погибшего ныне древнего Фаэтона. После этого инсайда и "появился" шеврон с семилучевой звездой. Так же вспомнились тактики боя в мех костюмах и невесомости, в разряженной атмосфере и наоборот плотной, вот только это всё ему было без надобности, по причине отсутствия космических кораблей и мех костюмов.
"Прав был значит Стальнов, а я ему не верил..." — проговорил в своей памяти бывший штурмовик.
Снаружи его встретили вечерние руины села Николаевка, темнота накатывала с запада, над Славянском виднелось алое зарево. Где-то далеко громыхала артиллерия. А затхлый запах подвала сменился на вечернюю свежесть, пусть и с примесью гари.
Борис присел у самого выхода, разложив прямо на земле мятый лист карты, разглядывая стрелочки и кружочки. Это была диспозиция войск на данный момент, присланный с отдела гадателей через почтовую звезду. Оперативник всегда подробно выверял свой путь, ведь в боевых условиях всё может изменится очень быстро, если прозевать нужное время указанное тут же на карте. А ему очень не хотелось столкнутся с регулярными войсками, как ВСУ так и РФ. Привычная координация в зоне действия СВО была недоступна, вечно отключенный кнопочный телефон был не помощник, а доска с пентаграммой таящаяся в рюкзаке переносила ему послание лишь раз в сутки.
Последним таким письмом пришло указание координат Славянской ТЭС, куда полковник, получивший своё новое звание еще в Африке и держал путь.
Здание теплоэлектростанции смотрело в небо шестью высокими трубами, две из которых были ярко выкрашены в полосатый - красно-белый цвет, а остальные четыре, давно потеряли свой былой лоск и облачились в дежурный грязно-серый. Из труб не шёл пар, а сама ТЭС казалось заброшенной, и как и всё тут, частично разрушенной. Сюда уже прилетали "калибры", а из самой Николаевки уже эвакуировались люди, так что, топить печку тут было не для кого. Точнее, топить-то было для кого, но эти кто-то упорно хотели убвать друг-друга, или если верить теории славянского мира - брат-брата.
***
(Месяцем ранее)
Последний свой день в Москве Борис зависал в стриптиз-клубе Burlesque, сидя к танцующим на пилоне девушкам спиной, он сгорбился над барной стойкой, смотря внутрь рюмки тэкилы. Кежуал - брюки и белая распирающая от мускулатуры футболка ощущались как неудобные - непривычные, настолько он свыкся с повседневным "комком", или спортивным костюмом. Но в бары в спортивном не пускали.
— Вам повторить? — спросил высокий, худощавый бармен, лет двадцати, черноволосый, как и положено азиату.
— Не надо, я просто смотрю. — выдавил полковник.
— На девушек вы не смотрите, а целый вечер гипнотизируете полупустую рюмку?.. — чтобы как-то поддержать беседу заметил бармен.
— Говорят, что взглянув сквозь гранёный стакан, стопроцентно увидишь душу свою,
Я стократно искал, много раз наливал, но в багровом вине видел лишь черноту.
Если ярко гореть — можно быстро истлеть, отражается свет от блестящих икон
Только в чёрной душе сколь в неё не гляди, ничего не изменится - это закон.
Распознать в себе свет, сквозь кромешную тьму, пропустив сквозь себя алкогольный поток
Это путь не для всех и доступен тому, кто со дня может сделать к небу рывок. — продекларировал пьяным голосом Борис.
— Красиво. Чьё это? — заинтересовался бармен.
— Моё. Написал, перед первой своей командировкой в укропию. — выдал полковник.
— У, сочувствую. Меня было мобилизовали, я ж мехвод по ВУС. Спросили, хочешь воевать? Я им, конечно же нет! Они меня и отпустили, мол добровольцев и так хватает. Что сказать, повезло...
— Что тебе там делать? Там славяне убивают славян, а ты азиат, жди пока с Китаем или Японией вспыхнет. — с серьёзным лицом продолжил оперативник.
— А-ха, смешно. — улыбнулся бармен.
— А у меня, жена уехала в пендостан и живёт там с дочкой... — проговорил Борис и поднял глаза, замечая руках паренька стакан непрерывно натираемый белой салфеткой.
— Сочувствую.
— Ей там лучше. А нам надо воевать, с этими душегубами... — продолжил откровения полковник.
Бармен ничего не ответил, потому, что Борис повернулся к девушкам художественно вышагивающим вокруг шестов.
— Слушай, они карточки принимают? — бросил он за спину.
— Ха. Нет, не думаю. — ответил паренёк.
— Ну, тогда и мне пора. — пьяно проговорив полковник, встал и бодрой, но качающейся походкой проследовал на выход.
***
Тепловизор шарил по вероятным позициям врага и к счастью, не видел ничего. Борис не спешил, наблюдая из глубины брошенной квартиры, через оконный пролет за комплексами ТЭС. Под дуновениями сквозящих ветерков скрипели открытые железные ворота, изрешеченные осколками они походили на синие дырявые шторы. Серебрилась парная тепловая труба проложенная по поверхности в сторону Славянска, огибающая квадратной аркой идущие на территорию рельсы. Периметр укреплялся каменным забором, у парадного входа были наложены мешки с песком, а раздолбанная асфальтовая дорога напоминала на лунный ландшафт, на который кто-то накидал бетонных трехгранных противотанковых пирамидок. Блок-пост на воротах был пуст, а сам забор имел в себе еще несколько широких проломов, его или таранили танками, или расстреливали из артиллерии.
