Он помолчал немного, а потом рассмеялся вслух:

— Прямо сильно у тебя это «сердцебиение» проявляется? А десять золотых слитков помогут?

Глаза Мин И тут же засияли:

— Конечно помогут!

— Отлично, — отозвался он без капли колебаний и прямо повёл её в денежную палату.

Мин И не удержалась и ахнула про себя. Богатый, черт побери, до безобразия. Один золотой слиток — десять лянов, а он без разговоров бросил сотню. Этим можно полжизни безбедно прожить!

Многие чиновники всю службу не могут наскрести столько. А он ведь только начал подниматься — а уже с таким состоянием… Неудивительно, что в Му Сине девушки за ним табунами бегают.

Облизнувшись, Мин И виляющей походкой последовала за ним и забрала свои золотые слитки. Они были такие тяжёлые, что унести их самой не получилось — тогда он распорядился, чтобы весь сундук погрузили в повозку.

Мин И изящно изогнула губы и кивнула:

— Благодарю, господин.

Глядя на неё, Цзи Боцзай понимал: для неё — этого вполне достаточно.

Но всё же… Как бы сказать. Другие девушки, едва взглянув на его лицо, сразу готовы были поклониться до земли. А с Мин И — будто он сам прилагается бонусом к сундуку с золотом.

Не слишком-то приятно было это осознавать.

Он цокнул языком и уже собирался что-то сказать, как вдруг за спиной раздался резкий свист — будто воздух рассекли чем-то острым.

Он отреагировал мгновенно: резко подался в сторону, обнял Мин И за талию и прикрыл собой, отведя её в сторону. Затем обернулся — и увидел, как кто-то, с холодным выражением лица, шагнул в помещение и выдернул из стены воткнувшуюся туда деревянную шпильку:

— Прошу прощения. Рука соскользнула.

Мин И, только начав приходить в себя, поджала уголки губ. Что ж, если это называется «рука соскользнула», то насколько же она должна была скользить, чтобы запустить древко с такой убийственной силой?

Она подняла взгляд на вошедшего. Он был в белоснежных траурных одеждах, на вид лет двадцати с небольшим, лицо утончённое и красивое — но в его чертах таилась угрожающая жёсткость.

Цзи Боцзай отпустил Мин И и с усмешкой сказал:

— Господин Янь пожаловал делить наследство?

Пальцы Янь Аня чуть сжались, он медленно вставил деревянную шпильку обратно в свой пучок, а затем холодным взглядом посмотрел на него:

— Благодарю за заботу, господин Цзи. Мой отец был человеком честным и неподкупным — не оставил даже пары лянов, чтобы было что делить.

Ага. Значит, пришёл искать ссоры.

Цзи Боцзай хотел было отодвинуть Мин И, но едва поднял руку — как увидел, что она уже сама юркнула за ширму, подхватив подол и ловко скрывшись.

Ловкая, надо признать.

Он усмехнулся и бросил в её сторону короткий взгляд, а потом, как ни в чём не бывало, налил Янь Аню чашку чая:

— В последнее время я был занят, так что не успел воздать почести твоей матушке. Раз уж мы случайно встретились здесь, может, и передать поминальный дар заодно — чтобы дважды не ходить.

Янь Ань уставился на него, кулаки сжались до побелевших суставов. Он проговорил сквозь зубы, выдавливая каждое слово:

— И ты, убийца, ещё смеешь говорить о поминальных дарах?

Глава 6. Убийца

В боковой комнате повисла напряжённая тишина.

Мин И, укрывшись за ширмой, внимательно следила за двумя мужчинами.

На лице Цзи Боцзая читалось искреннее недоумение, но рука его уже едва заметно напряглась — он был готов к бою. Высокий, с мощной фигурой и давящим присутствием, он весь словно излучал опасность.

А вот Янь Ань, хотя и кипел яростью, выглядел менее уверенно — в стойке было слишком много пробелов, в движениях — лишняя горячность.

— Осмелишься ли ты подойти к гробу моего отца? — прошипел он с ненавистью в голосе.

Цзи Боцзай усмехнулся:

— Почему нет? Что, боишься, что на табличке с именем твоего батюшки — эротическая гравюра?

Мин И: …Вот уж язык у него, прямо-таки просится на пощёчину.

На лбу у Янь Аня вздулась синяя жила — он взревел от ярости и метнулся вперёд, одновременно обрушив на противника мощную волну духовной силы. Та, как колокол из чистого золота, опустилась с неба, накрыв Цзи Боцзая с головой.

Для его возраста такая техника была весьма впечатляющей. Но… Цзи Боцзай, прославленный мастер духовной силы, даже не вздрогнул. Он спокойно поднял руку — и в ту же секунду пурпурно-золотой луч сорвался с его ладони, разметав золотой купол в облако сверкающей пыли.

— Вместо того чтобы метаться по свету, бросаясь на всех подряд, — холодно произнёс Цзи Боцзай, — лучше бы ты вернулся к занятиям. Глядишь, тогда у тебя был бы шанс найти настоящего убийцу — и самому не стать третьей жертвой.

Следует признать: в этом его спокойствии, в уверенности победителя, сидящего в кресле и даже не шелохнувшегося, было нечто завораживающее. Сила и насмешливое безразличие переплелись в нём так естественно, что оторвать взгляд было невозможно. Сквозь узорчатое окно денежной палаты пробивался солнечный свет, ложась точно на его плечо — будто крыло небесного божества.

Глаза Янь Аня налились кровью. Он тяжело дышал, глядя на Цзи Боцзая — весь сжавшийся в злобный комок, как молодой разъярённый бычок.

Мин И наблюдала со своего укрытия и пришла к выводу: точно должен победить спонсор. Поэтому она спокойно поправила причёску, разгладила складки на юбке и вернулась к Цзи Боцзаю, будто ничего и не случилось:

— Господа, прошу, остыньте. Тут, очевидно, какое-то недоразумение.

— Какое тут может быть недоразумение?! — воскликнул Янь Ань, красный от гнева. — Из всех, кто когда-либо имел вражду с моим отцом, ты, Цзи Боцзай, — единственный! — Он яростно ткнул пальцем в его сторону. — Пусть другие не знают, но ты не думай, что я тоже слеп! Ты всегда считал, будто мой отец ошибся в диагнозе и сгубил весь род Мэн. Затаил обиду на долгие годы — и вот, наконец, дождался момента отомстить! Не так ли?!

Цзи Боцзай с кривой усмешкой приподнял бровь:

— Мэн? Какие именно?

— Не притворяйся! Я ещё ребёнком видел тебя во дворе их дома!

— Правда? — медленно протянул он, вставая. Не торопясь, он обнял Мин И за талию и подошёл к Янь Аню вплотную. Его взгляд опустился и упёрся в глаза обвинителя, холодный и бездонный. — Я с малых лет вырос на рабском дворе. Напомни-ка, в каком это заднем дворе семьи Мэн ты меня якобы видел?

От него исходило такое напряжение, такая плотная, почти физическая сила, что Мин И, стоя рядом, ясно увидела, как в глазах Янь Аня на миг мелькнуло замешательство.

Ошибся?.. Выходит, просто обознался?

Ну вот, она так и думала. На том злополучном пиру он был всё время рядом с ней — то пил вино, то флиртовал с танцовщицами, ни минуты покоя. Ему бы убивать — разве что между глотком и подмигиванием.

Мин И покачала головой и мягко сказала:

— Убийства расследуют сыпань[1] — за это у нас отвечает закон. Если вы, господин, вот так сгоряча наброситесь с кулаками, то и перед сыпанем будет неловко. Раз уж судьба свела вас сегодня здесь — не лучше ли сесть и спокойно выпить чаю?

— Кто с ним будет пить чай?! — Янь Ань снова взорвался, снова смотрел на Цзи Боцзая, как на врага всей жизни. — Я точно знаю — это убийство не обошлось без тебя! Жди, я сейчас же пойду к сыпаню!

Цзи Боцзай посмотрел ему вслед с выражением, будто перед ним сумасшедший. Ни удерживать, ни спорить не стал — только спокойно провёл взглядом, пока тот не исчез за дверью.

— Господин, а это… — Мин И растерянно заморгала.

— Пусть идёт, — он отмахнулся. — Сыпань не первый год дела ведёт, не дурак — не станет на слово верить всякой чепухе.

Он перевёл взгляд на неё, прищурился чуть насмешливо:

— А ты чего вернулась? Только что бежала — прямо вихрь, а теперь опять тут?

Мин И прикрыла губы ладонью и с виноватой улыбкой сказала:

— Что вы, господин, разве я убегала? Я всего лишь проверяла, нет ли за ширмой другого выхода. Мало ли что случится — надо ведь знать, куда вас уводить в случае беды…